Андарна ушла.
Тэйрн оставляет нашу связь открытой, давая мне беспрепятственный доступ к нему, которого у меня никогда не было. Он всегда был со мной, а теперь и я с ним. Я слышу его слова, когда он рассказывает старейшинам об отлете Андарны. Я слышу, как он препирается со Сгаэль из-за того, что он называет ее чрезмерной навязчивостью , и слышу, как он читает Ксейдену лекцию о том, что я должен обязательно поесть.
Но это не все, что я слышу. Первые два дня каждый раз, когда открывается дверь, в помещении царит атмосфера праздника, звучат счастливые голоса и смех, которые стихают, как только кто-то входит.
Конечно, они счастливы. Аретия в безопасности. То, к чему мы так стремились несколько месяцев назад, свершилось. Я не виню их за то, что они празднуют, но не могу присоединиться к ним. Для этого нужно что-то почувствовать, хоть что-то.
Я сплю, но не вижу снов.
Андарна ушла.
На третий день атмосфера меняется, но я не спрашиваю о напряжении в молчании моих товарищей по отряду. Не потому, что мне все равно, а потому, что у меня уходит вся энергия на то, что должно быть естественным актом дыхания.
Она ведь вернется, верно? Она должна вернуться. Она ведь не умерла. Леотан позаботится о том, чтобы она добралась до дома. А если она вернется и застанет меня в таком виде, зажатой в себе, я не буду достойна её связи. Если это эмоциональная Полоса препятствий, то я проваливаюсь, но на этот раз нет веревки, за которую можно было бы ухватиться, чтобы предотвратить падение.
На четвертое утро я просыпаюсь от того, что за спиной прогибается матрас.
– Я не для того летела ночью, чтобы смотреть, как ты спишь. Просыпайся.
Ее голос задевает меня, как ничто другое. Я переворачиваюсь и вижу, что Мира смотрит на меня со стороны кровати Ксейдена, ее ноги вытянуты поверх одеял и скрещены на лодыжках. Под ее глазами залегли темные круги, она изучает мои, но я, к счастью, не замечаю никаких новых ран.
– Я не хочу, – от непривычки мой голос становится колючим.
– Да, – она изучает мои глаза, нахмурив брови, и приглаживает мои волосы, убирая их со лба. – Но ты должна. Ты можешь плакать, или кричать, или даже разбить что-нибудь, если хочешь, но ты не можешь жить в этой постели.
– Я была целой, а теперь нет, – глаза щиплет, но я не плачу. Это прекратилось несколько дней назад. – Ее действительно больше нет.
– Мне очень жаль, – сочувствие наполняет выражение лица Миры. – Но не настолько, чтобы потерять тебя из-за твоего горя. Для начала тебе нужно просто встать, – она морщит нос. – А потом можем перейти к купанию.
Кто-то стучит, и мое внимание переключается на закрытую дверь спальни.
– Как ты вообще сюда попала?
– Риорсон впустил меня, – она убирает руку с моей головы, когда дверь открывается. Конечно, он впустил ее. – Она проснулась, – зовет Мира через плечо.
Ксейден заглядывает внутрь, беспокойство прочерчивает линии на его лбу, пока он не замечает меня.
– Смотри-ка, кто проснулся, – уголок его рта приподнимается.
– Поневоле, – признаю я.
Его глаза вспыхивают, и я понимаю, что впервые за несколько дней заговорила с ним.
Дерьмо. Мне нужно взять себя в руки.
– Как ты восполнила утраченную силу? – быстро спрашивает Мира.
Я возвращаю взгляд на нее.
– Я… не восполнила. О чем ты говоришь?
– Если она проснулась, то впусти меня, – звучит требовательный голос Бреннана из коридора за спиной Ксейдена, – они мои сестры!
– Если хочешь, я могу убить его, – предлагает Ксейден, приподнимая покрытую шрамами бровь.
– И дать ему еще одну возможность инсценировать свою смерть? – усмехается Мира.
– Он может войти, – отталкиваясь обеими руками, я заставляю себя сесть. Я так долго была в рубашке Ксейдена и подвернутых спальных штанах, что они практически впились в мою кожу.
Ксейден затаскивает Бреннана в дверной проем, и мой брат тут же хмурится на Миру.
– Что ты делаешь? – спрашивает Бреннан, закрывая за собой дверь.
Ксейден прислоняется спиной к книжным полкам и смотрит на меня так, словно я могу в любую секунду сбежать или, что еще хуже, исчезнуть под одеялом.
– Привет.
– Привет, – мне не хватает сил улыбнуться, но я упиваюсь его видом.
Глаза Миры предостерегающе сужаются на Бреннана.
– Ты прислал мне сообщение о том, что наша сестра на волосок от состояния овоща, и теперь я здесь. Что, по-твоему, я делаю?
– Я хотел, чтобы ты подняла ее с постели, – Бреннан жестом показывает на меня. – А не залезла в нее вместе с ней.
– Я здесь меньше получаса, а она уже говорит, так что, думаю, моя методика вполне действует, – она смотрит на него взглядом, который напоминает мне о маме. – А что делал ты ?
Мама определенно пришла бы в ужас от моей неспособности функционировать.
