Мои пальцы впиваются в его плечи.
– Я могу умереть, если ты заставишь меня ждать…
– Я не говорил, что ты будешь ждать, – он поднимает одно мое колено на подлокотник кресла, затем другое и смотрит на меня со злобной ухмылкой, а его руки скользят к моей попке.
– Держись крепче, любимая.
Прежде чем я успеваю спросить, за что именно, тени притягивают мои руки к верхней части мягкой спинки кресла и удерживают их там.
– Что ты…
– Поклоняюсь, – он приподнимает мою задницу и подносит мои бедра прямо к своему рту.
Я вскрикиваю при первом же движении его совершенного языка, и только его руки и тени удерживают меня от падения. Раскаленная до бела потребность пронзает меня, как молния, и энергия поднимается до частоты, вибрирующей по моей коже, когда он делает это снова. И еще раз. И снова.
– Я никогда не смогу насытиться тобой, – Ксейден лижет, ласкает и сосет так, будто у него нет других планов на эту ночь, доводя меня до полного беспамятства и удерживая на месте, пока мои бедра раскачиваются в поисках большего.
– Ксейден, – стону я. Удовольствие и сила закручиваются в спираль, горячую и настоятельную, мои мышцы напрягаются, а бедра начинают дрожать. – Не останавливайся.
Он отправляет меня за грань.
Молния вспыхивает, освещая комнату, и тут же следует гром, когда я разрываюсь на бесчисленные фрагменты, разбиваясь о волны блаженства, которые приходят, и приходят, и приходят. Вместо того чтобы отпустить меня, Ксейден вводит в меня два пальца и двигает языком в такт, и оргазм, который должен был бы утихнуть, сменяется вторым, таким же ярким, если не чуть более острым.
– Ты такая скользкая, что я войду в тебя одним толчком, – говорит он, когда я начинаю опускаться и падаю на спинку кресла, а мои руки дрожат в такт движениям. – Оставайся здесь, – он целует мой живот, а затем выскальзывает из-под меня.
Я дергаю за теневые путы, но они держат крепко. Черт, как же я хочу прикоснуться к нему, поцеловать его, отдаться его телу так, как он только что отдался моему. Но если это то, что ему нужно…
– Ты – это все мои фантазии, – его губы касаются кончика моего уха, и я вздрагиваю. Он прижимает мое правое колено к сиденью, и кресло скрипит, когда он ставит свое левое позади меня. – Повернись ко мне.
Я оглядываюсь через плечо, и он сгибается надо мной, целуя меня крепко и глубоко.
Он вводит в меня головку своего члена, а затем отрывает свой рот от моего.
– Последний шанс передумать.
– Этого никогда не произойдет, – я смотрю ему в глаза. – Трахни меня. Займись со мной любовью. Возьми меня. Мне все равно, как ты это назовешь, лишь бы ты вошел в меня прямо сейчас, – «нужно» – недостаточно сильное слово для того, что я чувствую, как отчаянно я хочу принять его всего.
– Ты можешь достать кинжал на комоде, если… – начинает он, и я заставляю его замолчать поцелуем. Он стонет, затем берет мои бедра в свои руки и тянет меня вниз, к длинным, накатывающим толчкам, которые захватывают меня дюйм за дюймом. – Черт, ты чувствуешься как дом.
Мы оба вскрикиваем, когда он входит в меня до конца. Давление, растяжение, глубина, на которую он проникает под этим углом, – все это возвышенно идеально. Я перестаю стягивать тени на своих запястьях и хватаюсь за спинку кресла, чтобы качнуться в такт его следующему толчку.
Он начинает глубокий, гулкий ритм, столь же безжалостный, сколь и изысканный, и каждое его возвращение лучше предыдущего. Слава богам, в этой комнате есть чары звукоизоляции, иначе нас услышали бы все в зале заседаний. Мы не можем целоваться достаточно глубоко, не можем приблизить достаточно, и наши усилия приводят лишь к тому, что на нашей коже выступают бисеринки пота. Я срываюсь на крик, когда он увлекает нас вперед, его дыхание бьется о мои губы, одна его рука путается в моих волосах, а другая притягивает меня к себе при каждом толчке его бедер.
На этот раз спиралевидное напряжение глубже, оно вытягивает мою силу, переплетая удовольствие и электричество, пока воздух не заряжается вокруг нас.
– Ксейден, – шепчу я. – Мне нужно… мне нужно…
Боги, я даже не знаю.
– Я понял тебя, – обещает он, его голос хриплый. – Моя сила, мое тело, моя душа – все твое, – он скользит рукой по моему животу и легонько поглаживает мой сверхчувствительный клитор. – Бери все, что тебе нужно.
Только он. Это все, что мне нужно, и у меня есть каждая его частичка.
Я разрываюсь на части, мои бедра подрагивают, когда оргазм захватывает меня, выбрасывая из тела в любую сферу, которая существует за его пределами, а затем топит меня в каскадных лавинах удовольствия. Молнии бьют снова и снова, и я улавливаю запах дыма, прежде чем Ксейден произносит ругательство и разлетаются тени.
Вот черт .
– Только стол. Все в порядке, – клянется он, и я совершенно расслабленная, когда он поднимает меня со стула и переворачивает так, что я снова оказываюсь у него на коленях.
Я опускаюсь на него, наблюдая, как закрываются его глаза, и обхватываю его шею руками.
