нет .
– Они успели? – ее голос срывается, когда она смотрит на меня сверху, кровь проникает в слои ее униформы через летную куртку по лезвию.
– Мы можем это восстановить, – обещаю я, и вдруг мне становится чертовски трудно дышать. – Нам просто нужно доставить тебя к…
– Они успели? – повторяет она, упираясь головой в верхнюю часть моей руки.
Женщины. Дети. Они не говорили мне, что оставили кого-то. Они сказали, что она спасла их.
– Да, – я киваю, глаза горят, а горло сжимается. – Они выжили. Ты их вытащила.
– Хорошо, – мягкая улыбка растягивает ее рот.
– Держись, ладно? Нам нужно позвать на помощь, – я смотрю вверх и вниз по лестнице, но мы одни. Кто-то должен быть рядом. Может, Аэтос? – Приведи нам помощь! – кричу я Глэйн
– Мне жаль, – говорит она так мягко, как я никогда не слышала и не хотела слышать.
– Мне никто не поможет, – шепчет Квинн.
– Это неправда, – я качаю головой, и мое зрение затуманивается. С Квинн все будет в порядке. Не существует мира, где она не в порядке, не смеется с Джекс и не свисает с моей кровати головой вниз, протирая кудрями пол, пока она читает мне лекции о чувствах .
Грохот сотрясает камень у меня за спиной. Крут.
– Здесь нет ни восстановителей, ни рун для этого, – говорит она с этой своей чертовски обнадеживающей улыбкой. – Это единственное, что ты не можешь исправить, Джен, – ее лицо искажается от боли, и я клянусь, что чувствую ее в собственной груди, разрывающую мышцы и полосующую вены, прежде чем она проходит, а ее дыхание становится неглубоким. – Мне нужно, чтобы ты сказал Джекс, что я люблю ее.
– Нет, – я вытираю слезу, скатившуюся с моего глаза, прежде чем она успевает добраться до ее волос. – Это ты ей скажи. Через пару месяцев ты закончишь академию, а потом женишься на ней в том красивом черном платье, которое ты выбрала, и будешь счастлива.
– Скажи ей, что она была лучшей частью моей жизни… – ее рот кривится, и она смотрит мимо меня. – Ты не в счет, Крут. Ты стал моей жизнью, – она возвращает свой взгляд к моему, и цвет исчезает с ее лица. – Пожалуйста, Джен. Она с офицерами на юге, и я не могу…
Я киваю.
– Я скажу ей, – это не может быть реальностью, не так ли? Как это может быть реальным?
– Спасибо, – шепчет она и расслабленно прижимается ко мне, ее моргание замедляется. – Скажи моим родителям, что это того стоило. Я рада, что ты со мной. Парапет на пороге Малека. Мне так жаль, что на этот раз мне придется идти первой, – ее дыхание сбивается. – И ты должен сказать ему, Джен. Скажи ему, и ты обретешь счастье.
– Квинн… – мой голос срывается. – Не уходи. Не оставляй меня, – умоляю я, вытирая очередную слезу, пока мое зрение расплывается и проясняется. – Ты моя лучшая подруга, и я люблю тебя. Пожалуйста, останься, – это не тот случай, когда её жизнь закончится, не на темной лестнице в Дрейтусе. Этого не может быть. Это я должна была пасть. А она должна жить вечно.
– А ты моя, и я тоже тебя люблю, – ее улыбка сползает, и падает еще одна слеза. – Мне страшно. Я не хочу бояться.
Мое лицо искажается, но я скрываю это.
– Не бойся, – я качаю головой и заставляю себя улыбнуться. – Моя мама позаботится о тебе. И Катрина тоже, – мой рот дрожит. – Она немного властная, но она будет рада иметь еще одну младшую сестру. Я постоянно говорю о тебе. Они будут знать, кто ты. Не бойся.
Ее следующий вздох напряженный и водянистый.
– Они узнают меня.
Я киваю.
– Они узнают тебя и полюбят. Невозможно не полюбить тебя.
– Имоджен, – шепчет она, и ее глаза закрываются.
– Я здесь, – обещаю я, но не могу произнести слова громче, так как горло сжимается.
– Мы сделали ее хорошей, – она замирает, и когда я подношу дрожащие пальцы к ее горлу, пульса нет. Ее больше нет.
Моя рука скользит к ее голове, и я крепко обнимаю ее.
Крик, пробивающийся сквозь ком в моем горле, разрывает мою душу на части и отражается от камня, сотрясая основы моего мира, пока он не замедляется, а останавливается. Я останавливаюсь.
Привет! Я Квинн Холлис. Я решила, что мы должны быть друзьями. Именно это она сказала мне, когда мы поднимались на башню в день Призывника.
Ты же понимаешь, что мы сейчас пересечем аллею смерти.
Что ж, пусть это будет короткая дружба, но мы сделаем ее хорошей.
Я смотрю на другую сторону лестницы, запертая в воспоминаниях, наблюдая, как камни начинают бледнеть, затем теряют свой цвет один за другим, каждая потеря выше предыдущей. Мое сердце каким-то образом продолжает биться, отмечая то, что я раньше считала временем, а цвет исчезает с камней в изгибе под нами так постепенно, что я не могу не задаться вопросом, не забрала ли Квинн цвет с собой.
– Квинн! – кричит кто-то сверху, и раздаются шаги. – Где ты? Мы должны идти… – слева от меня раздается глубокий вдох. – Имоджен? О, черт.
