шипит он, тень крепко сжимает мое бедро.
– Деверелли? – спрашивает Текарус, его брови почти достигают линии волос, прежде чем его взгляд переходит на меня. – Артефакт у тебя.
Мои губы приоткрываются.
– У нас, – отвечает за меня Холден.
Боги, я всегда ненавидела это в нем.
Даин бросает на меня взгляд, граничащий с укором, напоминая, что он никогда не был самым большим поклонником Холдена.
– Конечно, – медленно произносит Текарус, переключая внимание на тени, задерживающиеся у моего бедра. – Ну что ж, тогда давайте устроим вас поудобнее, – он поворачивает в сторону дворца, и мои плечи опускаются от усталости, когда мы следуем за ним в столовую. – Простите за дополнительную охрану. Мы – один из единственных крупных городов, оставшихся на юге, –говорит он нам, когда мы огибаем огромный стол и проходим через двери в просторный дворец.
Я почти забыла, насколько захватывающим является это место.
Оно создано для движения воздуха. Для красоты, искусства и света. Даже белые мраморные полы мерцают, отражая рассвет, как и извилистые бассейны, которые текут по пространству за широкой центральной лестницей. У дворца не будет ни единого шанса, если вэйнители забредут так далеко на юг.
Тот, кто его строил, должен был это знать.
Мира останавливается у основания белых ступеней и смотрит вниз на черный столб, едва различимый на уровне под нами через открытую лестницу. Как и в прошлый раз, вокруг нее собралась целая толпа.
– Конечно, с учетом количества проживающих здесь летунов наши комнаты ограничены, – говорит Текарус, затягивая пояс своей мантии из толстой парчи, когда начинает подниматься по ступеням. – Не могли бы вы разделиться по парам? У нас есть несколько свободных комнат на верхнем этаже, – он оглядывается через плечо на лестничную площадку. – За исключением вас, Ваше Высочество. Естественно, мы можем предоставить вам отдельные покои.
Дерьмо . Я ни за что не поднимусь еще на два лестничных пролета, когда этот уже убивает меня. Мое колено протестует при каждом шаге, и я проклинаю влажность и продолжаю подниматься, хотя мне кажется, что земля каменеет под моими ботинками.
– Естественно, – тон Холдена граничит с грубостью. Его усталость дает о себе знать, и если он не изменился за годы нашей разлуки, то это только укорачивает его нрав.
– Твоя комната тоже пуста, Риорсон. Или лучше сказать – Ваша Милость ? – добавляет Текарус, когда мы поднимаемся на этаж, где останавливались раньше. – Не могу не заметить, что на тебе нет знаков отличия твоего ранга, – он останавливается посреди широкого коридора, заставляя всю группу остановиться.
Я чуть не плачу, когда понимаю, что мы находимся прямо перед комнатой, которую мы с Мирой занимали во время нашего последнего визита, и замечаю за ней двери, которые, как я знаю, принадлежат Ксейдену. Как же я доберусь до верхнего этажа?
– Ты останешься со мной, если мне придется ползти по лестнице? – спрашиваю я Тэйрна.
– Ты не поползешь, – отвечает Ксейден.
Не тот путь. Боги, я действительно влипла.
– Блестящие штуки – хорошая мишень, – говорит Ксейден Текарусу слева от меня, в то время как Холден приближается справа. – И я никогда не путал титул с властью.
О, ради всего святого. Он что, действительно начинает ссориться с Холденом прямо сейчас? Я собираюсь закатить глаза, но потом моргаю. Это то, через что прошел Ксейден, когда прошлой осенью появилась Кэт?
Позади меня фыркает Ридок, и я слышу отчетливый звук шлепка по коже – несомненно, рука Даина на плече моего товарища по отряду. Хорошо, что я не вижу лица Миры. Амари знает, что она чертовски раздражена.
– Но откуда мне знать, в качестве кого ты меня посещаешь? – Текарус поворачивается к нам, сверкая своими невероятно белыми зубами в политической улыбке. – Как лейтенант? Просто всадник? Профессор? Герцог Тиррендора? – он постукивает пальцами. – Или, может быть, возлюбленный той редкости, которую я никак не могу убедить присоединиться к моему двору, – его взгляд падает на меня, как будто мне нужно напоминание о его предложении присоединиться к его коллекции в качестве дежурного сторожевого пса в обмен на привилегию состариться вместе с Ксейденом и нашими драконами в тишине его поместья на островах. – Это предложение остается в силе.
– Как и мой ответ, – я слегка покачиваюсь и глубоко дышу, чтобы побороть потемнение в глазах. Мне нужен отдых, и он нужен мне сейчас. На этот раз тени на моих бедрах поддерживают меня, а не защищают, а когда я опускаю взгляд, они настолько тонкие, что сливаются с кожей, и их почти невозможно заметить. – Спасибо.
– Какой властью я здесь обладаю? Давайте спросим нашего принца. Что скажете, Ваше Королевское Высочество? – он бросает взгляд, от которого на Холдене могло бы завянуть чертово дерево .
Опасение щекочет мне шею.
– Я не уверен, что понимаю вопрос, – У Холдена сводит челюсти и сжимаются кулаки.
