Земля снова заключает нас в жесткие объятия, и на этот раз мы замираем.
Крылья Тэйрна распахиваются, и я остаюсь висеть под углом девяносто градусов к земле, глотая наполненный пылью воздух. Он упал на бок.
Под таким углом мне не видно его головы, поэтому я отбрасываю всякое подобие щита и полностью тянусь к нему. Там, где должна быть наша связь, мелькает нить, но этого достаточно, чтобы наполнить мой организм надеждой, когда позади меня что-то рушится. Мерцание означает, что он не умер. Мое собственное сердцебиение означает, что он не может быть…
Его грудь вздрагивает, а дыхание становится глубоким и ровным.
Спасибо вам, боги.
– Он дышит, – говорю я Андарне.
– Сорренгейл! – шаги приближаются ко мне.
– Сюда! – отвечаю я, напрягая мышцы пресса, чтобы сохранить положение, пока борюсь с ремнем седла.
Грудь Гаррика вздымается, когда он появляется в десяти футах подо мной, его капюшон откинут назад, а с правого виска стекает кровь.
– Ты жива, – он упирается руками в оба колена и наклоняется, и я не могу понять, переводит ли он дыхание или ему становится плохо. – Спасибо, Данн. Тэйрн? – он поднимает глаза, быстро оценивает меня и бледнеет.
– Вырубился… Что такое? спрашиваю я.
– Твое колено в полном дерьме.
Я опускаю взгляд на свою ногу, и крик поднимается по моему горлу, когда наступает агония, словно она ждала, пока я увижу, насколько я в полной заднице, чтобы дать о себе знать. Моя летная кожа порвана у правого колена, и у меня изо рта хлещет желчь, когда я понимаю, что коленная чашечка находится не там, где должна быть. Жгучая боль пронзает ногу и позвоночник, лишая меня логического мышления и настигая волнами, совпадающими с биением сердца.
– Она сломана? – спрашивает Гаррик.
Проходят секунды, пока я концентрируюсь исключительно на том, чтобы загнать боль обратно в рамки, с которыми я могу справиться, а затем заставляю пальцы ног двигаться один за другим.
– Думаю. Просто. Вывих. Не смогу исправить, – тошнота накатывает на меня с каждым вдохом. – Под таким углом.
Он кивает.
– Падай, а я тебя подхвачу. Мы разберемся с этим на земле.
– Шрадх? – спрашиваю я, крепко вцепившись в ремень. Мой вес удерживает проклятую пряжку.
– Он медленно приходит в себя, – Гаррик оглядывается через плечо. – Упрямая задница повернулся и принял удар на живот. Это спасло мне жизнь, но выемка на полпути вниз на время лишила его сознания.
Должно быть, именно это случилось с Тэйрном. Второй удар, который я слышала, пришелся на его голову.
Дерьмо . Среброволосая вэйнительница все еще здесь, и оба дракона без нас практически беззащитны, по крайней мере до прибытия остальных.
– Урони меня, и я ударю тебя по морде, – я стискиваю зубы от боли. Сегодня я не умру, и Тэйрн тоже.
– Давай начистоту. Ты никого не пнешь этим коленом, – он поднимает руки вверх, и меня охватывает самое нелогичное желание, чтобы на его месте стоял Ксейден. – Ну же, Вайолет. Доверься мне.
Я поднимаюсь, надавливая на седло, чтобы переместить свой вес, затем продеваю ремень через пряжку и падаю как камень. Крик, который я сдерживала, вырывается наружу, когда он ловит меня, и мир вспыхивает оттенками красной боли от столкновения.
– Хочешь, чтобы я вставил его обратно? – спрашивает он, держа меня так осторожно, как только может.
Я киваю, и он быстро ставит меня на ноги и приседает передо мной, держа за талию, чтобы зафиксировать меня в вертикальном положении. Ножны мечей, которые он обычно носит пристегнутыми к спине, сейчас волочатся по камням размером с ладонь и царапают каменистую землю.
– Медленно разогни ее, – приказывает он, не сводя своих ореховых глаз с моего колена. Я поворачиваю голову, вцепившись в воротник куртки, чтобы не закричать снова, пока выпрямляю ногу. – Это будет неприятно. Прошу прощения, – говорит он, вправляя мне коленную чашечку на место.
– Не стоит, – умудряюсь вздохнуть я, и боль тут же стихает до того уровня, когда я могу хотя бы немного нормально думать. – Бинты в моей сумке, – ритмичный звук дыхания Тэйрна успокаивает мое сердцебиение, но я не вижу ничего, кроме его темной чешуи слева от меня и кусков гранита справа от нас, прижатых к склону горы.
Он достает ткань и держит меня, пока я изо всех сил пытаюсь стабилизировать сустав. Боль усиливается, когда я нагружаю конечность, но она ничтожна по сравнению с тем, что может случиться с Тэйрном, если мы не начнем двигаться, так что я перевязываю колено, осматриваю его и выношу вердикт: сойдёт. Этого хватит, пока я не доберусь до целителя или Бреннана – но сначала нам нужно выбраться отсюда живыми.
– У тебя хорошо получается, – говорит он. Пригнувшись, он обхватывает меня за спину, а я перекидываю свою руку через его плечо.
– Много практики, – мы пробираемся рядом со спиной Тэйрна, стараясь не наступать ему на крылья, и наконец обходим его хвост, когда торнадо устремляется на восток.
– У тебя на голове кровь прямо над шрамом, полученным в Рессоне.
– Хорошо. Не хотелось бы повредить другую сторону моего идеального лица, – шутит он. – Не волнуйся за меня. Пара швов все исправит.
– Остальные подлетают, – говорит Андарна. – Они не знают, что Шрадх с тобой, а я им не сказала.
