«Не переоценивай свою власть, Корвин, – подумала Кейт. – При тебе люди подчинятся приказу, но когда я останусь с ними наедине…»
Впрочем, как ни крути, он был прав: она его спасла. Верховный король был перед ней в долгу, а это что-то да значит. Она вновь вспомнила слова отца: «Отправляйся в Фенмор». Кейт понятия не имела, на что он намекал. Может быть, в Норгарде ей удастся в этом разобраться или же найти кого-нибудь из его близких друзей, которые помогут разгадать загадку.
– А ты поедешь? – спросила она у Сигни.
– Когда это я отказывалась от приключений? – сверкнула та белозубой улыбкой.
«И я останусь в Фархольде одна», – мелькнула мысль у Кейт. В памяти возникли белые стены Норгарда и изумрудные луга, колышущиеся на ветру. По этим лугам скакала тысяча коней, а за белыми стенами высился замок, во владении которого были прекраснейшие во всем мире лошади. «Лошади моего отца», – подумала она.
Однако Норгард был и домом палача, местом, где Хейла Брайтона казнили.
«Зачем, ну зачем он напал на короля?»
«Отправляйся в Фенмор».
Кейт расправила плечи и с показной храбростью произнесла:
– Хорошо, я тоже поеду.
Часть 2Принц-бродяга
12. Корвин
НЕДЕЛЮ СПУСТЯ ОНИ ПОКИНУЛИ Фархольд и направились в Андреас. У ворот их поджидало с полдюжины человек, пришедших проститься с Томом и Сигни. Пожелать счастливого пути Кейт пришел один Дикон Льюис. Корвин был благодарен мейстеру за это, с грустью подумав о том, как тяжело приходилось здесь девушке.
Скача во главе каравана, принц то и дело оглядывался на своих новых спутников с некоторым изумлением. Ну и странная же подобралась компания: девица с Ишских островов, кузнец и дочь изменника. То ли какая-то старая сказка, то ли дурная кабацкая шутка. В довершение, с ними отправился и мейстер Рейф.
– Мой орден заинтересован в искоренении логова этих дневных драконов, – объяснил принцу магик. – Я вызвался добровольцем.
Корвин был рад такому сопровождению, хотя и не вполне доверял Рейфу. Однако относительно защиты от дневных драконов изобретательность магика отодвинула сомнения принца на задний план. На случай нападения мейстер снабдил всю экспедицию своими ярь-камнями. Корвин также приобрел сто зачарованных стрел, записав покупку на счет короны. Эдвин будет рвать волосы на голове, увидев сумму. Да, не позавидуешь пажу, которому выпадет сомнительная честь доложить будущему королю о расходах. И все же Корвин считал, что Том Боннер и его изобретение этого заслуживали. Даже Эдвину, так трепетно относившемуся к казне, нечего будет на это возразить.
По крайней мере, их караван был меньше, чем в прошлый раз: всего одна повозка и десяток всадников. Они ехали по главному тракту, ведущему из Фархольда в Мараред, пока башни города не скрылись из вида. Достигнув перекрестка, несколько оставшихся норгардских гвардейцев и повозка отправились дальше, а Корвин со спутниками свернул на дорогу к Андреасу.
Такая уловка могла помочь принцу появиться в Андреасе неузнанным. Отряд должен был воссоединиться в Тейсе, на полпути из Андреаса в Норгард. Действуя инкогнито, Корвин имел больше шансов выяснить личность мертвого рудокопа, причастного к нападению на Грегоров. Люди куда охотнее поболтают с простым путешественником, нежели с принцем. Кроме того, он надеялся избежать встречи с тамошним градоправителем, лордом Нивеном, что в обычных условиях было бы невозможно.
Дорога заняла три дня. Обе ночи они провели под открытым небом за барьером из чар-камней. За все это время им не встретились ни ночные, ни дневные драконы. Отсутствие последних казалось Корвину затишьем перед бурей. Его снедала тревога, очень хотелось обо всем забыть.
Прежде Корвин никогда не бывал в Андреасе. Вид города, зажатого в узком ущелье у подножия трех скал, навевал на него какой-то благоговейный страх. В отличие от других городов Инея, его стены были вырублены в склонах горы и напоминали руки каменного великана, вознамерившегося раздавить беспечных людишек. Ущелье поросло чахлым кустарником. Если не считать вездесущую плакун-траву, единственным признаком жизни был дым из трубы, поднимавшийся над резиденцией «золотых» к востоку от главных ворот. Орден появился совсем недавно, и из-за нехватки мест в городах он строил свои дома за их стенами. Эдвин как-то сказал, что это, наверное, к лучшему. Мол, обыватели не услышат криков тех, над кем совершается обряд очищения. Корвин не знал, так оно или нет, но не имел ни малейшего желания выяснять.
Над ущельем главенствовал королевский замок, из которого открывался вид на весь город, – мрачная крепость, высеченная прямо в центральной горе. Город казался неприступным даже без чар-камней. Да он и был твердыней: когда остатки сил Запада укрылись в Андреасе, именно об эти стены разбились войска Севера в Войне Трех.
«Твердыня? А может, каменный мешок?» – подумал Корвин, въезжая в город.