– Его вспыльчивость может привести в действие твою силу, – предупреждаю я Ксейдена, пока Текарус улыбается от чистого ликования по поводу очевидного хаоса, который он устроил.
– Его вспыльчивость – именно то, на что я рассчитываю, – Ксейден переводит взгляд на королевский знак отличия. – Ты все прекрасно понимаешь. Я здесь как профессор? Или герцог? Или…
– Очевидно, что ты чертов герцог, – огрызается Холден. – Льюэллин позаботился об этом, не так ли? Второй по могуществу титул в проклятом богом королевстве достается Риорсону из всех возможных кровных линий.
– Не будь ослом… – начинаю я, но тени мягко тянут, требуя тишины, и я отдаю ее ему.
– Итак, я здесь не в полномочиях профессора, – уточняет Ксейден, мастерски игнорируя вопиющее оскорбление Холдена.
– У тебя нет полномочий, – рычит Холден, его щеки заливаются краской, когда он делает шаг к Ксейдену, его сапоги при этом почти достигают моих. – Я здесь старший по званию.
– Ксейден, он собирается взорваться. Он замахнется, – Стены. Зеркала. Столы. Разбиваемые предметы. Все, что близко. Не зря охранники никогда добровольно не назначались к Холдену. По этой же причине Алик был таким задирой, а Кэм-Аарик избегал их обоих по мере возможности.
– Значит, я не профессор, – глаза Ксейдена сужаются, и все мое тело пытается покачнуться, удерживаемое в вертикальном положении тенью Ксейдена.
– Нет! – крик Холдена эхом разносится по коридору. – Ты не гребаный профессор…
– Просто хотел прояснить этот вопрос, – перебивает Ксейден, а затем поднимает меня на руки. – Увидимся, когда мы отдохнем , – он проносится мимо Текаруса и устремляется по коридору.
– Что ты делаешь? – шиплю я.
– Дублирую приказ, – говорит Ксейден, распахивая двери в свою комнату и захлопывая их, как только мы проходим.
– Не могу поверить, что ты только что сделал это! – я скольжу по его телу и не обращаю внимания на то, как разгорается мое, когда он обхватывает мои бедра и поворачивается, прижимая меня к двери. За спиной у меня блаженно гудит.
– Правда? – он опускает голову к моей. – Из всего, что я сделал, это единственное, во что ты не можешь поверить? – его голос смягчается, и он проводит пальцами по моей шее. – Я так и думал. У тебя учащенный пульс. Я насчитал по меньшей мере два раза, когда ты чуть не упала в обморок, – он опускает голову к моей. – Ты действительно хотела ползти вверх по лестнице?
– Нет, – признаю я.
– Теперь тебе не придется, – он прижимает поцелуй к моему лбу. – Ты только что летела два дня подряд с двенадцатью часами отдыха. Я знал, что тебе нужно отдохнуть и прилечь, и я мог бы просто отдать тебе свою комнату, но эгоистично…
Я поднимаю на него глаза.
– Мне надоело спать в кровати, в которой нет тебя, – его большой палец проводит по моему пульсу.
В моей груди загорается надежда. Если он готов снова спать в одной постели, то, возможно, есть шанс, что в конце концов он доверится себе настолько, что сможет прикоснуться ко мне, и не только потому, что ревнует к существованию Холдена.
– Я не против.
В ответ я получаю намек на улыбку, а затем прижимаюсь к его груди, и ритм его сердца становится идеальным барабаном под моим ухом. Я чувствую себя дерьмово, Ксейден медленно теряет частички себя, мы в тысяче миль от Басгиата, но этот ровный ритм делает все как-то приемлемым.
Это так правильно – быть в его объятиях.
– Потому что это так, – говорит он, крепче прижимая меня к себе.
Я моргаю и отстраняюсь, чтобы посмотреть на него.
– Я не говорила этого вслух.
Он нахмуривает брови.
– Тогда ты, должно быть, подумала об этом, потому что я не копался в твоих намерениях.
Мое сердце колотится по другой причине. Нет. Но… может быть.
– Или твоя печать растет.
Его глаза вспыхивают.
Кто-то стучит в дверь.
– Черт, – бормочет Ксейден, и я прижимаюсь к его груди. – Не будь…
– Спусти меня, – я встаю на ноги перед тем, кто находится по ту сторону двери.
– Упрямой, – он опускает меня на пол, а затем проводит предплечьем по моим ребрам, чтобы удержать меня в вертикальном положении, когда я смотрю вперед. – Готова?
Я киваю, и его рука проходит вдоль моего левого бока. Дверь с золотыми ручками открывается, и перед нами появляется Текарус, а за ним на почтительном расстоянии – двое его охранников.
Знающий взгляд Виконта перескакивает с меня на Ксейдена, но он не утруждает себя язвительными комментариями.
– Давай по-быстрому, – приказывает Ксейден без объяснений.
– Принц не может летать в корзине , – говорит Текарус, складывая руки перед собой и недовольно морща нос. – Это неприлично для королевской семьи, а в культуре, где ценятся редкие вещи, проницательные сделки и роскошь, ему никогда не дадут аудиенции, если он будет восприниматься как предмет, который доставляют.
– Что вы предлагаете? – спрашиваю я, не обращая внимания на то, что у меня замирает в груди и светлеет в голове.