Вдоль высоких стен вспыхивает огонь, синие и зеленые языки пламени взбираются на сторожевые башни, словно плющ. Черт. Я должен попасть туда сейчас . Я могу потушить его. Тень всегда побеждает пламя.
Мои шаги замирают, и я останавливаюсь.
Тень?
Я не владею тенями. Это делает Ксейден.
Мое тело рвется вперед, бежать к городу, но я не должна продолжать путь через это поле. Все закончится только одним – Мудрец поднимет меня в воздух…
Это сон Ксейдена. От осознания этого у меня ноет затылок.
Я во сне Ксейдена.
Осознание делает нечто , похожее на щелчок по задней части моего черепа. Внезапно я перестаю быть его частью, поскольку он бежит впереди меня, одетый для битвы.
– Ксейден! – кричу я, прежде чем он успевает сделать полдюжины шагов.
Он останавливается, затем медленно поворачивается лицом ко мне на покрытом травой поле. Его глаза расширяются, когда он видит меня, затем сужаются, когда он смотрит налево, потом направо.
– Тебе не следует здесь находиться.
– Это мягко сказано, – я окидываю быстрым взглядом наше окружение. Поле бесплодно, но если этот сон похож на другие, то это ненадолго.
– Ты не в безопасности, – он качает головой и идет ко мне. – Я не могу обеспечить твою безопасность.
– Это не реально, – я беру его ледяную руку в свою и вздрагиваю. Я чувствую это. – Почему ты не можешь сбежать из этого места? Что держит тебя здесь?
– Я, – отвечает Мудрец из-за спины Ксейдена.
Ксейден оборачивается, вытягивая через плечо клинок, и я перехожу на его сторону.
Мудрец откидывает капюшон своей бордовой мантии, открывая причудливо юное лицо, которое преследует меня во снах, и улыбается потрескавшимися губами. Вены на его висках пульсируют пунцовым цветом, когда он складывает свои шишковатые руки, словно это может быть вежливой встречей.
– Очень приятно, что ты присоединилась к нам, Заклинательница молний, – он наклоняет голову. – Или мне следует называть тебя Ходящей по снам?
Мои губы раздвигаются. Кошмары Ксейдена жутко точно попадают в цель.
– Мы должны идти, – шепчу я.
– Он не может, – улыбка Мудреца расширяется, и он поднимает свою костлявую руку.
Ксейден поднимается в воздух и впивается руками в свое горло.
– Очнись! – кричу я Ксейдену.
– Я же сказал тебе, он не может. А я-то надеялся, что ты быстро научишься. Как досадно, – замечает Мудрец, а затем, словно змея, косится на Ксейдена. – Ты потерял то, что я хотел, но ты приведешь ее , – требует он.
– Никогда, – задыхаясь, произносит Ксейден, и его ноги бьются в воздухе.
– Не волнуйся, – говорит Мудрец с извращенной улыбкой. – Я буду более милосердным учителем, чем Теофания.
Страх пробегает по позвоночнику, и я тянусь к силе…
Стоп . Это сон. Это не реальность. Он не теряет воздух. Он прекрасно дышит в нашей постели. Я должна проснуться, но это происходит только тогда, когда Мудрец наносит удар.
Его меч обрушивается на меня…
Боль. Мне нужна боль. Я тянусь к бедру, но натыкаюсь лишь на гладкий слой кожи.
– Мне надоело ждать, – рычит Мудрец. – Надоело играть в эту маленькую игру. Может, вы и подняли свои чары, но они вас не спасут. У нас есть преимущество, и если ты не приведешь ее, она придет сама, – он сжимает кулак, и Ксейден хрипит. – Все просто, Ходящая по снам. Ты придешь или она умрет.
Кто?
Это сон, напоминаю я себе, и, если бы он был моим, я была бы вооружена.
Я скольжу рукой по бедру и нащупываю рукоять кинжала. Прежде чем я успеваю обдумать свой план, я выдергиваю его.
Глаза мудреца расширяются, но я уже замахиваюсь им. Лезвие вонзается в кожу.
Я резко сажусь в постели и задыхаюсь, яростно моргая, чтобы прогнать дымку кошмара, когда за окном нашей спальни брезжит рассвет.
Ксейден.
Его позвоночник выгнут дугой рядом со мной, голова запрокинута назад от боли, он напрягается, пытаясь вдохнуть воздух.
– Проснись! – я кладу обе руки ему на грудь и толкаю всем телом и разумом. – Ксейден! Очнись!
Его глаза распахиваются, и он падает на матрас, а его сердце колотится под моими пальцами.
– Это был всего лишь сон, – я перемещаю свой вес, чтобы встать на колени рядом с ним, а затем откинул его волосы с липкого лба. – Мы в Аретии. В твоей комнате. Только ты и я.
Он несколько раз моргает, а затем выдыхает.
– Это звучит как гораздо лучший сон, – его рука ложится на мое бедро, и его пульс замедляется, когда он поднимает на меня глаза. – Ты была там.
– Да, – я киваю, проводя пальцем по шраму над его сердцем.
– Я видел, как ты вытащила кинжал. Я знал, что ты была там. Раньше такого не было, – он садится, приближая наши лица.
– Я… – как мне это объяснить? – Ты знаешь, что я не впервые осознала это как сон, но я впервые поняла, что это твой сон, что он не мой. Как только я это поняла, я стала самой собой, отделившись от тебя, – я морщу лоб. – Я просто не знаю, как.