Коричневый жалохвост скрыл его от отряда?
– Скажи им, чтобы сначала отправились за семьей Марен. А ты оставайся на месте, пока мы не узнаем, что происходит.
В ее ответе слышится явное ворчание, когда я, пошатываясь, иду вперед с помощью Гаррика, занимая центральную позицию между Тэйрном и Шрадхом, который выглядит так, будто у него не хватает нескольких чешуек на челюсти.
– Остальные уже в пути, – говорю я Гаррику. – И я уверена, что вэйнительница знала о нашем приходе.
– Это… здорово, – он гримасничает. – Я пролетал через всякое дерьмо, но через торнадо еще никогда, – говорит Гаррик, осматривая горизонт. Мы находимся как минимум в миле к югу от деревни.
– Я тоже, – дым снова поднимается над городом ровным столбом. Я тянусь к силе Тэйрна, но, как и ожидалось, палящие архивы, от которых я привыкла зависеть, расплываются в темноте. – Не хочешь сказать, что ты здесь делаешь?
– Они уже здесь, – Гаррик напрягается и устремляет взгляд на западный конец деревни, где Фэйге и Аотром пересекают лунный свет. Вскоре за ними следуют Кира, Даджа и грифон Трегера, Сила; все они несут своих всадников и летунов соответственно. – Семья Марен, верно? Так передала майор Сафах.
– Вот почему я здесь. Ты должен быть с Ксейденом, – нет смысла подтверждать то, что он и так знает. – В восьми часах лета отсюда.
– Да, но как только он услышал, что ты отправляешься навстречу опасности, он стал… неразумным, – мышцы на челюсти Гаррика дрожат, и я убираю руку с его плеча, чтобы он мог встать прямо, сместив свой вес, чтобы максимально уменьшить давление на правое колено. – Я никогда не видел его таким, – Гаррик бросает в мою сторону обеспокоенный взгляд. – Никогда. Я даже не хочу думать о том, что бы он сделал, окажись он здесь, за стенами, потому что я думал, что он вырвет камни из стены. Он всегда гордился тем, что контролирует себя – ему приходится это делать, когда у него столько власти, – и я говорю тебе, он потерял контроль, когда узнал, что ты пересекаешь границу, Вайолет. Он… не в себе.
У меня сжимается в груди. Он был раздражен, даже зол, когда я вместе с братом и сестрой летела в Кордин несколько месяцев назад, но он и близко не подошел к тому, чтобы потерять самообладание.
– Потому что Аэтос послал нас… – слова замирают у меня на языке, пока я обдумываю его слова. – Он знал, что я пересекаю границу? Маэс, – я заканчиваю на шепоте, глядя в сторону лица Гаррика. – Как ты сюда попал?
– Это неважно, – левой рукой он достает меч.
– Маэс видела, как мы ушли, может быть, сорок минут назад, а ты уже здесь. Ты – заклинатель ветра, но не может быть, чтобы ты гнал Шрадха попутным ветром со скоростью сотни миль в час, так как же ты здесь оказался? – мой голос повышается, и в двадцати футах перед нами вспыхивает молния, испепеляя землю, и одновременно гремит гром.
Я вздрагиваю, а затем ещё раз от того, что мое колено трещит от резкого движения.
– Проклятье, Сорренгейл, тебе не стоит… – начинает он.
– Стоит, – я качаю головой.
– Я тоже так думаю.
Мы поворачиваем головы направо, и серебристоволосая вэйнительница идет к нам, ее пурпурные одежды развеваются на ветру. Она не смотрит на Тэйрна, проходя в ярде от его задних когтей, и не сводит с нас жутких красных глаз. С меня .
Подождите. Она… что? Владеет молнией?
Кровь отходит от моего лица, и я поднимаю щиты, используя силу Андарны.
Святая Данн, она владеет молнией . Но у вэйнителей не должно быть печатей… тем более моей .
Ужас пригвождает мое сердце к земле, но руки мои быстры: я выхватываю из ножен два кинжала и метко кидаю их ей в грудь.
Она взмахивает рукой вправо и влево, и ножи разлетаются в разные стороны, падая.
– Так ты меня благодаришь?
Черт . Надо было взять с собой мини-арбалет, который мне подарила Марен.
– Благодарит за что именно? – Гаррик поднимает меч и переходит на мою сторону, когда я снова тянусь к силе Тэйрна и обнаруживаю тусклое гудение.
– Сейчас самое время проявить вторую печать, – говорю я Андарне, когда темная колдунья приближается. Мое сердце стучит как барабан. Все, что нужно сделать вэйнительнице, – это ударить ладонью по земле, и все четверо из нас будут иссушены в считанные секунды.
– Как будто я контролирую то, как ты используешь мою силу, – возражает Андарна.
Вторая печать. Я бросаю взгляд на Гаррика, но это все, что я могу себе позволить, учитывая, что к нам приближается темная колдунья.
– За то, что не убила вас, конечно, – темная колдунья откидывает голову в сторону и окидывает меня оценивающим взглядом, а затем останавливается в десяти футах от нас. Алые прожилки возле ее глаз напоминают маскарадную маску, которую дополняет выцветшая татуировка на лбу, а красное свечение вокруг ее радужки на десять тонов ярче, чем у Джека. Мудрец, вероятно… может быть, даже Мавен, и если бы не физические признаки ее потерянной души, она была бы потрясающе красива, с высокими скулами и полным ртом, но ее кожа жутко бледная. – Хотя, должна сказать, я разочарована, что вас так легко выманить из-за ваших чар, – она смотрит на меня. – Жаль, что семья девушки подняла на меня оружие, иначе они могли бы выжить, – она бросает предостерегающий взгляд на Гаррика, но тот не опускает меча.