– Сидел в этом кресле, – указывает он, – придумывал, как разместить и накормить тысячи людей, которые сейчас поднимаются на перевал Медаро, одновременно контролируя масштабное увеличение производства в кузнице, а вечерами занимался лечением всех раненых всадников, способных долететь сюда с фронта.
– Тебе не нужно рассказывать мне о фронте, – Мира постукивает себя по груди. – Должно быть, поднятие чар разозлило их, потому что они надирают нам задницу, а мы только и можем, что отступать. Я вижу Дрейтус с линии фронта.
– Ты действительно открыл границу, – я смотрю на Ксейдена, пока мои брат и сестра продолжают спорить на заднем плане.
Он кивает.
– Это то, чего хотел бы мой отец.
Но на самом деле Фен этого не сделал бы. Это сделал Ксейден. А я была слишком потеряна в своих страданиях, чтобы даже знать, не говоря уже о том, чтобы поддержать его в акте вопиющего предательства. Мое лицо опускается.
– О чем бы ты ни думала, прекрати, – говорит Ксейден, наклоняя голову.
– Я оставила тебя разбираться с этим в одиночку, – Льюэллин был бы чудовищно разочарован во мне. Я сама в себе ужасно разочарована.
– Ты дышишь, и этого мне достаточно, – в его глазах чувствуется облегчение, и от этого мне становится еще хуже.
Я должна быть сильнее этого. Что еще я пропустила?
– Она потеряла дракона , – кричит Мира. – Не парня. Это не разрыв отношений, – она переводит взгляд на Ксейдена. – Без обид.
Пустота снова грозит захлестнуть меня, но Тэйрн обрушивает на связь поток неповиновения и возмущения.
– Сосредоточься на настоящем, на нем, если понадобится.
У меня все еще есть они оба: Тэйрн и Ксейден.
– Ничего не поделаешь, – Ксейден складывает руки, но не отводит взгляд. – Мы уже проходили стадию расставания.
– Дело в том, – говорит Мира Бреннану, – что дефицит силы должен быть ошеломляющим, не говоря уже об эмоциональном воздействии разрыва связи.
– Перестаньте говорить обо мне так, будто меня здесь нет, – шепчу я.
– Я не имел в виду, что она должна отскакивать назад, как игрушка, – возражает Бреннан.
– Прекратите! – от моего крика комната замирает. Мне нужно выбраться из этой кровати, хотя бы для того, чтобы сбежать от их спора.
Все тело Бреннана расслабляется.
– Слава богам. Ты говоришь.
– Я же говорила! – Мира вскидывает руки.
– Неудивительно, что папа столько времени провел в Архиве, – бормочу я, а затем откидываю одеяло. Шаг первый – встать с кровати. Шаг второй – смыть с себя четырехдневные страдания.
– Теперь ты ещё и шутишь? – рот Бреннана дёргается в улыбке.
– Я ей нравлюсь больше, чем ты, – Мира смахивает травинку со своей формы.
– Ничего смешного в этом нет, – мои ноги стукаются об пол. – Вы двое должны перестать ссориться. Помиритесь, потому что, кроме Ниары, у нас больше никого нет, – я медленно встаю.
Ксейден пытается отодвинуться от книжной полки, но я качаю головой.
– Мне нужна минутка, – я направляюсь в купальню, не забывая дышать. Спор стихает, когда я закрываю дверь, а затем исчезает, когда я начинаю наполнять ванну после облегчения.
– Минутка закончилась.
Ксейден заходит в дверь через несколько секунд и быстро закрывает ее за собой, перекрывая повышенные голоса Бреннана и Миры.
– Они все еще спорят? – я сажусь на край ванны и протягиваю руку, чтобы проверить воду.
– Они твои брат и сестра, – отвечает он, закатывая рукава своей униформы, когда идет ко мне. – Позволь мне это сделать, – он опускает руку в ванну, затем регулирует рычаг, подающий воду из системы акведуков. – Я могу тебе помочь?
Я киваю.
Он раздевает меня, и я залезаю в ванну. Теплая вода льется на меня, когда я откидываюсь назад и начинаю распускать пряди своей косы. Опустившись рядом со мной на колени, он наносит мыло на маленькую тряпочку и начинает мыть меня.
– У тебя есть другие дела, которые ты должен делать, – мягко говорю я, наблюдая за его глазами, когда его руки двигаются с нежностью, которая шокировала бы всех, кроме меня.
– Все остальное подождет, – он перемещается к моему колену.
Нет. Не подождет, если он открыл границу вопреки указу Сенариума, хотя я люблю его еще больше за то, что он так говорит. Неважно, насколько невозможным все кажется; мир все еще вращается за этими дверями. И я должна догнать его.
Я мастер боли, и потеря Андарны – самая глубокая из всех, что мне приходилось маскировать, чтобы выжить. Но с Ксейденом мне не придется притворяться.
– Я пропустила три дня обучения рунам, – шепчу я, когда уже почти отмылась. Лучше начать с малого, когда речь идет о том, чего не хватает в моей жизни. К тому же это одна из единственных сфер моей жизни, где я никогда не позволяла ему помогать.
– Не хочу тебя огорчать, любимая, но три дня тебе не помогут в этом вопросе, – его губы подрагивают, и он проводит тканью по моей руке.
– Ты поможешь мне? – слова даются мне легче, чем я думала.
Его взгляд переходит на меня.