– Похоже, ты поняла это довольно быстро, – он смотрит мне в лицо.
– Я не должна была этого делать, – мой голос срывается на шепот. – Ведь Андарна ушла.
Его большой палец гладит верхнюю часть моего бедра.
– Может, сила и ушла, но способность осталась.
– Тэйрн? – я тянусь к связи.
– Я сталкивался с этим столько же раз, сколько и ты, – отвечает он хрипловато и сонно.
Не помогает.
Не успеваю я погрузиться в свои мысли, как кто-то стучит в нашу дверь.
Слишком рано для чего-то позитивного.
– Это не может быть хорошо.
– Согласен, – Ксейден откидывает одеяла и направляется к двери в одних спальных штанах, а я бегу к шкафу. – Гаррик? Ты выглядишь как дерьмо.
Что Гаррик может делать здесь в такой час? Я хватаю халат, натягиваю его поверх ночной рубашки и спешу к Ксейдену.
Он не шутил. Гаррик выглядит как дерьмо. Кровь капает с его волос, а левый глаз быстро опухает от, похоже, свежего удара. Вместо мечей он несет на спине массивный щит, размер и вес которого меня бы точно раздавил.
– Мы были в патруле, когда она нас нашла, – Гаррик бросает взгляд в мою сторону, и от мгновенной жалости, наполняющей его открытые глаза, у меня сводит желудок. – Я был недостаточно силен. Или недостаточно быстр. Она вырвала нас прямо из неба, как пару голубей в бурю.
– Кто? – спрашивает Ксейден, беря друга за плечи, когда тот колеблется.
– Их заклинательница молний, – отвечает Гаррик. – Она отпустила меня, чтобы я передал послание.
Теофания.
– Мне? – спрашивает Ксейден, нахмурив брови.
– Вам обоим, – Гаррик отступает на шаг, затем снимает щит. – Они достигли стен Дрейтуса. Она сказала, что если этого недостаточно, то у тебя есть пять часов, чтобы привести Боди и Вайолет, иначе она умрет, – он смотрит на меня.
Ты придешь или она умрет. Разве не так сказал Мудрец? Но почему Боди? И кто может быть ею…
Нет. Я качаю головой, и у меня сводит желудок. Ириды ни за что не позволили бы ей прикоснуться к Андарне, если Андарна вообще еще на континенте.
– Кто… – начинает Ксейден, потом замолкает и смотрит на щит Гаррика. – Блять.
Я тоже опускаю взгляд на щит, и мое сердце вылетает из груди.
Это не щит, а зеленая чешуя, точно такая же, как и на моих доспехах.
Не Андарны… Тейна.
Теофания захватила Миру.
Но еще тяжелее, чем отнять жизнь, – ничего не делать, пока рядом с тобой гаснет человек. Смотри вперед, Мира.
– Книга Бреннана, страница 71
Глава 57
– Мы летим в Дрейтус. Они нападут, как только получат то, что хотят.
– И оставим Сорренгейл умирать?
– Кто сказал, что она вообще еще жива?
Голоса спорящих вооруженных всадников расплываются, когда я стою между Ксейденом и Бреннаном в центре помоста, уставившись на обновленную карту на стене зала Собрания.
– Тысячи приближаются к перевалу из города. Если Дрейтус падет, они все погибнут.
– У нас там отряд из шести драконов…
– Десяти, раз уж линия фронта отступила.
– Не забудьте о стае ночных крыльев.
– Против сотен виверн?
– И по крайней мере дюжины темных колдунов.
– Кто бы ни полетел, он уже не вернется.
– Тогда пошлите нас .
– Мы не посылаем кадетов в бой!
– Это наши драконы нас разбудили. Конец спорам. Мы летим!
Я почти ничего не слышу. Лишь одна мысль имеет значение: Теофании надоело меня ждать, и у нее Мира.
У нее моя сестра .
И наши последние слова были сказаны в гневе.
Страх угрожает пробиться сквозь ярость, кипящую в моей крови, и я борюсь с ним, чтобы не допустить его. У Миры нет времени на мой страх. До Дрейтуса четыре часа полета, и если мы не вылетим в ближайшие полчаса, то опоздаем – не только для Миры, но и для тысяч мирных жителей.
Как это произошло? Жесткая красная линия на карте протянулась от восточного фронта прямо к Дрейтусу. Они наступали в течение последних двадцати четырех часов, игнорируя все остальное на своем пути, концентрируясь на этой единственной цели, в то время как более легкие и сопоставимые города оставались нетронутыми.
– Не все печати одинаковы. Я знаю, что она Мавен, но неужели она могущественнее тебя? – Бреннан складывает руки справа от меня, пока остальные продолжают спорить.
– Да, – отвечаю я. Нет смысла врать.
– Мы идем прямо в ловушку, – его взгляд останавливается на флаге Дрейтуса.
– Летим, и кто сказал, что ты полетишь с нами? – отвечаю я. Пространство между флагом и Скалами Дралора кажется невероятно маленьким для бегства стольких людей, а подъем просто адский. Все они не доберутся.
– Она и моя сестра тоже, – заявляет Бреннан.
В его словах есть смысл.
Ксейден молча стоит перед троном, скрестив руки, изучая поле к северу от Дрейтуса, где Теофания потребовала нашей встречи.
– У нас недостаточно всадников, чтобы вернуть Миру, защитить Дрейтус и охранять перевал.