– Кто ты…
Мужчина поднял руки. В его ладонях вспыхнул шарик света. «Дикий пиромант!» – только и успел подумать Корвин, а в него уже летел огненный заряд. Принц подставил щит. Вовремя. Выругавшись, пиромант попробовал зайти сбоку и снова атаковал. Корвин развернулся вслед за ним и снова прикрылся щитом. В третий раз из рук дикого полилась настоящая огненная река. Щит был слишком мал, долго ему не продержаться.
Отчаянно закричав, Корвин увернулся от пироманта и спрятался за стволом. Раненая нога пульсировала при каждом шаге. Ствол вспыхнул, жар заставил принца попятиться. Пиромант был тут как тут, продолжая метать в него огненные шары. Корвин прикрывался щитом, отпрыгивал и уклонялся, как мог. Правая нога онемела. Он не может скакать до бесконечности.
Он должен его остановить. Он хотел убить его, как и того, из-за которого погибла королева.
Оставался один выход: пренебречь опасностью и забыть об ожогах. Корвин закружил около пироманта, неуклонно приближаясь к нему. Огонь лизнул плечо, потом щеку. Принц зашипел от боли, но не отступил. Напротив, он ускорился, закрутил пируэты, как уличный акробат, и мысленно возблагодарил тренировку, которую прошел в лагере «Ястребов-щитоносцев». Вольт, разворот, финт, уклон и вновь разворот. Он старался ни на миг не выпускать врага из виду, выжидая, когда же тот раскроется. Вот оно! Корвин без промедления вонзил меч в бок мужчины. Тот закричал и пропал.
Тяжело дыша, принц уронил щит и схватился за плечо. Оно уже покрылось волдырями. От боли он не мог поднять руку, голова кружилась. Когда же все это кончится? Из тумана выступила новая фигура с мечом и щитом. На человеке был норгардский пластинчатый доспех, не стеснявший движения рук. Лицо скрывал шлем. Не дав Корвину опомнится, воин атаковал. Принц едва успел подхватить щит и заблокировать удар. Меч противника лязгнул о железную оковку.
Отбив выпад, Корвин отступил, выставив меч перед собой. Потная ладонь дрожала, руки ныли после предыдущих схваток, от драконьего яда мутило. Ужасно не хотелось ввязываться в новый бой, однако противник не оставлял выбора. Он упорно наступал на Корвина. Каждый его удар ощущался ударом молота. Принц понял, что если не убьет рыцаря, то умрет.
Нелегко сразить воина в доспехах, если на тебе – одна набедренная повязка. Корвин перешел в наступление, стараясь парировать выпады, а не уклоняться от них. Он ждал ошибки противника. Принц уже решил, что ему конец: незнакомец оказался отменным воином, сильным и осторожным. Тем не менее замахнувшись мечом в очередной раз, он раскрылся, да так, что не оплошал бы и новичок. Корвин рубанул, и клинок глубоко вошел в плечо, раздробив ключицу и ребра. Смертельный удар.
Мужчина с воплем упал на колени. Испытывая отвращение к зрелищу смерти, да еще и от его собственной руки, Корвин выдернул меч. Однако воин и не думал исчезать. Он поднял окровавленную руку и из последних сил стянул с головы шлем.
На Корвина смотрело лицо отца. Только не нынешнего немощного старика, а совсем юного воина.
– Ты недостоин носить мою корону, – произнес Орвин. – Недостоин…
Слова разили больнее меча. «О богиня, пусть все это закончится», – взмолился Корвин. Задрожав всем телом, он выронил меч со щитом и опустился на колени, страдая от ран и яда. Призрак отца наконец-то рассеялся.
Его место заняла другая фигурка, маленькая, но не менее угрожающая. При виде мальчика в слишком больших, не по росту, доспехах из вареной кожи и с заржавевшим мечом Корвину сделалось совсем паршиво. Атакующий красный бык, герб Сивана, нарисованный на тонком нагруднике, казалось, насмехался над ним. Вся эта тощая фигурка была сплошной насмешкой, напоминанием о величайшем провале и позоре принца.
Он невольно вспомнил, как отправился с «Ястребами» на прорыв сиванской линии снабжения. Вопреки приказу командира, Корвин решил срезать путь и наткнулся на мальчишку в солдатских доспехах. Но ведь паренек с широко распахнутыми испуганными глазами был слишком маленьким и хрупким, чтобы быть солдатом.
– Убейте его, капитан, – посоветовал Отто. – Так надо. Иначе он нас выдаст.
Корвин не смог. Просто не смог. Перед ним стоял просто мальчик, чей-то сынишка. Невольник, проданный в рабство богу-королю, завоевавшему эти земли.
– Иди домой, – сказал Корвин пацану. – И найди своих родителей.
Мальчишка убежал. И тут же донес об отряде сиванцам.
Вспыхнувший в душе Корвина мучительный гнев заставил его вскочить на ноги. Мальчик атаковал. Принц ушел от удара, развернулся, схватил мальчишку за запястье и сжал, принуждая выпустить меч. Другой рукой ухватил его за ремни нагрудника и легко, как котенка за шкирку, поднял в воздух. Даже с ранами Корвина это оказалось легко. Мальчик забился, лягаясь и рыча, словно звереныш.
Корвин наклонился и подхватил свой собственный меч. Один удар – и все. Не сложнее, чем муху прихлопнуть. Принц занес меч. Мальчик жалобно пискнул.
