– Я не заикалась, – она бросает взгляд на кресло. – Поставь его на место.
Ксейден поднимает бровь, но делает то, что она просит, затем пересекает небольшую часть комнаты и убирает кинжал в ножны у моего бедра.
– Спасибо, – шепчу я.
Он целует меня в висок, а затем занимает пустое место справа от меня.
– Поднимись с пола, Урсон – из-за тебя повсюду кровь. Отнеси сестру в заднюю комнату и разбуди ее. Разве я не говорила, что ты плохо подготовлен к ношению оружия? – укоряет Нарелла, обходя пролитую кровь. – Пожалуйста, простите моих внуков. Они слишком серьезно отнеслись к нашей задаче защитить книги от любых всадников, которые не являются… тобой, – на опускается в кресло. – Спасибо, молодой человек, – говорит она Ксейдену, затем бросает на него взгляд, после чего смотрит на Даина. – Боже, на континенте есть прекрасные мужчины.
Уголок рта Ксейдена искривляется, и я не могу не согласиться с ней молча.
– Мама, – хозяйка магазина бросается к ней, несомненно, все еще опасаясь, что мы нападем на ее мать. Урсон спешит выполнить просьбу Нареллы, помогая сестре подняться с пола, пока она неохотно приходит в себя после последнего удара Миры. Они исчезают в подсобке, и мне почти жаль их, пока я не вспоминаю, что они напали на нас.
– Мне девяносто три, Леона, я не умерла, – она отмахивается от дочери. – Или как там вы, Амарали, говорите? Я еще не встретила Малека. Он ваш бог смерти, не так ли?
Я хмурю брови, услышав незнакомый термин: Амарали .
– Разве он не всеобщий бог смерти? – Мира прислоняется спиной к ближайшему ряду книжных полок.
Я качаю головой.
– В Деверелли не поклоняются богам.
– Именно поэтому мы считаемся самым нейтральным из островов. Идеальным для торговли, – Нарелла пожимает плечами. – То, что вы называете богами, мы называем наукой. То, что вы называете судьбой, мы называем совпадением. То, что вы называете божественным вмешательством любви, мы называем… – она взмахивает рукой. – Алхимией. Два вещества объединились, чтобы создать нечто совершенно новое, мало чем отличающееся от того, что происходит между вами двумя, – она смотрит между мной и Ксейденом и кладет руку на грудь.
Мое сердце замирает. Если бы она только знала, как близка она к моим сегодняшним мыслям.
Она шевелит пальцем в сторону Ксейдена.
– Я слышала, как ты сказал, что убьешь моего внука, если он сделает еще один шаг к твоей возлюбленной, молодой человек. Как нелогично, как ядовито и романтично с твоей стороны. Должна признать, что такая уверенная жестокость – не то, что я представляла, когда Ашер говорил о тебе, но каштановые волосы, эти… наверное, карие глаза, и то, как он предсказывал, что вы оба в конце концов будете влюблены друг в друга? Что ж, он описал тебя почти идеально, Даин Аэтос.
Ох, блять, убейте меня сейчас же.
Мой рот открывается, а потом закрывается.
Ксейден поднимает обе брови и сжимает губы между зубами.
Даин потирает затылок.
Мира фыркает, прикрывает рот рукой, а потом сгибается от смеха .
– Простите, – выдавливает она из себя и выпрямляется, быстро закрывая лицо маской и прочищая горло, но снова срывается, ее плечи трясутся. – Я не могу. Я просто не могу. Мне нужна секунда, – она отходит за ряд полок, надеясь успокоиться.
Мое лицо словно опалило драконьим огнем.
– Как бы вы хотели, чтобы это прошло? – спрашивает Даин, пока Нарелла переглядывается между нами тремя, ее серебряные брови подрагивают.
– Так же, как это происходило последние восемнадцать месяцев, – отвечает Ксейден, утратив все следы учтивости, которую он демонстрировал Даину час назад. – Все думают, что она будет с тобой, но в итоге она носит мою фамилию на своей летной куртке в строю.
– Серьезно? – у меня просто нет слов от того, что он пошел на это. Это было один раз. Ладно, дважды, если считать обратный путь из Самары после того, как мы снова были вместе.
– Рад видеть, что ты снова чувствуешь себя собой, – Даин прислоняется спиной к стойке. – Но у нас нет фамилий на летных куртках.
– И все же ты понял, о чем речь, – челюсть Ксейдена дергается.
Взгляд Нареллы сужается на Ксейдена сквозь толстые линзы.
– Ты не Даин.
Ксейден качает головой.
– Я Даин, – Даин коротко поднимает руку.
– А он? – спрашивает Нарелла.
– Ксейден Риорсон, – я поднимаю подбородок, словно отвечаю перед отцом за свой выбор. – И он мой, даже когда ведет себя как собственническая задница.
– Сын Фена Риорсона, – Нарелла барабанит кончиками шишковатых пальцев по подлокотнику. – Ашер этого точно не предсказывал.
– Он бы смог, если бы встретил его, – я тянусь к руке Ксейдена и переплетаю наши пальцы.
– Наша мама знала, – говорит Мира, занимая свое место в конце книжной полки. – Она не была в восторге от этого, но она знала, что такое любовь, когда видела ее. Но она, конечно, никогда не рассказывала нам о том, что наш отец был здесь.
