– Через пятнадцать шагов первый поворот налево, а потом, еще через десять, второй направо, там станет светлее, – проинструктировал все еще невидимый Ракам.
Хемель стоял неподвижно, окутанный бархатной и непроницаемой тьмой.
– Ты слышал? – спросил он спешащего следом Тенана.
– Я не глухой, иди, ты проход загораживаешь.
Замин двинулся вперед, напролом, вытянув перед собой руки.
– Это как сухой сифон, – буркнул Ракам. – Знаете, как в канализации. С той лишь разницей, что останавливает он не смрад заминского дерьма, а тех, кто пытается сюда проникнуть, и тех, кого опустошил Камень.
Хемель собрался с духом и сказал:
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Это значит, что я хорошо выполняю свою работу.
Замин побоялся вступать в полемику, поэтому решил пока не говорить. Он досчитал до пятнадцати, повернул налево, потом до десяти и повернул направо. И действительно стало светлее. Высокий потолок был исчерчен многочисленными щелями, расположенными через произвольные промежутки. Сквозь них проникал тусклый свет, освещая узкую и очень крутую лестницу, на которой сидел Ракам с недовольным видом.
– Быстрее, быстрее! – гаркнул он. – Время уходит.
– Мы же идем!
– Где перус?!
– Здесь, – ответил Тенан, тут же поравнявшись с Хемелем. – Теперь наверх?
– Какой ты догадливый. Мы бы потеряли ценный кадр, если бы ты продолжал перематывать эти ваши архивы, – посмеялся Ракам и встал. Некоторое время он напряженно разглядывал перуса, но тот не дал себя спровоцировать, поэтому он перевел взгляд на Хемеля и сказал: – Я проверю, чтобы никого поблизости не было, а потом открою люк. Вы же как можно скорее выйдете на поверхность, поняли?!
– Конечно, – горячо заверил замин.
– Нам что-то угрожает? – встревожился Тенан.
– Нет, я просто не хочу, чтобы кто-нибудь из опустошенных увидел, как мы выходим, а то он попытается отсюда сбежать. Конечно, можно было повесить самый простой замок, и не было бы никаких проблем, но Совет не разрешает. Вероятно, есть причины. Я не вникаю.
Перус не смог сдержать любопытства и спросил:
– А кто они, эти опустошенные?
– Заткнись.
– Извините, я…
– Довольно! Тихо! Если они услышат нас, прежде чем мы отсюда выйдем, кто-то получит по заслугам! Держаться рядом со мной.
Хемель и Тенан молча последовали за Ракамом. Узкая лестница вела их к большому металлическому люку, встроенному в потолок. Он был покрыт ржавчиной и выглядел довольно тяжелым. Начальник гвардейцев немного приподнял его, чуть-чуть, только чтобы осмотреться, а затем молниеносно распахнул во всю ширь и выскочил наружу.
– Быстро, давайте! – скомандовал он, хотя в этом не было необходимости. Хемель и Тенан не заставили себя ждать.
Ракам захлопнул люк.
– Неплохо, – оценил он рывок. – Вот бы и дальше так.
Стоял сумрачный день. Солнце с трудом пробивалось сквозь густые муссонные облака, но после длительного времени, проведенного во мраке подземелий, Хемелю и Тенану пришлось некоторое время привыкать к слепящему свету. Когда же мерцающие пятна раскаленной белизны потемнели и обрели явные очертания, оба потрясенно замерли.
– Что… – Хемель громко сглотнул слюну. – Что это?
– Запретная часть старого Унтуса. Официально ее не существует, – ответил Ракам.
– Я думал, после Эбрена я видел всё, – признался Тенан на удивление спокойным голосом.
Начальник гвардейцев насмешливо хмыкнул.
– Вы еще ничего не видели.
Люк, через который они сюда попали, выводил на старую разбитую улочку. От нее мало что осталось. Собственно, уцелел лишь небольшой участок, представлявший собой руины из битых каменных плит, поросших мхом и густой травой. С одной стороны переулок заканчивался тупиком, поскольку упирался в черную стену Компостной станции. Это было огромное, возвышавшееся над окрестностями здание в форме пирамиды, без окон и каких-либо иных внешних элементов на фасаде. С обеих сторон к нему примыкали типичные заминские дома, массивные и топорные. Правда, и они были разрушены. Вряд ли в них кто-то жил, но это не имело большого значения, поскольку они выполняли другую функцию, нежели в остальных частях города. Рассыпавшиеся дома служили здесь чем-то вроде стен. Они плотно прилегали друг к другу и широким кругом огораживали колоссальную воронку. Причем это было не обычная большая яма, а настоящее, уходящее вглубь сооружение, выполненное из сплошного бурого халцедона. Край воронки имел форму десятиугольника, хотя с этой точки наблюдения точно сказать было нельзя. Прямо перед ней обрывался другой конец древней улочки. Халцедоновые стены круто сходили вниз. Их неровную поверхность покрывали всевозможные выступы в виде кубов, угловатых шипов, луковичных наростов и полукруглых щитов. Они образовывали сложную систему платформ, пандусов и узких помостов, включенных в единую архитектурную структуру, производившую ужасающее впечатление. И дело здесь было не в колоссальных размерах, а в том, что скрывалось в системе всех этих пешеходных мостов, платформ и террас, заходящих друг на друга таким образом, что пространство между ними казалось натянутой тончайшей мембраной, которая слегка колыхалась и вибрировала беспокойной чешуйчатой зернистостью. Как будто снизу ее подпирала чуждая и крайне враждебная реальность. На самом дне халцедоновой воронки, далеко внизу, чернела угловатая форма, которая с большой высоты казалась крошечным сияющим самородком, но можно было догадаться, насколько она огромная. Наверняка, если спуститься ниже, иллюзия, вызванная значительным удалением, мгновенно исчезнет.
