– Все в порядке, – говорит Энкро. – Все кончилось. Думаю, ты неплохо справился.
Баркельби смотрит на него, как на сумасшедшего, говорящего на своем воображаемом языке.
– Ну, что?! – фыркает повеселевший агент. – Ты вернулся! Раньше я не хотел тебя пугать, но теперь могу сказать, что немногим так повезло.
Баркельби делает вид, что не слышит. Он закрывает глаза. Он смертельно устал и хочет спать. Вскоре Энкро заводит двигатель, и ритмичный стук мотора наконец возвращает желанный сон.
Баркельби очнулся и увидел над собой склонившегося Сэда. Он вздохнул с облегчением. Он вернулся на корабль, идущий на Нунталак.
– Сэр, сэр, все закончилось? – спросил амфибиец. В его голосе таилась тревога.
– Да… – с трудом выговорил Баркельби.
– Слава Богу. Это заняло очень много времени. Вы впали в летаргию, а вместе с вами почти все амфибийцы на корабле. Капитан разозлился не на шутку и хотел выбросить вас за борт. Но благодаря благословению Матери Императрицы я остался в сознании и смог защитить вас. Я знал, что им не следует трогать вас, потому что это разбудит ваше оружие, и тогда шутки закончатся. Трудно сказать, действительно ли они решились бы на это, но я немного их знаю, а потому подозревал, что ни капитан, ни два его заместителя не пойдут на такой риск. Я не ошибся. Они ушли, а я остался с вами.
– Как долго меня не было?
– Около пятнадцати часов. Мы вынуждены были задержаться в пути, но теперь, когда вся команда в порядке, мы нагоним упущенное время. Я пойду и узнаю, как обстоит дело. Но думаю, будет лучше, если вы останетесь здесь. Вам не следует показываться им на глаза.
Баркельби был с ним согласен.
Когда Хемель и Тенан поняли, что увиденное ими на дне халцедоновой воронки более чем реально, их охватило дурное предчувствие. До сих пор они послушно следовали за Ракамом, но как только добрались до самого дна, сомнения и страх начали заметно замедлять их продвижение. Они смотрели на возвышающийся перед ними объект и чувствовали, что ни в коем случае не должны приближаться к нему. Этот объект напоминал огромный обсидиановый куб, такой черный, что можно было подумать, что он вообще не отражает свет. Казалось, он создан из некой неизвестной формы материи или чего-то, лишь прикидывающегося материей. Хемель и Тенан еще никогда не видели ничего более ужасающего. Наконец они остановились, парализованные страхом. Ракам оглянулся и зарычал:
– Я не приказывал останавливаться!
Хемель сглотнул слюну.
– Зачем ты привел нас сюда? Панаплиан сказал, что мы должны произвести быструю разведку и немедленно возвращаться.
– Я прекрасно знаю, что он должен был вам сказать. Если бы вы услышали правду, вы бы не пришли сюда по своей воле.
– Дальше мы не пойдем! – заявил дерзко Хемель, сжав кулаки.
Ракам выглядел удивленным.
– Я думал, вы уже осознали неизбежность своего долга.
– Я не уверен, что мы хотим что-либо понимать. Помнится, ты должен был объяснить нам все это, но, разумеется, ты этого не сделал. В последнее время такое часто случается с нами. Слишком часто. Поэтому мы никуда не идем. Оставьте нас в покое. Дайте нам уйти. Мы покинем город и больше никогда не будем мешать вам.
Ракам неодобрительно хмыкнул.
– Ой, достаточно было просто напомнить. Но если вы так ставите вопрос, то мне придется быть честным с вами. Или вы будете усердно исполнять мои приказы – все, даже самые странные, грозящие вам гибелью, хотя вовсе не обязательно, или вы категорически откажетесь сотрудничать, перестанете быть нужны, и тогда я непременно убью вас. Если только вы не убьете меня. Вы выиграете время, чтобы сбежать и, возможно, даже сможете вырваться из Линвеногра. Кто знает? Но пока, к сожалению, я еще жив. Давай, Хемель, я вижу, ты хочешь попробовать.
Ракам наклонился, поднял мощные руки и замер, готовый к бою. Хемель почувствовал, как напряжение, накопившееся в нем уже давно, превращается в ярость.
– Тебе лучше отойти, – рявкнул он Тенану, и перус поспешно удалился.
Сильнейший гнев вытеснил рассудок Хемеля. Замин думал уже только о том, как раздавит дерзкого начальника гвардейцев, переломает ему кости, выпотрошит, отведает его крови, оторвет ему голову и сделает из его черепа шлем. Он как будто совсем забыл, что гвардейцами могут управлять только лучшие воины, способные доказать свое превосходство в борьбе насмерть, а Ракам был командиром уже много лет, и имел на своих лапах кровь бесчисленных претендентов на эту должность.
Хемель взревел и вскочил. В своей наивной ярости он был уверен, что сумеет сбить Ракама, обездвижить, ослепить когтями, но не сумел даже дотронуться до него. Начальник гвардейцев с невероятной быстротой нырнул под него, пока он еще был в воздухе, схватил за ногу и дернул. Тело Хемеля пролетело по дуге и с размаху ударилось о халцедоновое дно воронки. В голове замина вспыхнули темные искры, затмившие мир. Когда они осели, реальность медленно начала возвращаться к Хемелю.
– Мне было любопытно, осмелишься ли ты, – спокойно заявил Ракам. – Ты же не воин и знаешь мою репутацию. Это была поразительная глупость, но я уважаю это. Теперь никто не сможет сказать, что ты трус. Однако, если ты сделаешь это снова, я больше не буду так снисходителен и задушу тебя твоими собственными кишками. Понял?
