– Я ничуть не удивлена.
– Каким образом? Это какая-то сектантская система? Что-то вроде сайентологии?
– Вовсе нет. Хотя предупреждаю, что процесс пробуждения сложный, непредсказуемый и крайне опасный.
– В таком случае, спасибо. Пока мне это не слишком нужно.
– Возможно, у вас и в самом деле нет причин рисковать. Вам не нужно ни о чем беспокоиться. Вы спокойно живете на деньги своих родителей и играете в искусство. И так беззаботно и безболезненно можете провести всю свою жизнь.
– В ваших устах это обвинение звучит как чистое лицемерие.
– Вам стало легче?
– Нет.
– Пожалуйста. Это ваш чек на десять тысяч. Как мы и договаривались. Если у вас будет желание…
– Как это происходит? Что я должен делать?
– Прежде всего, вы должны мне доверять. Правила просты. Всё или ничего. Вы соглашаетесь на мои условия, ничего не спрашиваете, мы подписываем договор, и дальше все идет своим чередом. Или вы забираете свои десять тысяч, мы расстаемся без претензий, и я обещаю, что больше никогда не буду вас беспокоить.
– Сколько у меня времени, чтобы все обдумать?
– Такое предложение делается только один раз.
– Как я могу согласиться на это, если не знаю, что меня ждет?
– Вы знаете цену. Оцените сами, стоит ли рисковать ради нее.
– Где мне расписаться?
Элис протянула Альфреду папку с документами.
– Прочтите внимательно, а потом мы обсудим детали вашей поездки.
– Мне нужно будет куда-то ехать?
– Чем меньше вы будете знать, тем лучше.
Альфреду дали тридцать дней на улаживание всех дел. По совету Элис, своим родителям и знакомым он сказал, что собирается в кругосветное путешествие, но правда была иной. По истечении отведенного времени он должен был оставаться в квартире и ждать прибытия машины, которая доставит его в частный аэропорт, расположенный где-то под Нью-Йорком. Этот день наступил на удивление быстро. Альфред был полон опасений, но ему очень хотелось, чтобы в его жизни что-то наконец изменилось, поэтому он все-таки сел в черный лимузин и менее чем за два часа добрался до места. Пилоты без лишних слов проводили его на борт маленькой роскошной «Сессны». Он был единственным пассажиром. Должно быть, ему что-то подмешали в минеральную воду, потому что после нескольких глотков он почувствовал сонливость, погрузился в мягкое кожаное кресло и уплыл в темноту.
Альфреда разбудили пульсирующая головная боль и пронзительный свист ветра. Он лежал в палатке. На нем были высокие треккинговые ботинки и одежда для горных походов. Вокруг стояли штабеля провианта: консервы и сухие концентраты, а также пластиковые канистры с водой. Альфред выглянул наружу. Ветер был такой сильный, что чуть не сбил его с ног. Опустившись на четвереньки, он огляделся вокруг. Палатка стояла в неглубокой впадине посреди равнины черного песка. Стальные серые тучи плотно затянули низкое небо. Альфреду казалось, что они висят чуть ли не на расстоянии вытянутой руки. Он не мог определить, что это за место, не знал, как здесь оказался. И тогда спрятался в палатке.
Альфред редко вылезал наружу. Делал он это только по нужде, и приятного в этом было мало. Безжалостный ледяной ветер без труда проникал под толстую куртку, а сам вид черной равнины вызывал тоску и тревогу. Большую часть времени Альфред проводил лежа. Другой возможности не было, так как куполообразная палатка была совсем маленькой, и в ней нельзя было стоять. Потому Альфред в основном спал, дремал или размышлял. Солнце светило здесь круглосуточно, и лишь на несколько часов – точно определить было трудно, потому что часов ему не дали, – опускалось до уровня горизонта. Из этого следовало, что это место находится где-то за полярным кругом. Альфред следил за перемещением низкого солнца по полиэстеровым стенам палатки и постоянно задавал себе одни и те же вопросы: каким образом будут стимулировать его талант, чем его соблазнила Элис? Почему его оставили в этой глуши? Ответов не было, но частые приступы параноидальных мыслей вызывали подозрение, что вся семья Эркенона теперь развлекается за его счет.
Когда солнце в четвертый раз приблизилось к горизонту, ветер вдруг стих, и Альфред услышал что-то еще – тихий хрип, доносившийся из глубин земли. Словно что-то большое и тяжелое пробивалось сквозь слои черного песка. Он вышел из палатки и встал под безоблачным небом. В поле зрения ничего не двигалось, но хрип становился все громче. Альфред почувствовал холодный укол страха. Ему показалось, будто за ним что-то идет.
Побег не рассматривался. Он даже не знал, в какую сторону следует бежать, и наверняка заблудился бы в этой черной пустыне. Нужно было остаться и встретиться лицом к лицу с тем, что уготовила для него Элис. Что бы это ни было.
