– Не совсем, – Слоун выталкивает из прохода нагруженную библиотечную тележку. – Я чувствовала ее силу. Я могла отвергнуть ее. Даже остановить ее, – она катит тележку прямо передо мной. – Но я хотела, чтобы чары встали на место, хотела жить, поэтому я позволила этому случиться, – она заканчивает шепотом.
– Это вполне обоснованная эмоция, – особенно учитывая, что моя мать была ответственна за ее проявление. – И я не злюсь…
– Ты знаешь, что у меня есть дежурства в Архиве? – перебивает она, приседая на нижнюю полку тележки. – Я подумала, что это вполне уместно, раз уж Лиам всегда ходил с тобой, когда они были у тебя.
– Тебе нравится? – успеваю спросить я, как горло сжимается само собой.
– Ну, сегодня утром это дало мне возможность увидеть Есинию, – она встает, таща за собой большую черную холщовую сумку.
– Спасибо, – перекидываю лямки сумки через плечо, отмечая ее необычайную тяжесть.
Она кивает, затем наконец-то переводит взгляд на меня.
– Это не из мести, клянусь. Мне жаль, что я не остановила ее.
Мои руки сжимают толстые холщовые ремни, понимая, что она говорит не о Есинии.
– Я рада, что ты этого не сделала. Приведение камня в действие должно было лишить кого-то жизни. Если бы это удалось мне, Ксейден, Тэйрн, Сгаэль и я были бы мертвы. Миру нужен Бреннан, Аарик… незаменим, а тебя, Слоун, я бы не променял ни на какие чары. Моя мать сделала выбор, который ей пришлось сделать. Ты была инструментом, но она отдала свою жизнь самостоятельно.
Ее следующий вздох дрожит.
– В любом случае, Есиния просила передать, что два тома – ее выбор, а еще один был передан ей от лидера крыла сегодня утром.
Даин . Улыбка расплывается по моему лицу. Он не только справился с задачей, но и сделал это так, что никто из потенциальных наблюдателей не смог бы заподозрить ни одного из нас. Я крепче сжимаю сумку. Возможно, это последняя работа моего отца.
– Спасибо.
– Ходят слухи, что вы направляетесь на север, – Слоун складывает руки.
– К сожалению, эти слухи могут оказаться правдой, – я гримасничаю.
Ее лицо морщится.
– Странное место для поисков, учитывая, как там холодно. Не знаю, как Тэйрн, но Тойрт ненавидит холод.
Я киваю.
– Логично, ведь Тойрт – красный. Многие предки их линии вылупились в известняковых скалах на краю реки Даннесс. Интуиция подсказывает мне, что север – неправильное направление, но Тэйрн не возражает против холода, а большинство коричневых предпочитают его, так что, возможно, Грейди в чем-то прав, – Андарна тоже не очень любит снег, но, возможно, она не является стереотипной представительницей своего рода.
– Надеюсь, ради всех нас, что это так, – говорит Слоан.
– Я тоже, – но я не могу игнорировать голос интуиции, настаивающий на том, что мы должны отправиться на юг.
Когда я возвращаюсь в свою комнату, вся надежда, которую я испытывала с момента обнаружения папиных исследований, превращается в чистое разочарование, когда я разворачиваю пергамент и обнаруживаю запорный механизм, удерживающий толстую книгу в кожаном переплете закрытой. Это замок из шести букв, и если я ошибусь с ответом, то по краям бумаги равномерно расположатся шесть пузырьков с чернилами, готовыми уничтожить все, что оставил внутри мой отец. Хуже того, в центре начертана руна, подозрительно похожая на ту, из-за которой все плохо кончается, если магия вмешивается в замок.
Определенно нужно потратить больше времени на изучение рун.
Я поднимаю клочок пергамента, который отец спрятал в рулоне под замком, и снова читаю его официальный почерк.
Первая любовь незаменима.
Черт. Отец никогда не писал так просто. Так что же, черт возьми, это должно означать?
•••
– Может, мы зря тратим время, раздумывая над этим? Это же явно Лилит, верно? – спрашивает Ридок, когда мы спускаемся по ступенькам в яму несколько дней спустя.
– Отец хотел бы, чтобы я все обдумала. А если я ошибусь, мы погубим все, что там находится, – я сую куртку под мышку и осматриваю амфитеатр в надежде увидеть Ксейдена.
– Может, мы недостаточно по-отечески мыслим, – размышляет Ри.
– Хорошая мысль. Так может, это Брен… – Ридок пересчитывает по пальцам. – Неважно, слишком много букв. Мира – слишком коротко, а как насчет Вайолет?
– Честно говоря, это не похоже на моего отца, чтобы он делал это про себя. И Лилит, и Вайолет слишком очевидны, – мы проходим мимо пехотинцев, уже сидящих в центре террасных рядов, и замечаем Кельвина, командира одного из пехотных подразделений, с которым мы были в паре во время КВВ. Я киваю, и он делает ответный жест.
– Ладно, тогда кто был первой любовью Бреннана? – спрашивает Ридок, когда мы спускаемся по ступенькам.
– Между нами разница в девять лет. Не то чтобы он посвящал меня в свои романтические подвиги… – я делаю паузу, когда Ридок опускается на свое место рядом с Марен. – Хотя я помню, как Мира говорила, что у него были отношения со всадницей на год или два старше его.