– Мои руки…
– Не о твоих руках я сейчас беспокоюсь, – он стискивает зубы и тянется, чтобы ухватиться за край комода. Это объясняет смену позиций. Мебель – не единственное, за что он держится. Пот покрывает его лоб, пульс бьется в горле, а его пресс так сильно упирается в мой живот, что кажется, будто он каменный.
– Отпусти, – приказываю я, поднимаясь на колени и снова опускаясь, оседлав его в более быстром темпе, который, как я знаю, сводит его с ума.
– Блять, – он откидывает голову назад, и мышцы его шеи напрягаются. – Вайолет. Любимая. Я не могу…
– Можешь, – мои руки перемещаются на его шею, и я прижимаюсь к нему лбом. – Мое тело. Моя душа. Моя сила – все здесь. Ты любишь меня. Ты никогда не причинишь мне вреда. Отпусти, Ксейден, – я призываю достаточно силы, чтобы она гудела по моей коже, достаточно, чтобы сказать ему, что я не беззащитна в этот момент, а затем я бесстыдно беру каждую унцию того, как хорошо это ощущается, и запихиваю это в узы.
– Вот черт , – его руки напрягаются, а бедра двигаются на встречу моим раз, два, и на третий тень заполняет комнату, погружая нас в темноту и отправляя металл звенеть на пол. Он опускает голову мне на плечо и стонет мне в шею, когда наступает разрядка. – Я люблю тебя.
Я прижимаюсь к его груди, счастливо выдыхая от усталости, и темнота исчезает, открывая нам комнату и бушующую снаружи бурю.
– Дерево… – начинает он, поднимая руки.
Я нехотя поднимаю голову, чтобы он не волновался, что может свести нас в могилу раньше времени, и заглядываю через спинку кресла.
– Ни единой отметины, – мое сердце замирает.
– Даже отпечатков пальцев нет? – он напрягается подо мной.
– Ни одного, – я смотрю ему в глаза и улыбаюсь. – Ты стабилен.
– Пока, – шепчет он, но его глаза загораются. – И я воспользуюсь этим, – он обхватывает меня руками и поднимается на ноги, неся меня вдоль нашей кровати.
– Мы куда-то идем? – я держусь за него, хотя знаю, что он более чем способен нести меня.
– В ванну, – говорит он с коварной ухмылкой. – Потом комод. Потом кровать.
Я полностью игнорирую домашнее задание, которое мне еще предстоит закончить.
– Отличный план.
Ваше Величество, настоящим Тиррендор официально отклоняет вашу просьбу о выделении провинциальных войск для участия в нашем текущем конфликте. Сложив с себя профессорские полномочия в Военном колледже Басгиата, я теперь по праву командую всеми тиррендорцами, находящимися на военной службе.
– Официальная переписка Его Светлости, лейтенанта Ксейдена Риорсона, шестнадцатого герцога Тиррендора, с Его Величеством, королем Таури Мудрым
Глава 50
По-весеннему зеленая луговая трава прогибается под моими сапогами, когда падают первые капли дождя. Я не должна быть здесь. Я знаю, что здесь происходит. И все же именно сюда меня притягивает снова и снова.
Такова цена за спасение ее жизни.
Молния раскалывает небо, освещая высокие стены Дрейтуса и его спиралевидную башню вдали и очерчивая в небе десятки крыльев. Если я буду двигаться достаточно быстро, то на этот раз успею.
Но ноги не слушаются, и я спотыкаюсь, как всегда.
Он появляется передо мной из ниоткуда, и мое сердце колотится, как будто увеличение скорости его ударов не даст ему провалиться сквозь грудь.
– Я устал ждать, – Мудрец откидывает капюшон своей мантии, открывая глаза с красной поволокой и алые вены, разветвляющиеся на висках, словно корни.
– Я не твой, – я вскидываю ладони, призывая силу, которая стала определять меня, но ничего не поднимается, кроме моей собственной паники. Прежде чем я успеваю дотянуться до клинков, меня подбрасывает в воздух. Ледяные пальцы обхватывают мою шею, слишком бестелесные, чтобы бороться, но достаточно сильные, чтобы почти перекрыть поток воздуха. Боль пронзает горло.
Мудак.
Моя магия здесь никогда не работает, а вот его – всегда.
– Ты наш, – газа Мудреца сужаются от злобы. – Ты принесешь то, что я хочу, – его хватка крепнет с каждым словом, пропуская лишь струйку воздуха в мои легкие, – или она умрет. Мне надоело ждать, и я не позволю ей получить такой приз.
Я оглядываю небо в поисках знакомых крыльев, когда слышу ее крик, но не нахожу их, так как дождь начинается с новой силой.
Он блефует.
– Ты, – я произношу это слово с усилием. – Не. Получишь. Ее.
Он опускает руки, и я падаю на колени на траву, делая вдох за вдохом, чтобы восполнить то, в чем он мне отказал.
– Но я получу, – клянется он. – Потому что ты приведешь ее ко мне.
Будь я проклята, если так и случится. Гнев прорывается сквозь страх, и я прижимаю левую руку к земле. Дождь бьет по моей летной куртке и струйками стекает по краю метки, когда я сгибаю пальцы в мокрой траве, широко раздвигая их.
Моя рука… она не похожа на мою…
Вот она. Сила струится по земле подо мной, готовая уничтожить его, если у меня хватит смелости отпустить несбыточные мечты, за которые я цеплялся, и принять судьбу, уготованную мне Зинхалом.