Я качаю головой и бегу быстрее.
– Иди! Если Тейн здесь, то иди!
– Я не уйду… – начинает спорить она.
– Иди, чтобы смогли мы! – кричит Хенсон.
Ксейден выкидывает руку и удерживает, когда меня заносит, пока Мира мчится во двор навстречу прибывшему Тейну. Их крепление на бегу безупречно, приурочено к пику совершенства, и Мира уже взбирается на переднюю лапу дубинохвоста, когда Тейн пролетает над деревней.
Хенсон кивает, словно разговаривая со своим драконом, а затем оглядывается на Ауру.
– Ты следующая. Одна минута.
Пламя начинает охватывать дома позади нас.
– Это моя вина, – Аура сжимает кулак справа от меня и смотрит во двор широкими испуганными глазами. – Грейди… умер. Они узнают, что мы здесь. Такой пожар не спрячешь.
– Главное, чтобы мы выбрались, – говорю я ей. – Не думай ни о чем другом.
– Над головой! – кричит Ксейден, когда крылья закрывают луну.
– Мы не единственные крылатые в небе, – предупреждает Тэйрн, и лед колет мне шею.
– Вперед! – Хенсон приказывает Ауре, указывая в сторону двора. – Даголх на подлете.
– Подожди! – кричу я, но она уже мчится к часовой башне. – Тэйрн говорит, что мы не одни.
– Она справится, – говорит Хенсон голосом, который не совсем меня убеждает.
Палящий жар пылает у меня за спиной, но я не свожу глаз с Ауры, мчащейся к открытому пространству.
Коготь тянется к ней, и я задерживаю дыхание, чтобы они соприкоснулись. Коготь изгибается так же, как у Тэйрна, перед тем как он меня подхватывает…
И выходит где-то в середине ее позвоночника.
Из раны хлещет кровь, но крик Ауры смолкает, когда виверна уносит ее безжизненное тело в небо. Неподалеку над головой ревет ее дракон.
Рука Ксейдена крепко обхватывает меня, поддерживая мой вес, когда мои колени подкашиваются.
– Тэйрн…
– Шестьдесят секунд, – говорит он, и в его тоне звучит тревога.
– Черт, они быстро добрались, – бормочет Хенсон, раскачиваясь на пятках. – Ладно, Риорсон, ты…
Они быстро добрались? И это все, что она может сказать?
– Мы перед тобой не отчитываемся, – говорит он, не отрывая взгляда от двора.
Луна освещает вспышку темно-синих крыльев, но вместо того, чтобы приземлиться, Сгаэль проносится над головой, быстро обгоняя виверну, которая только набирает высоту.
– Что, во имя Данн…
– И она, черт возьми, не подчиняется твоим приказам, – говорит Ксейден Хенсон.
Сгаэль делает выпад, затем, кажется, впивается когтями в виверну и взбирается на ее спину. Ее голова поворачивается влево, затем вправо, и крылья существа отлетают в сторону оторванные.
– Напомни мне, чтобы я никогда не злила ее, – бормочу я, когда виверна падает, разбиваясь где-то на краю деревни.
Уголок рта Ксейдена приподнимается.
– Приближаюсь, – объявляет Тэйрн.
– Подбери нас обоих, – я хватаю Ксейдена за руку. – Бежим со мной.
Ксейден на мгновение хмурит брови, но потом кивает.
– Я не лошадь, – отбивается Тэйрн, пока мы с Ксейденом бежим во двор, а жара за спиной разгорается до невыносимых температур.
– Они патрулируют парами, – кричу я, спускаясь по тропинке, соединяющей всех четверых. – Подбери. Нас. Обоих! – мои сапоги стучат по камню, а впереди я вижу, как Сгаэль поворачивает назад на крутом повороте.
Мы выбегаем на открытое пространство, и я, отбросив вполне реальную возможность того, что вторая виверна увидит нас первой, устремляюсь к самому широкому месту, где Тэйрн сможет нас схватить.
– Я здесь, – говорит он по нашей общей связи.
– Доверься мне, – требует Ксейден, и я не могу понять, к кому из нас он обращается, но тут же киваю. Он с пугающей скоростью поворачивается, оказываясь передо мной, а затем прижимает меня к своей груди, чтобы наши головы оказались на одном уровне. – Держись.
Я обхватываю его за шею, проводник стучит по его спине, когда он разводит руки в стороны, и полосы полуночно-черной тени обволакивают нас обоих, приковывая меня к нему.
Знакомый стук крыльев раздается над пламенем за считанные мгновения до того, как нас отрывает от земли: когти Тэйрна цепляются за плечи Ксейдена и уносят нас в ночь.
Ветер рвет глаза, пока мы летим к Сгаэль, но справа наперехват приближается еще одна пара крыльев. Две ноги, а не четыре.
– Справа, – предупреждаю я Тэйрна, а затем поворачиваюсь к Ксейдену. – Тебе лучше чертовски хорошо управляться с этими тенями.
– Я держу тебя, – обещает Ксейден, и тени затягиваются.
Сила заливает мое тело, когда я распахиваю дверь архива, и жар обжигает кожу. Боги, если я буду слишком много транслировать, пока привязана к нему…
– Он был намного ближе, когда ты транслировала, – напоминает мне Тэйрн, и…
Нет, я не думаю о том, откуда он это знает.