– Да… – согласился Хемель, поднимаясь и морщась от боли. Ребра обжигала боль, а правый глаз опух настолько, что почти ничего не видел.
– Я рад, что мы закончили. Пошли. Камень ждет – сказал Ракам и двинулся к черному кубу.
Хемель поковылял за ним. Вскоре к нему присоединился Тенан. Они чувствовали себя заключенными, которых вели на казнь. Оба молчали. Уныние лишало их желания говорить. Зато Ракам был в отличном настроении и оттого стал необычайно разговорчивым. Он болтал без умолку.
– Вы не представляете, как надо намучиться, сколько сил нужно приложить, чтобы скрыть существование таких вещей, как эта воронка и камень. Этот город не смог бы правильно функционировать без гвардейцев, которые своей заботой обеспечивают его жителям нормальную, упорядоченную жизнь. К счастью, авторитет Совета укреплялся в течение многих лет и настолько неоспорим, что помогает укрощать амбиции Магистров, ищущих свободный доступ ко всем аберрациям Линвеногра. А там, где не помогает авторитет, вступаю я. Вы сами знаете. Мне не нужно напоминать вам. При обычных обстоятельствах я бы давно избавился от вас. Вы слишком отклоняетесь от нормы. Ваше существование провоцирует других задавать неудобные вопросы и разрушает Порядок – вернее, иллюзию порядка, но это, в общем-то, одно и то же, потому что жители в него верят. Они отвергают факты, способные отнять у них приятное чувство безопасности. Однако ситуация изменилась. У нас серьезная проблема. Вы, вероятно, ничего об этом не слышали, но Охотник на Людей уже добрался до границ Линвеногра. Он остановился на Поле Мороси. Неподалеку от пещеры Аворро. Он стоит там и ждет. Понятия не имею, чего. Его сопровождают три Маленьких Человека. Во всяком случае, я сам это видел. Мы полагаем, что его привлекло присутствие Друсса. Но человека уже нет, а охотник его до сих пор ждет. Я отправился туда, о Таботт! Я действительно пошел туда, потому что Совет решил через меня передать ему свою волю. Уверен, вы уже догадались. Они просят Охотника уйти. Вежливо просят. Да, именно так. Они заставили меня вежливо попросить. Я был в ярости. Я не прошу. Никогда! Я твердо и решительно делаю то, что нужно! Но оказавшись там, увидев его, я впервые за очень долгое время испытал страх и поверил, что все эти диковинные рассказы об Охотнике на Людей, которые до сих пор казались мне глупыми выдумками, могут оказаться правдой. Мои приказы были просты. Если бы он отказал и решил не уходить… Хм, не уходить… Можно ли так сказать о том, у кого нет ног? – Ракам тихо рассмеялся шутке, которую понимал только он сам. – Неважно. А если он не согласится, то я должен буду… внимание, сейчас будет самое интересное… я должен буду его запугать, сказав, что Совет применит против него силу. Поэтому я встал перед ним и принялся объяснять, что Совету Линвеногра, представляющему всех жителей города, не нравится его присутствие, и потому Совет просит… Это все, что я успел сказать, потому что внезапно услышал чудовищный, жуткий звук, который с оглушительной силой буквально вмял меня в мокрую траву. Только спустя некоторое время я понял, что это его голос, что Охотник что-то сказал мне. Когда он заговорил снова, я услышал свое имя. «Ракам?» – спросил он. Я пробормотал что-то в ответ, не в силах даже собраться с мыслями. «Уходи. Никому из вас не дозволено здесь появляться», – сказал он, и каждое его слово все сильнее вгоняло меня в землю. В полусознательном состоянии я пополз в сторону города и, когда мне наконец удалось собраться с силами и встать, тут же помчался в Совет. Панаплиан не лгал. У нас против него нет шансов. Если только мы не найдем что-то, что очень давно спрятал здесь сам Таботт, что-то, что можно использовать как оружие, способное отпугнуть и, возможно, даже уничтожить такое могущественное существо, как Охотник. В этом ваша роль. Вы помогаете нам найти то, что может спасти Линвеногр. Если мы потерпим неудачу, мы все умрем, потому что каждый город, в который приходит Охотник, рано или поздно исчезает с поверхности Усимы. И если мы не потерпим неудачу, Совет вернет вам все привилегии, и вы сможете спокойно дожить до конца своих дней.
Хемель красноречиво посмотрел на Тенана. Им не нужно было ничего говорить. Они оба хорошо знали, что Ракам никогда не сказал бы им правду. Он только ловко усиливает их чувство растерянности, чтобы выполнение непонятных, нелепых задач, в которые они были вовлечены, стало для них единственной возможной оставшейся для них формой целенаправленного действия.
– Что нам делать? – спросил Тенан.
– Это просто. Как и все замины и перусы, которые приходят сюда, вы должны войти под Камень.
– То есть?
– Позволить ему прижать вас к себе. Время от времени Камень переворачивается. Те, кого он сюда притянул, могут почувствовать, в какую сторону он двинется на этот раз, и расположиться с нужного бока. Когда очередной переворот освобождает прижатых, они еще живы, но по-другому. Материя, составляющая их тела, претерпевает радикальные и необратимые преобразования. Она уже не такая плотная, как раньше, и напоминает какой-то газ. Прижатым не нужно есть. Им не нужно пить. Им не нужно спать. Они занимаются своими непонятными для нас делами и еще не раз попадают под камень. Спустя некоторое время некоторым удается выйти из воронки и бродить по городу, а другие развеиваются в воздухе или вообще исчезают под Камнем. В любом случае, они больше не имеют к нам никакого отношения. Возможно, они сохранили общее сходство формы, но были лишены физической сущности, связывающей их с этим миром. Вот почему мы называем их…