Я не удосуживаюсь посмотреть в их сторону. Этот ублюдок заслуживает того, чтобы пострадать за то, что продал нас. Что бы ни делал Мудрец, что бы ни делал Бервин , это не имеет для меня никакого значения. Сколько информации он продал врагу? Безусловно, достаточно, чтобы заманить нас всех в Дрейтус. Сколько раз он сообщал им местонахождение Вайолет?
Он умрет. Решение принято без обсуждения.
– Не теряй себя, – предупреждает Сгаэль, отбиваясь от сети, которая пригвоздила ее к скалистой земле в двадцати футах передо мной. – Сегодня ты не обратился в результате его уловок. Не поддавайся на эту!
Но у него не было ее, а теперь есть.
– Другого пути нет, – отвечаю я, медленно вынимая из ножен два кинжала с рукоятями из сплава, которые держу у бедер, и заслуживая взгляд темного колдуна, стоящего на кончике хвоста Сгаэль с растопыренными пальцами в явной угрозе.
– Разве ты не просил власти? – рычит Бервин, приближаясь к Панчеку и держа в руках два собственных кинжала с рукоятками из сплава. – Разве я не обеспечил тебя?
– Убери их. Мы оба знаем, что ты не причинишь мне вреда, – Панчек тянется к сети над своим драконом. – Я единственный, кто может дать тебе доступ к твоему сыну .
– У меня есть другой, – Бервин вонзает нож глубоко между чешуйками дракона, и тот высыхает , из его чешуи вытекает зелень, а сам он сжимается до шелухи.
Ужас прорывается сквозь лед.
Бервин только что убил дракона кинжалом .
Как, блять , такое возможно?
– Ты смотрел? Потому что именно это сейчас произойдет и с твоей, – он поворачивается ко мне и направляется к Сгаэль, которая бесполезно мечется под сетью. – Тебе придется направить энергию в глубину, чтобы восполнить потерю ее силы, – он поднимает клинок, и я не просто качусь по льду.
Я становлюсь им.
– Стой! – рычит Сгаэль, раздувая мантию Бервина. – Не делай этого, чтобы спасти меня!
Не делать этого? Это уже сделано.
Как, черт возьми, они посмели сорвать моего дракона с неба, заманить в ловушку и ранить ту, кто поддерживает мое существование.
Я подбрасываю клинки в воздух, опускаюсь на одно колено, развожу руками по полу каньона и разбиваюсь .
В своем последнем акте сопротивления я становлюсь тем, кого презираю. Может, это и хорошо, что я ничего не чувствую.
Я вдыхаю силу, которая пульсирует под моей рукой, как живое, дышащее существо, и выдыхаю тьму. Тень струится по каньону, густая, как смола, и черная, как чернила, затмевая полуденное солнце и превращая пространство в кромешную тьму. Тень всаживает мои кинжалы в груди двух вэйнителей, стоящих на страже. Тень оттаскивает Бервина от Сгаэль и лишает сознания и его, и моего нового брата. Тень приносит тишину.
Моя душа покидает меня, как пепел из костра, отслаиваясь и уносясь прочь, пока сила поглощает пространство, в котором она когда-то обитала. Я больше не на льду – я сам лед.
И все равно я питаюсь, прокладывая тоннель вглубь самого источника магии и одновременно вырываясь наружу, находя одинаковые удары сердца, которыми отмечены виверны, и прорезая чешую тенью. Я начну с той, кто посмела впиться зубами в плечо Сгаэль, проскочу мимо того, кто теперь считает себя моим братом, а затем уничтожу шестерых, блокирующих вход в это ущелье.
Спаси их, – умоляют меня оставшиеся частички меня, цепляясь зубами и когтями, чтобы не быть разорванными тоже. Мои тени вырываются из каньона, проносятся над городом, уничтожая всех виверн в воздухе и на земле. Я везде и сразу: разрываю сеть, опутывающую Сгаэль, вырываю сердце у виверны, зажавшей Даина и Кэт в угол, окутываю Имоджен, когда она смотрит в небо. Я на перевале, разрывая виверн одну за другой, с удовлетворением наблюдая, как их тела падают на землю перед людьми, которых она любит. Я взбираюсь по склону скалы, падаю назад, опираясь на магию, которая обжигает на ощупь, и устремляюсь на север.
– Я люблю тебя, – голос Вайолет пробивает холод, и шелковистая нить тепла проникает в отверстие, прежде чем оно захлопывается, фиксируя его на месте.
Нет. Подождите . Я хватаюсь за эту нить отчаянными руками, пытаясь удержать ее, в то время как все новые и новые частички меня разлетаются, теряясь в пустоте. Она – тепло, свет, воздух и любовь.
Мои тени поглощают долину, в которой она стоит, обнажив кинжал, защищая Тэйрна под той же сетью, что поймала Сгаэль. Я толкаю Мавена на землю, невзирая на ее ранг, а затем скольжу по Вайолет с нежностью, требующей всей моей концентрации.
Я люблю ее. Это чувство, за которое я цепляюсь, огонь чистой силы, пылающий на краях этого чувства, и я знаю, что если я пойду дальше, то это будет следующая и последняя часть, которая улетучится. Я стискиваю зубы и отрываю руку от земли, задыхаясь от бешеного стука сердца.