Через два-три часа земля внезапно задрожала. Альфред тут же покинул палатку. Неподалеку, в нескольких десятках шагов от нее, что-то вынырнуло из черного песка. Нечто, напоминавшее изогнутую колонну или огромное каменное ребро, медленно выросло до двадцати ярдов и неподвижно застыло. Тишина с болью врезалась в уши Альфреда. Он приблизился к объекту и стал внимательно изучать его. Сначала коснулся шершавой поверхности – она имела цвет окаменевшей пыли и была очень горячей. Альфред оглянулся назад. Все казалось таким нереальным. Художника не покидало ощущение, будто он снимается в шоу «Скрытая камера», спонсор которого – Томас Эркенон, но пока никто не выскочил из укрытия, чтобы указать, в каком месте затаился оператор. И это было самое странное.
Альфред приложил ухо к горячему камню и услышал отчетливое бульканье и плеск, словно внутри переливалась густая жидкость. Он отступил назад и только тогда заметил, что поверхность объекта напоминает пемзу и покрыта множеством мелких дырочек. Вдруг боковым зрением Альфред заметил какое-то движение и инстинктивно отшатнулся. Что-то напугало его. Он обернулся, но ничего не увидел. Альфред глубоко вздохнул. Это место сводило с ума. Неужели именно его имела в виду Элис?
Вновь что-то мелькнуло у границ поля зрения, и в тот же миг Альфред почувствовал прикосновение к волосам. Он начал кричать. Ноги сами понесли прочь. Лишь через несколько сотен ярдов он остановился, тяжело переводя дыхание. Увы, физическая форма никогда не заботила его. Отдышавшись, Альфред обернулся в сторону каменного ребра. Он не понимал, что происходит. Верхнюю и нижнюю часть объекта он видел отчетливо, но середина была размыта, словно окутанная тонким туманом. Альфред наклонил голову и вдруг увидел это прямо перед своим лицом. Зрение обмануло его. Это был не туман, а тонкая полоска мерцающей черноты, которая вышла из каменного ребра и помчалась за ним, извиваясь в воздухе. Он не успел среагировать.
Альфред пришел в сознание в частной клинике в Швейцарии. Всё тело болело, и он не мог ходить. С удивлением обнаружил, что прошло уже почти три месяца с того момента, как он заснул в самолете, и он ничего не помнит об этом периоде. Элис объяснила ему, что это побочный эффект процесса стимуляции, однако ничего страшного в этом нет, так как он может спокойно обойтись без этих воспоминаний. Она также посоветовала возвращаться к живописи постепенно, без спешки, прислушиваясь к собственным ощущениям.
– Моя ассистентка собрала здесь все материалы, которые вам могут понадобиться.
– То есть у меня, что получилось?
– Конечно.
– Откуда вы знаете? Я не чувствую в себе никаких перемен. Разве что у меня все болит, и я не могу сходить в туалет в одиночку.
– Это и есть показатель того, что процесс прошел успешно. Пожалуйста, не волнуйтесь. Боль пройдет быстро, и все вернется в норму.
– Мне не хочется думать, что бы со мной случилось в случае неудачи.
Элис посерьезнела.
– Вы это знаете. Сейчас это совершенно не важно.
– Когда я вернусь домой?
– Сначала вам следует восстановить силы. Обычно после пробуждения требуется три-четыре недели.
– Я действительно смогу снова жить в Нью-Йорке, и вы дадите мне спокойно работать?
– Так с этой целью всё и затевалось. Не так ли?
– Вроде бы да, но если все удачно прошло, то получается, я получил что-то бесплатно.
– Это верно, я оплатила все расходы, но, кажется, вы забыли о подписанном нами договоре. Моя семья имеет преимущественное право на покупку каждой новой картины.
– Они никогда не продавались. Вы заключили плохую сделку.
– Это еще предстоит выяснить. Допустим, каждый из нас действует на свой страх и риск. Мне надо идти. Отдыхайте. А потом приступайте к работе. Я с нетерпением жду результатов. Увидимся в Нью-Йорке.
Через месяц Альфред переступил порог своей нью-йоркской квартиры. Он навестил родителей, возобновил контакты, устроил несколько вечеринок. Сказал всем, что на самом деле вовсе не собирался шататься по всему свету, а сразу вылетел в Таиланд, где несколько месяцев посещал бордели. Ни у кого не было причин ему не верить.
Элис не вмешивалась в его жизнь и не торопила. Альфред вернулся к мольберту, когда почувствовал себя готовым. Когда же взялся за кисть, остановиться уже не смог. Он создавал образы, которые удивляли, ослепляли и вызывали странные чувства, напоминающие смутные воспоминания из раннего детства. Друзья бледнели при виде этих картин, а знакомая агент, которая из жалости согласилась на них взглянуть, застыла с открытым ртом. Через мгновение она схватилась за телефон и тут же стала договариваться о вернисаже в одной из самых престижных галерей Нью-Йорка.
Альфред был счастлив. В одночасье он стал знаменит. Первая по возвращении выставка имела невероятный успех.
Критики не могли им нахвалиться. Знатоки и любители искусства толпой валили в галерею и надолго застывали перед полотнами. Только коллекционеры были разочарованы, потому что все картины оказались проданы еще до того, как попали на выставку. Альфред встречался с торговцами лично. Их приводила Элис.
Все они принадлежали к семейству Эркенон.