– Насмотрелись? – спросил Ракам.
– Я… Это… – Тенан безуспешно пытался выдавить из себя хоть какой-то осмысленный ответ.
– Хватит, – прервал его потуги начальник гвардейцев. – Сейчас я буду говорить, а вы постараетесь не перебивать меня. Вы можете иногда что-то спрашивать, но советую вам не злоупотреблять этой привилегией. Понятно?
Хемель и Тенан молча смотрели на него.
– Очень хорошо. Этого я и добивался. Мы спустимся вниз. Не отставайте. Не обращайте внимания на опустошенных и не вступайте с ними в зрительный контакт. Это преимущественно замины, но никаких трудностей с этим возникнуть не должно. Они, как правило, не агрессивны. Их занимает нечто другое. Я не знаю, что именно. Мне неизвестно, что заставляет их, не зная о существовании этого места, пытаться добраться сюда всеми возможными способами, но это, безусловно, полностью поглощает их. Настолько, что каждый из них рано или поздно должен войти под Камень. Пошли.
Они оставили позади каменные плиты древней улочки и стали спускаться по рифленым халцедоновым уступам, террасам, спускам. Иногда им на пути встречались замины, которые сидели неподвижно, напряженно вглядываясь в темную форму, лежащую на дне воронки. Попадались и перусы, их было намного меньше, но они были столь же глубоко погружены в созерцательный транс. И те, и другие вообще не реагировали на чужаков. Однако вскоре стало ясно, что некоторые из них лишь внешне напоминали горилоподобных и паукообразных обитателей Линвеногра. Когда Хемель впервые увидел это, то от впечатлений чуть не свалился с узкого помоста, по которому проходил. Он качнулся и прислонился к Тенану, благодаря чему смог восстановить равновесие. Ему никак не удавалось выкинуть из головы то, что он увидел. «Я знаю, Хемель, я знаю, иди, пожалуйста, смотри под ноги и не останавливайся», – шептал Тенан дрожащим голосом. И Хемель шел дальше, покорно, как автомат. Ракам не оглядывался назад, чтобы проверить, как у них дела. Он пер вперед, задавал постоянный темп и громко ругался всякий раз, когда перусы или замины, мимо которых он проходил, размывались в воздухе и превращались в бесформенные, смазанные пятна. Казалось, их тела состояли из плотного дыма, который развеивается от движений воздуха или магнитной близости того, кто теснее связан с реальностью Усимы. Правда, это был временный эффект, потому что тело мгновенно возвращало плотность и мерцающую четкость контуров, но нельзя было избавиться от впечатления, что они всего лишь нестабильная проекция, лишенная массы и будто пустая, вычищенная от того, что определяет их принадлежность к этому миру. Хемелю и Тенану, следовавшим за начальником гвардейцев, также удавалось вызывать подобный эффект, но он был гораздо менее впечатляющим. У тех, кого они встречали на своем пути, лишь слегка смазывался контур, а силуэт начинал нервно мерцать. Это, вероятно, как-то объяснялось, только они не знали как… Ясно было только одно: эти нестабильные, размытые существа, обманчиво напоминающие перусов и заминов, и есть те, о которых говорил Ракам, – опустошенные. Не похоже было, что кто-то из них собирается бежать отсюда.
Они спускались все ниже и ниже. Примерно половина пути была уже пройдена, когда халцедоновая терраса начала трястись у них под ногами.
– Стоять! Не двигаться! – крикнул Ракам.
Он остановился и медленно развернулся в сторону Хемеля и Тенана. Те неподвижно застыли. Вибрация набирала силу.
– Осторожно!
– Что происходит? – нервно спросил Тенан.
Громыхнуло, и мощный топот потряс воронку. Хемель и Тенан непроизвольно вжались в рифленую поверхность, а Ракам стоял и презрительно смотрел на них сверху. Гулкое эхо дребезжащей волной прокатилось по воронке, сотрясая кости. Стихло оно далеко не сразу. Потрясенный Хемель был уверен, что уже слышал этот характерный грохот. И много раз. Его трудно было спутать с другими шумами Линвеногра. Довольно часто тот свободно распространялся по городу, волновал водную гладь в каналах, срывал листья с деревьев, расслаивал осадок в глубоких чанах Компостной станции и медленно угасал в узких переулках Салоса. Каждый раз он звучал одинаково – словно где-то неподалеку захлопнулась гигантская каменная крышка. До сегодняшнего дня Хемель разделял убеждение большинства искателей, что этот звук сопровождает материализацию некоторых ксуло. Но только теперь, оказавшись намного ближе к его источнику, понял, что это не правда. Хемель посмотрел на Тенана. Эктоплазматический вырост перуса осторожно высунулся из тела. Глядя на Тенана, замин попытался собраться с мыслями и тут же вспомнил о Ракаме. Начальник гвардейцев был всё е