Никогда еще я не чувствовал себя таким сильным и таким побежденным одновременно. Это был единственный выход. Я поднимаюсь на ноги, отпускаю тень, и каньон становится виден.
Сгаэль с трудом держится на ногах, кровь капает из следов укусов на ее плече. Сеть падает, и она расправляет крылья во всю ширину, захватывая почти каждый фут в каньоне. Она оглядывает разрушения, тела и сужает свои золотые глаза в молчаливом упреке.
– Оставишь ли ты меня теперь? – спрашиваю я, перешагивая через бессознательное тело Бервина. Я бы убил его, если бы мог. Черт, а я-то думал, что смог . Интересно, сколько посвященных чувствуют то же самое по отношению к своим Мудрецам? По крайней мере, один, о котором я знаю. Но помимо физической невозможности, у него есть то, что мне нужно.
И я больше не посвященный.
– А осталось ли что-то от тебя, что можно было бы оставить? – Сгаэль опускает голову, и пар клубится по каньону, напоминая мне о том моменте, когда она нашла меня в лесу в Молотьбе.
– Ты мне скажи, – я опускаю лед и впускаю ее внутрь.
В ее следующем вдохе слышится запах серы, а глаза расширяются.
– Ты не можешь…
– Ты видела, что произошло. Это единственный выход.
Она оглядывается через плечо.
– И ты думаешь, она поможет?
– Она любит меня.
– А Тэйрн нет, и ты еще не смотрелся в зеркало. Красные прожилки, расходящиеся от твоих глаз, похожи на ее молнии.
– Она поможет, – это звучит с гораздо большей уверенностью, чем я чувствую. – Она обещала.
– Даже если она согласится, никто не…
– Кое-кто должен мне услугу.
– Он никогда не подпустит тебя к ней, – она поджимает хвост. – Особенно когда она лежит в уязвимом состоянии.
– Она ранена? – бьющийся орган за моими ребрами спотыкается, и я тянусь к узам, соединяющим мой разум с ее, но они запутались в бессознательном состоянии.
– Да, – медленно произносит Сгаэль, ее голова движется змеиным движением. – Но она выживет, – она делает паузу. – Они завершили плетение чар, но они простираются не дальше Дрейтуса.
Это хорошо. Плохо. Черт, я не знаю. Что я вообще такое?
Я ее.
– Убеди Тэйрна, – умоляю я.
От этого зависит все.
– Мы спросим, – наконец говорит Сгаэль, впиваясь когтями в каменистую почву. – И ее решение определит нашу судьбу.
На эти условия я могу согласиться.
Мы поднимаемся в воздух меньше, чем через минуту.
Хотя кадетам настоятельно рекомендуется не заводить романтических связей во время обучения в квадранте, лейтенантам разрешается жениться на ком угодно по окончании обучения.
– Кодекс всадника драконов, статья 5, раздел 7
Глава 66
ВАЙОЛЕТ
– Вайолет! – кричит Бреннан, сбегая по ступенькам Дома Риорсонов в залитый лунным светом двор.
Через открытые двери доносятся звуки праздника.
Я ворчливо поднимаюсь на ноги рядом с Имоджен, и тут справа в тени появляется фигура.
– Я не позволю им сжечь тебя, – клянется Андарна.
– Что? – я мотаю головой в ее сторону. – Зачем моему брату сжигать меня? – и почему, во имя Данн, я сижу на гравии во внутреннем дворе? Мои мысли… медленные. Что-то не так.
Что-то не так.
– Ты в порядке? – спрашиваю я Бреннана, когда он подходит к нам.
– В порядке ли я ? – его глаза расширяются, и он оглядывает меня в поисках травм. – Сейчас три часа ночи! Где ты была? – его голос повышается, и группа всадников, которых я не узнаю, проходят через ворота слева от нас. – Вэйлсен? – спрашивает Бреннан, и тот, что повыше, идет в нашу сторону. – Докладывай, – он оглядывается через плечо. – Тихо.
Мой рот открывается, а потом закрывается. Где я была?
– Мы… – взгляд офицера скользит по мне.
– Все в порядке, – заверяет его Бреннан.
– По официальным данным, за последние несколько часов в долине были убиты четыре всадника, их драконы и три старших, – говорит Вэйлсен. – И еще пять всадников пропали без вести – теперь четверо, – добавляет он, глядя на меня. Его рот напрягается. – Но после того показа мы все знаем, что это сделал Риорсон. Держу пари, остальные трое уже мертвы.
Мой желудок подпрыгивает, а Имоджен напрягается так сильно, что кажется, будто она каменная.
Подождите. Это сон? Я сжимаю правый кулак и укалываю ладонь ногтями, чтобы почувствовать боль, но не просыпаюсь.
– Согласно последнему отчету, чары в Дрейтусе держатся, но кто знает, сколько из этих иссушений во время битвы было на самом деле его рук делом, – продолжает Вэйлсен. – И пока что из земель вылупления пропало шесть яиц, но они проводят повторную проверку.
Пропажа яиц? Я тянусь к Тэйрну, но связь с ним туманна, как будто он спит.
– Ему нужен цикл отдыха, чтобы восстановиться, – уточняет Андарна.
– Восстановиться от чего? – он был в порядке, когда я видела его в последний раз, а это было около пяти минут назад, в лесу на краю поля…