Принц никогда не видел, чтобы в самый разгар дня на улицах толпилось столько народа. Люди сновали, как пчелы в улье. С другой стороны, в окрестностях Андреаса не было полей, здесь почти не держали скот. Местные промышляли торговлей углем и драгоценными металлами, днями напролет работая в шахтах и мастерских.
– Нужно подыскать конюшню, – сказала Кейт, едва они миновали ворота. – В городе запрещено ездить на лошадях.
Корвин оглянулся. Ее слова прозвучали невнятно из-под опущенного капюшона, скрывавшего лицо и плечи. Надеть капюшоны предложила Сигни: это позволяло им остаться неузнанными. Из-за угольной пыли, витавшей в воздухе и равномерно оседавшей на мостовые, дома и лица, такие капюшоны, похожие на клобуки, носили все жители Андреаса. Встречные горожане одеты были сплошь в серое и коричневое, что усиливало и без того мрачное впечатление. Корвина поразило отсутствие украшений. В Норгард андреасские дворяне приезжали в ярких нарядах, отделанных самоцветами, которые добывались в изобилии именно здесь.
Оставив лошадей в платной конюшне рядом с почтой, они вышли на улицу. Рейф, извинившись, отправился в орденскую резиденцию. Когда он скрылся из вида, Даль с нетерпением спросил у Корвина:
– Ну? Куда теперь?
– Может, вы что присоветуете? – поинтересовался принц у Кейт. – Вы с Сигни знаете город куда лучше нас. Где тут можно раздобыть нужные сведения?
– Понятия не имею. – Кейт нахмурилась. – Всадницы, даже почтарки, не в чести у местных. Мы почти не покидаем почтарский двор.
– Говори за себя, – усмехнулась Сигни. – Лично мне мужчины не указ. Я хожу куда хочу.
– Спорю на что угодно, ни один мужчина этому пока не огорчился, – ухмыльнулся Даль.
– И куда ты посоветуешь нам пойти, Сигни? – спросил Корвин.
– В «Подчеревок», – не раздумывая ответила та. – Это крупнейший игорный дом. Хозяин – мой приятель, он в курсе всех событий в городе.
Корвин решил, что в ее словах, пожалуй, есть смысл. В подобных местах любят трепать языками.
– Отлично. Идем туда.
– Если вы не возражаете, Ваше Высочество, – вставила Кейт, – я бы предпочла туда не ходить. Лучше поищу пока жилье. Вы не против? Вон там будет неплохо.
Она показала на выцветшую вывеску, гласившую: «Путеводный факел». Рядом был намалеван факел с изогнутой ручкой – символ бога Андре, покровителя Андреаса.
– Я пойду с тобой, – предложил Боннер.
Он явно устал от долгой верховой езды. Под глазами синели круги, и двигался он скованно.
Корвин пристально посмотрел на Кейт, как обычно пытаясь по выражению лица прочесть ее мысли. Их путешествие прошло спокойно, если не считать препирательств с паромщиками, заломившими двойную цену за переправу. Тем не менее каждый вечер, когда они останавливались на ночевку, ощущалось напряжение. На стоянках Кейт, казалось, старалась ни на шаг не отходить от Тома. Сначала Корвин принял это за любовь, затем, понаблюдав, решил, что все дело в искренней дружбе, пусть даже Боннер и не упускал возможности погладить ее по голове, приобнять или пощекотать. Принц сделал вывод, что она просто не хочет случайно остаться с ним самим наедине, и это нежелание было взаимным. Их близость тревожила Корвина. Сколько он ни пытался не обращать на нее внимания, постоянно ловил себя на том, что следит за каждым ее движением. Словно саднила запекшаяся рана.
Корвин дал согласие. Кейт и Боннер отправились в гостиницу, а Сигни повела принца с Далем в игорный дом. По дороге они то и дело увязали в толпе. Узкие, извилистые улочки круто поднимались в гору, отчего ноги Корвина заныли. Он утешался тем, что обратный путь будет легче, но пока приходилось мучиться. По крайней мере, многоэтажные дома прикрывали их от палящего солнца, отбрасывая длинные тени.
«Подчеревок» располагался в дальнем конце городской площади – самой высокой точки города, если не считать замка и домов знати. Над входом был вырезан вепрь, вставший на короткие задние ноги. Прежде чем войти, Сигни подпрыгнула и хлопнула вепря по копыту. Судя по отполированному до блеска дереву, так делали многие. Видимо, считалось, что это приносит удачу.
Внутри оказалось темновато и дымно, зато тише, чем на улице. Примерно половина из дюжины круглых столов была занята. Некоторые посетители просто обедали, большинство же с головой ушли в карты, кости и хитроумные настольные игры с каменными фигурками вроде «Королей в замке» и «Пяти судеб».
Когда Сигни хвасталась, что она здесь своя, то не преувеличивала. Стоило ей снять капюшон, как ее поприветствовали несколько постоянных клиентов и служащих. Помахав в ответ, она двинулась к столу, где восседал самый тучный человек, которого Корвину доводилось когда-либо видеть. Три подбородка незаметно перетекали в объемистое пузо, о талии даже говорить не приходилось. Толстяк отсалютовал Сигни кубком, сжав его пальцами, смахивавшими на перетянутые шпагатом колбаски.
– А! Сигни Леф! – трубно загудел он. – Давненько я не видал твою миленькую мордашку! Ну-ка, иди сюда, поцелуй своего толстого дядюшку.