Я медленно поворачиваю голову в сторону голоса, и тут на ступеньке над нами приседает Гаррик, его ореховый взгляд фиксируется на моем и наполняется таким страданием, таким сочувствием , что оно переполняет мои собственные глаза, а по щекам струится влага.
– Она мертва.
Сказав это, я не чувствую себя более реальной.
Его лицо опускается.
– Мне так жаль, – он смотрит вниз по лестнице. – Но мы должны идти. Полдюжины из них держатся за городские стены, высасывая жизнь из камня. Пора уходить.
Я крепче прижимаю ее к себе, не в силах понять, как можно двигаться, словно есть какой-то мизерный шанс, что она вернется, если я просто подожду здесь достаточно долго.
– Я не могу. Просто уходи.
– Я с тобой. Ты не можешь умереть, – рычит Глэйн.
Квадратная челюсть Гаррика сжимается.
– Ты должна. Мы должны уйти, иначе они и нас осушат.
– Я не оставлю ее!
– Я не оставлю тебя ! – он наклоняется и проводит рукой по моей шее. – Я не оставлю тебя, Имоджен, – повторяет он, на этот раз мягче. – Мы заберем Квинн, но нам нужно идти сейчас . Позволь мне взять ее.
Я замечаю круги под его красивыми глазами, необычную бледность его лица. Он изможден, и впервые в жизни мне все равно, что он видит меня в самом слабом состоянии, потому что он тоже в таком. Я киваю.
– Хорошо, – он быстро переходит на ступеньку под нами, отпихивает что-то с дороги и заключает нас обеих в свои объятия. Я обхватываю Квинн, чтобы она не соскользнула, когда поднимаюсь с пола, и площадка под нами теряет свой цвет. – Давай вытащим вас отсюда.
Он делает один шаг.
Тепло и свет заставляют меня закрыть глаза, пока мой желудок не начинает двигаться.
Когда я открываю их, мы уже в другом месте. Дождь падает через открытый дверной проем, а запах дыма и серы заполняет мои легкие.
– О боги! – вздыхает профессор Трисса, когда Гаррик усаживает нас с Квинн на теплый каменный пол в неприметном здании. Может быть, магазин? Тело Квинн сползает, и он поправляет её рядом со мной, прижимая ее голову рукой.
– Вэйнитель, – Гаррик объясняет ее потерю одним словом. – Вы плетете? – спрашивает он Триссу.
– Мы начинаем, – она окидывает меня взглядом. – Они будут слабыми, пока мы не сможем усилить, но это наш лучший шанс.
– Этого все равно недостаточно, – Гаррик опускает голову, вставая. – Я не могу… – он вздыхает и направляется к двери.
Повинуясь простому инстинкту, я поднимаюсь на ноги и заставляю свое тело двигаться. Идет битва. Мы на войне. Малек может унести больше жизней. Я следую за ним мимо маленькой комнаты, где Феликс работает рядом с ящиками кинжалов с рукоятями из сплава, все они пропитаны, все гудят силой.
Потом я выхожу под дождь и смотрю на улицу. Дома горят. Тела виверн и грифонов лежат посреди смятых крыш. Гражданские кричат. Крут проносится по небу и валит виверну прямо на землю. Боди стоит на коленях на городской площади, его рвет.
Если темные колдуны опустошают городские стены, мы следующие.
– Куда ты идешь? – кричу я в спину Гаррику.
– Я больше не смогу ходить . Даже если я доберусь до Аретии, у меня не хватит сил вернуться, – говорит он через плечо. – Так что мне лучше найти какой-нибудь гребаный способ что-то сделать.
Я отстегиваю свой последний кинжал со сплавом и смотрю в небо, наполненное вивернами. Затем я возвращаюсь в дом, вынимаю из ножен на бедре последний кинжал Квинн и обращаюсь к Глэйн.
– Скажи всем всадникам в стенах, чтобы шли сюда и разоружались. Только так мы сможем выжить.
Снаружи небо темнеет еще больше. Сорренгейл лучше увести их лидера подальше к чертовой матери, или все это будет напрасно.
Подарок от одного слуги Данн другому. Должна предупредить, что только те, кого коснулись боги, могут использовать их гнев. Я буду молить Ее, чтобы она не использовала его, чтобы избежать повторного знакомства с другой, кто добивается ее благосклонности. Ее путь еще не определен.
– Восстановленная переписка Верховной жрицы Десерви с Его Королевским Высочеством, кадетом Аариком Грейкастлом, принцем Кэмлаеном Наваррским
Глава 64
ВАЙОЛЕТ
Торнадо замедляется, пока Тэйрн борется с ветром на восточном краю поля и летит к склону горы впереди нас.
– Он замедляется, – соглашается Тэйрн.
– Она использовала его, чтобы заманить нас сюда, – Теофания держит его, как наложенную стрелу, ожидая нашего прибытия.
В миле слева выкорчевываются деревья, превращаясь в низколетящие снаряды, которые метаются по полю, как болты. Возможно, торнадо и замедлил свое продвижение, но по пути он наносит гораздо больший ущерб.
Виверна стартует впереди нас, двигаясь в нашу сторону, и на долю секунды я задумываюсь, не пригласила ли я только что Малека на порог нашего дома.
Она – Мавен, а я – кадет.
Она владеет штормами с искусной точностью, а мне нужен проводник для моих молний.
Она уже однажды почти убила Тэ