– Видимо, это у вас семейное, – Ридок отряхивает куртку.
– Ребята, вы все еще пытаетесь придумать пароль, чтобы открыть эту проклятую книгу? – спрашивает Кэт, наклоняясь вперед и заслуживая взгляд от первокурсников, сидящих впереди нас.
– Очевидно, иначе они бы не говорили об этом, – говорит Трегер, опираясь локтями на возвышение позади себя и откидываясь назад.
– Мало места? – Нив спихивает его руку с возвышения своим ботинком. – Что за книга?
– Та, которую оставил отец Вайолет и в которой, как все думают, может содержаться информация о том, куда делся род Андарны, – отвечает Кэт. Я бросаю на нее взгляд, и она пожимает плечами. – Что? Никто в отряде не собирается тебя выдавать, и тебе, очевидно, нужно еще несколько мнений, прежде чем ты будешь чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы попытаться ввести пароль.
Справедливое замечание, но все же.
– Ладно, кто первая любовь Миры?– спрашивает Ри, ее взгляд мечется между Авалин, Каем и Бэйлором, которые сидят как можно дальше друг от друга.
Я задумываюсь, наклоняю голову и застегиваю браслет проводника на коже запястья. Час работы с оружием в день определенно помогает мне наносить более точные удары, но мое тело уже не выдерживает.
– Я не уверена, что она когда-нибудь по-настоящему любила. А если и любила, то никогда не говорила мне об этом.
– Ты даже не знала Ксейдена, когда твой отец встретил Малека… – Ридок пристально смотрит на меня и вздыхает с полным преувеличением. – Эй, а кто твоя первая любовь?
О нет, этого не будет.
Я складываю руки на коленях и замечаю, что над нами садится все больше пехоты. Ничто не сравнится с унижением перед публикой.
– Мой отец терпеть не мог первого парня, с которым я встречалась, а о втором даже не знал.
Аарик поворачивается всем телом, чтобы посмотреть на меня.
– Сколько букв?
Я сужаю глаза.
– Шесть.
Он поднимает две песочно-коричневые брови.
– То есть… его имя подходит.
– Абсолютно точно нет, – жар обжигает мои щеки.
– Подождите, – Ридок переводит взгляд на каждого из нас. – Имеет ли первокурсник право на информацию, которой нет даже у нас…
– Добрый день! – голос Ксейдена заполняет амфитеатр, когда он входит из туннеля справа, одетый в снаряжение для спаррингов, которое сразу же приковывает к себе все мое внимание. Удивительно, но Гаррик стоит рядом с ним.
– О, Имоджен понравится, что у нее сегодня занятие… Ой! – Ридок тянется к своему затылку.
– Всадники, займите свои места, как на прошлом уроке, – Ксейден указывает на кольца из булыжника за пределами мата. – Надеюсь, ни у кого из вас нет страха публичных выступлений, потому что, как вы видите, – он жестом показывает на сиденья позади нас, – сегодня у нас полный зал.
– Плохо спишь? – спрашиваю я, замечая круги под его глазами. Бросив куртки, мой отряд направляется к краю мата, вставая зеркальным отражением к Первому крылу.
– Некий всадник с карими глазами не давал мне спать прошлой ночью, разговаривая, – он поворачивается и что-то говорит Гаррику, который кивает. – Я не возражал, поскольку моя постель слишком холодна без твоего присутствия и слишком тиха без твоих выкриков моего имени.
О, он хочет поиграть? Уголок моего рта приподнимается.
Игра начинается.
– Я скучаю по Аретии, скучаю по тому, каково это, спать рядом с тобой. Найди способ протащить меня в свою комнату, и я буду поддерживать в твоей кровати оптимальную температуру, чтобы ты мог немного… отдохнуть, – я разминаю плечи и вытягиваю руки, как это делают мои товарищи по отряду.
– Если я найду тебя в своей постели, отдыха не будет, поверь мне, – Ксейден поворачивается к передней части коврика, расставляя ноги в стороны и складывая свои красивые подтянутые руки. – Лейтенант Тэвис – невероятно могущественный заклинатель ветра…
– Не забывай, что я точно знаю, как вырубить тебя на всю ночь… – я опускаю руки, и Ксейден бросает на меня предостерегающий взгляд, но края его рта кривятся.
– И он согласился, чтобы вы постарались сделать все возможное, чтобы… – он ухмыляется во весь рот. – Вырубить меня? Обычно это ты умоляешь о пощаде после нескольких оргазмов.
– Хочешь увидеть мольбу? Все, что мне нужно сделать, это провести языком по кончику твоего…
Ксейден кашляет, словно проглотил несуществующую мошку, и Гаррик бросает на него косой взгляд.
– Одолеть его, – наконец заканчивает он. – Лейтенант Тэвис готов стать вашим манекеном для спарринга, – он поворачивает шею и бросает взгляд в мою сторону.
Я просто улыбаюсь.
– Ты первый начал.
– Я бы все отдал, чтобы иметь возможность закончить, – пальцы Ксейдена загибаются. – Ты станешь моей погибелью.
– Ты так все время говоришь, – я стараюсь не думать о том, как еще можно истолковать это заявление.
Заклинательница огня делает шаг вперед, и Гаррик сдувает ее пламя на нее же.