– Она бы и не сказала, не так ли? – Нарелла сдвинулась с места. – Когда он умер?
– Чуть меньше трех лет назад, – мягко отвечаю я. – У него отказало сердце.
Губы Нареллы поджимаются на несколько печальных вдохов, но она кивает, словно разговаривая сама с собой, а затем снова поднимает голову.
– Твой отец, рискуя жизнью, спрятал труд всей своей жизни с единственной целью – чтобы ты нашла его, Вайолет. Он оставил мне последнюю часть почти четыре года назад с четкими указаниями, что она достанется тебе только в том случае, если ты достигнешь интеллекта и понимания, необходимых для ее постижения.
Я напрягаюсь.
– Это… – Даин качает головой.
– Это папа, – медленно произносит Мира.
– Ты справишься, – Ксейден сжимает мою руку.
Я пытаюсь проглотить внезапно возникший в горле комок.
– Он велел мне принести тебе самый редкий предмет, которым я владею, – ироничный смех вырывается наружу. – И я подумала… – я качаю головой, понимая, что все труды, которые мы проделали, чтобы протащить рюкзак через весь этот путь, были напрасны.
– Ты подумала, что это Деверелли, и, естественно, мы торгуем товарами, сокровищами, – Нарелла складывает руки на коленях.
– Он имел в виду мои мысли, – я смотрю на Миру, но ее взгляд устремлен в пол. – Вот почему он просил не посылать вместо меня другого.
– Книги только для тебя, – подтверждает Нарелла, и Леона садится на подлокотник маминого кресла. – У меня есть три простых вопроса, и если ты сможешь на них ответить, книги будут твоими.
– Высокомерно думать, что у вас есть право хранить то, что наш отец написал для Вайолет, основываясь на своем мнении, – тон Миры может натереть камень.
– Все в порядке, – заверяю я ее, не желая вздрагивать даже в такую жару. – Спрашивайте.
Нарелла бросает на мою сестру яростный взгляд, а затем обращает свое внимание на меня.
– Он оставил для тебя рукопись. Как она называется?
– Подолковник Ашер Сорренгейл. Покоренные: Второе восстание народа Кровлана, – отвечаю я. – Вы уже знаете, что я знаю. Иначе как бы я оказалась здесь?
Она постукивает указательным пальцем в явном нетерпении.
– В четырнадцатой главе твой отец упоминает, что восстание в Кровлане провалилось из-за Деверелли, но не вдается в подробности. Любой, – ее взгляд скользит по моему черному мундиру – писец, достойный твоей мудрости, не удовлетворился бы его предположениями. Так что скажите мне, какова твоя гипотеза?
Из всего , что есть в книге, она спрашивает именно это?
– Легко. Кровлан не выполнил свою часть сделки, заключенной с Деверелли. Чтобы не потерять репутацию, Деверелли отозвал свои посреднические услуги, а значит, и войска с другого острова, а затем сообщил королю-регенту Поромиэля, где искать мятежников. Конец восстанию, – я пожимаю плечами.
– Недостаточно хорошо, – она качает головой, и мой желудок опускается. – Почему все развалилось? Что не было сделано?
– Это несправедливо… – начинает Даин.
Нарелла поднимает руку, требуя его молчания.
– Она знает ответ.
Я вздыхаю.
– У меня… есть идея. Я просто не хочу ошибиться, – или, в данном случае, быть правой.
– Ты среди друзей, – ее улыбка говорит об обратном.
Ладно. Пот стекает по моей шее, но я набираюсь смелости, чтобы выглядеть дурой.
– Думаю, они обещали драконов и не смогли выполнить.
– Что? – вскрикивает Мира.
Ксейден напрягается, а Даин поворачивается ко мне лицом, его глаза неправдоподобно расширены, но медленная улыбка Нареллы говорит мне, что я либо ужасно ошибаюсь, либо трагически права.
– Представь доказательства, – говорит она тоном, до жути напоминающим мне Маркема. – Убеди вот его, – она указывает на Даина.
Я крепче сжимаю руку Ксейдена, и его большой палец проводит по моей.
– Общественное уведомление 433.323 подтверждает неудачную попытку нарушения границы силами Кровлана вблизи форпоста Атебин одиннадцатого декабря 433 года по старому календарю, за два дня до Полуночной резни. Единственная запись об этом событии содержится в дневнике полковника Хашбея, командира заставы, который руководил допросами, – я смотрю на Даина. – Отец вдалбливал мне это, пока работал над рукописью, и я не понимала тогда, почему, но теперь, очевидно, поняла. Думаю, это было в тот год, когда ты был одержим тактикой победы над пиратством Изумрудного моря или чем-то в этом роде.
Даин напрягся.
– Это была действительно большая проблема в пятом веке.
Я продолжаю, закатывая глаза.
– Не отвлекайся. Мы сидели на диване. Папа вышагивал перед камином, а ты считал нелепым, что солдаты перешли в Наварру, чтобы заполучить хвостовые перья , помнишь?
Он морщится.
– Точно. Да. И твой отец сказал мне, что если я захочу сдать вступительный экзамен в квадрант писцов, то окажусь в проигрыше, если не запомню, как применять свои превосходные лингвистические навыки во всех областях анализа важных исторических данных. Не то чтобы я хотел быть писцом, но все же. Хорошие времена. Спасибо за напоминание.