Секунду я вожусь, пытаясь зажать проводник и удержать его подальше от кожи Ксейдена, затем позволяю энергии выплеснуться до предела и полностью сосредотачиваюсь на правой руке.
Сила хлещет через меня и выходит со следующим ударом сердца. Сверкает молния, и я, прицелившись, отбрасываю ее пальцем вниз с неба. Жар обжигает кончик пальца, но я держу молнию столько, сколько терпимо, а затем выпускаю ее на свободу.
Прямо в спину виверны.
Тварь падает, и Сгаэль с ревом поджаривает ее труп огненной струей, пока он падает мимо нее. Она откидывается назад, чтобы последовать за нами, а Тэйрн сворачивает влево, уводя нас с тропы, ведущей вдоль реки, и направляется на запад.
Мы летим так еще несколько минут, достаточно долго, чтобы убедиться в безопасности, затем приземляемся, занимаем свои места и снова стартуем.
Тэйрн ведет нас низко, через тени гор и вверх по хребтам. Через два с половиной часа мы пересекаем границу чар в сотне миль к югу от Самары.
Мы возвращаемся в крепость за три часа до конца двенадцатичасового пути.
– Не могу поверить, что вы позволили ему умереть, – бормочет лейтенант Пью, когда мы проходим в крепость в Самаре.
Ксейден поворачивается к нему и прижимает его к стене весом своего предплечья.
– Бейнхэвен была испуганным кадетом, который подумал, что он вэйнитель. А какие, черт возьми, оправдания у тебя? Где был ты, когда эта виверна разорвала ее на части?
– Мы патрулировали север, – цвет лица мужчины напоминает помидор, когда он произносит эти слова, но ни Мира, ни я не вмешиваемся.
– Вы были нужны над деревней, – Ксейден убирает руку, и лейтенант сползает по стене.
Хенсон и Фоули помогают Пью встать, а затем уходят от нас во двор, и Мира поднимает руку, когда они оказываются спиной к нам, чтобы мы оставались на месте.
– Я нашла его первой, – говорит она, поворачиваясь к нам лицом и доставая из внутреннего кармана своей летной куртки длинную цепочку.
Камень размером с большой палец, который, как я предполагаю, когда-то был цвета цитрина, теперь покоится в оправе, потрескавшийся, мутный и дымчатый.
– Черт, – мои плечи опускаются. – Если Кортлин не примет это, все будет напрасно.
– Не поэтому я рада, что нашла его первой, – Мира протягивает мне ожерелье, затем снова лезет в карман и достает сложенный лист пергамента. – А из-за этого.
Сжимая ожерелье в одной руке, я беру пергамент в другую, отмечая, что он адресован Заклинательнице Молний.
– Он лежал рядом с ожерельем, – говорит Мира, когда я открываю его, и Ксейден напрягается рядом со мной.
Вайолет,
Напоминаю, что, хотя я и хочу, чтобы ты пришла по своей воле, я могу забрать тебя, когда захочу. Почему ты не спрашиваешь меня об ответах, которые так отчаянно ищешь?
-T
– Теофания, – у меня сводит живот.
Либо она знает, что я ищу род Андарны…
Либо она знает, что я ищу лекарство.
Ксейден застывает, словно статуя.
– Она знала, что мы придем туда.
Вот дерьмо, и это тоже.
Возможно, смысл не в том, чтобы отрицать восстание, а в том, чтобы воевать только с теми, кому ты безоговорочно доверяешь.
– Подолковник Ашер Сорренгейл. Покоренные: Второе восстание народа Кровлана.
Глава 20
После нашего возвращения я провожу несколько дней, читая все книги о Деверелли, какие только может найти Есиния, чтобы подготовиться к брифингу с Сенариумом. Между ними, занятиями, книгами, которые королева Марайя присылает по моей просьбе, модификацией моего седла и часами, которые я провожу, орудуя на заснеженных вершинах над Басгиатом, я падаю в постель без сил каждую ночь.
К пятнице я прочла «Темную сторону магии», «Красные регалии», «Бич нашего времени» и вызывающую кошмары «Изучение анатомии врага» , но ни одна из них не дает мне ответов на вопросы, которые нужны Ксейдену.
И Джек тоже. Он с удовольствием рассказывает мне о прогрессировании асимов, о том, как транслирование от земли происходит так же легко, как и дыхание за пределами чар, но не называет имени своего Мудреца и не дает мне ничего, кроме банальной информации о нем. И уж точно не рассказывает мне, как Теофания узнала, что мы пойдем за цитрином, и какие ответы я ищу.
Но когда я, наконец, в третий раз пробираюсь к рукописи отца и прочесываю ее в поисках нужной информации, у меня появляется мысль о том, к чему он мог прийти в своей гипотезе. Я держу ее при себе, отчасти потому, что боюсь ошибиться, но в основном потому, что ужасно боюсь оказаться правой . Когда в прошлом году Варриш упомянул, что, по его мнению, исследование касается перьехвостов, я и представить себе не могла, что оно приведет в таком направлении.
– Я хочу пойти, – говорит Ридок, когда мы идем по плюшевому красному ковру административного здания, направляясь в большой зал.
Я подыскиваю нужные слова и пытаюсь подавить тошноту в желудке. Выступление перед Холденом – это уже плохо, но я пропустила завтрак, зная, что весь Сенариум ждет меня, скорее всего, чтобы назначить нового командира.