«Убей, – прошептал голос из тумана. – Убей его, и вся недолга. Докажи, что достоин быть королем. Убей его».
Корвин, трясясь, как в лихорадке, во второй раз занес меч. Пот застил глаза.
«Убей! – требовательно прозвучал голос. – Убей, положи этому конец. Ты достаточно настрадался. Убей!»
– Нет, – произнес вслух Корвин. – Я не стану его убивать, не будет по-твоему.
Он должен быть благородным и милосердным по отношению к поверженному и слабому врагу. Опустив мальчишку на землю, принц толкнул его в туман:
– Убирайся.
Мальчик исчез. В следующий миг марево рассеялось и хлынул солнечный свет. Корвин даже зажмурился. Кожу странно покалывало. Оглядев себя, он обнаружил, что раны исчезли. Исчез и меч. Все произошедшее было наваждением. Очень реалистичным наваждением, надо сказать. Снизу доносились восторженные крики толпы. По другую сторону алтаря стоял Эдвин. Значит, они оба выдержали испытание. Осталось еще два.
«Ты недостоин», – снова прозвучал в голове Корвина отцовский голос, заглушив радостные вопли публики.
20. Кейт
ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ она пожалела, что не может рассказать Корвину о своем даре. Раньше ей это не мешало. Кейт пообещала отцу хранить в тайне собственные способности, как только осознала, что она – не такая, как все. Сохранять секрет было естественно и привычно.
– А мамочка знает? – спросила семилетняя Кейт.
– Нет, малышка, – ответил отец, – не знает. Ни обо мне, ни о тебе.
– Значит, мы ей врем? – Она наморщила носик. – Врать нехорошо.
– Если правда ранит тех, кого мы любим, то это уже не ложь. Молчание – это наша жертва ради них, понимаешь?
– Да, папочка.
Кейт поверила отцу безоглядно, тем более что он объяснил ей последствия раскрытия их «дикой» природы. Маленькой Кейт очень не хотелось, чтобы дяди в масках забрали ее у родителей.
Но что, если теперь сокрытие тайны грозит еще большими бедствиями, нежели откровенность? В Кочевом лесу что-то происходило. Когда они на следующий день вернулись туда в поисках драконов, Кейт почувствовала, будто ее лишили магии, едва она вошла под сень деревьев. Дар не просто уснул, как это происходило по вечерам, нет. Кейт словно отгородили от магии. Что-то сдерживало ее дар. Или кто-то?
Она хотела рассказать обо всем Корвину, но не могла этого сделать, не выдав себя. Признаться в том, что она – дикая, в то время как по всей стране бродят слухи о Возрождении? Немыслимо. Кейт казалось, что никогда прежде к диким не испытывали такой сильной ненависти, как сейчас. Их боялись, да, но не ненавидели. Узнай Корвин правду, особенно сейчас, когда он вполне может стать следующим королем, он просто обязан будет передать Кейт в руки инквизиторов. Первое испытание вроде бы закончилось вничью, однако Кейт чувствовала, что королем будет Корвин. И не только она – все так думали. Наблюдать за смутными силуэтами принцев, сражавшихся в невесть откуда взявшемся тумане, было странно. Тем не менее, из двух братьев младший был виден отчетливее, он почти светился.
Все же искушение поделиться с Корвином не давало ей покоя. Две недели после первого испытания Кейт проводила с принцем почти каждое утро. Он появлялся у нее под дверью со сладкими булочками и куда-нибудь приглашал: прокатиться на лошадях, прогуляться по саду или крепостному валу. Что еще хуже, Кейт чувствовала, что решимость держаться от Корвина подальше слабеет с каждым днем. Наоборот, она ждала этих встреч. Ей были приятны его прикосновения. Корвин же использовал малейший предлог, чтобы дотронуться до ее пальцев, погладить по плечу или взять за руку. Вчера Кейт даже показалось, что он собирается ее поцеловать. Она все еще чувствовала огорчение от того, что он так и не решился.
Пора было с этим кончать. Надо поскорее разобраться с отцовскими тайнами и бежать, пока Норгард вновь не стал ее домом, а она, Кейт, опять не отдала сердце тому, кто никогда не сможет ей принадлежать.
Вот только как подступиться к такой задаче? Не могла же она просто явиться в «Заветный клинок» и потребовать у них объяснений. Да и о чем, собственно, спрашивать? Туда и войти-то непросто. Кейт несколько дней наблюдала за борделем и уяснила, что будет выделяться на фоне завсегдатаев, как ослица – в табуне боевых коней. Отличалась она и от женщин, работавших в этом месте. Наняться туда нечего было и думать: навыков подходящих нет, зато ее лицо знала каждая собака. Не проходило и дня, чтобы Кейт не услышала за спиной свистящий шепоток: «Смотри, изменница идет!» Однако должно же быть какое-то решение. Нужно только хорошенько сосредоточиться.
– Как бы ты поступила на моем месте? – поинтересовалась она у Сигни во время конной прогулки.
Последние два дня Корвин заседал в совете, и Кейт уговорила Сигни помочь ей с выгулом лошадей.
– Моя матушка утверждает, что есть два способа разговорить гарро: пригрозить болью или посулить денег, – задумчиво ответила Сигни.
– Что еще за гарро? – Кейт согнала муху, севшую на шею Жар-птицы.