В зале в два ряда расставлены восемь круглых столов, за каждым из которых на стульях без спинок сидят десять изысканных Деверелли, одетых в буйство пастельных тонов и легкие туники и платья. Скатерти расшиты, сервировка экстравагантная, с золотыми кубками и хрустальными потирами, а драгоценности сверкают в мягком голубом свете, исходящем из центра каждого стола и расставленных по всей длине комнаты шаров, освещающих ряды стражников и их клинки.
В конце зала под открытым небом возвышается помост с U-образным столом на пять персон. В его центре сидит человек, которого я могу принять за короля Деверелли, вертит в руках украшенный драгоценными камнями кинжал и смотрит на Холдена, сидящего на правом конце стола, словно еще не решил, будет ли он использовать этот кинжал против него или нет.
Капитана Уиншир не видно, а Текарус выглядит так, будто ему лучше быть где угодно, только не между Кортлином и Холденом.
– Черт, – бормочет Ксейден.
– Он… моложе, чем я думала, – говорю я о короле. Примерно на четыре десятка лет или около того. Кортлин выглядит всего на несколько лет старше нас с Ксейденом. Он красив, с глубокой золотисто-коричневой кожей, натянутой на высокие скулы и сильную челюсть, лукавыми карими глазами и черными волосами длиной до плеч, но скорость, с которой он находит нас с Ксейденом и быстро оценивает, заставляет меня немного насторожиться.
Ксейден крепко сжимает мою руку и наклоняется, чтобы прикоснуться губами к моему уху.
– Тени здесь не мои. Я знаю, как ты умеешь обращаться с кинжалом. Я не умаляю твоей способности защитить себя, но ради моего спокойствия, пока я пытаюсь вытащить Холдена из того бардака, который он устроил, будь добра, оставайся рядом со мной.
Я киваю. Как я могу не согласиться? Он не просит меня прятаться за ним, не оставил меня с Тэйрном, чтобы я была в безопасности. Он просто просит меня быть рядом.
И, честно говоря, мне больше негде быть.
Он сжимает мою руку, затем отпускает, освобождая нас обоих на случай, если нам придется сражаться, и мы идем вперед, пока Синий Пояс манит нас, явно раздраженный тем, что мы так долго идем.
Король Кортлин отмахивается от пары слева, когда мы приближаемся, прислушиваясь к тому, что шепчет ему на ухо Текарус, а слуги спешат заменить тарелки и чашки, когда пара уходит.
– Они не пожимают друг другу руки, – тихо говорю я Ксейдену, пока мы идем к столу. – Они не смягчают и не тратят слов впустую. Они говорят двусмысленно только тогда, когда им это удобно. Они ценят статус, богатство, знания и секреты – все, чем можно торговать. Если ты однажды нарушил свое слово, тебе больше никогда не поверят.
– Говори так, чтобы я понял. Не лги. Веди себя, как богатый, полноправный ублюдок. Понял, – он кивает.
Гнев светится в глазах Холдена, когда они встречаются с моими, когда мы доходим до последнего столика, и его кулак сжимается вокруг золотой вилки.
Я посылаю ему безмолвную, тонкую просьбу держать себя в руках, и он кладет вилку на стол и сжимает челюсти.
– Герцог Тиррендора, – громко объявляет Синий Пояс, указывая жестом на четыре ступеньки, ведущие на помост слева, – и его консорт, Вайолет Сорренсейл.
Ну почти.
Ксейден поднимается по ступеням первым, окидывая взглядом пол, стулья, стол и даже сервизы, прежде чем протянуть руку назад. Это излишне, но мило, поэтому я принимаю ее и поднимаюсь вслед за ним.
– Сорренгейл, – поправляет он Синего Пояса.
Я занимаю место в конце, а Ксейден – то, что ближе к Кортлину справа.
– Что ты сделал? – спрашиваю я у Холдена, сидящего напротив.
– Прямо к делу, – говорит Кортлин, перекатывая украшенный драгоценными камнями кинжал. – Мне это нравится.
– С чего ты взяла, что я что-то сделал? – спрашивает Холден, наклоняясь над своей тарелкой.
– Мы этот уже проходили.
Слуги подходят к остальным и убирают посуду.
– Мне жаль, что вы пропустили ужин, – объявляет Кортлин, – но скоро принесут десерт.
– Что ты сделал, Холден? – повторяет за мной Ксейден.
– Именно то, ради чего меня сюда послали, – щеки Холдена заливает румянец, и он хлопает ладонями по столу. – Я восстановил дипломатические связи с Деверелли и попросил у них разрешения использовать поместье Текаруса для поисковой миссии с драконами в обмен на артефакт, который он просил, а когда этого оказалось недостаточно, я предложил…
– То, что тебе не принадлежало! – Кортлин перепрыгивает через Текаруса и вонзает кинжал в руку Холдена.
Святое. Дерьмо. У меня в животе урчит.
– Ваше Величество! – Текарус отшатывается, краски сбегают с его лица.
Я опускаю руку на колено Ксейдена и сжимаю, чтобы не закричать, как Холден, который в шоке смотрит вниз.
Ксейден напрягается, но надевает маску скучающего безразличия, как профессионал.
– Перестань кричать, как ребенок, – Кортлин откидывается в кресле и отпивает из хрустального кубка красное вино.
Холден делает вдох за вдохом, глядя на свою руку, но крики прекращаются.
– Вытащи его, перевяжи руку, зашей ее у лекаря, и через две недели ты будешь в порядке, – объясняет Кортлин. – Порез находится между костями, в мясистой части. Сухожилия не задеты. Я очень хорошо целюсь, – он поднимает свой кубок в сторону Холдена. – Тебе повезло, что я уважаю Текаруса, потому что то, что ты сделал, непростительно.
– Кинжал должен был отдать я, – цедит Холден, глядя на украшенный драгоценными камнями клинок. Похоже, он старинный, с серебряной рукоятью и изумрудами размером с мой ноготь, украшающими эфес.
– Нет, это не так, – Кортлин качает головой.
– Он мой, – говорит Ксейден, и мне требуется все, что я могу сделать, чтобы сохранить спокойное выражение лица. – Вернее, должен был быть моим. Это Клинок Аретии, присвоенный Реджинальдом для королевского хранилища во время объединения.
– Да! – кубок Кортлина качается в сторону Ксейдена, пока трое слуг поднимаются по ступеням вокруг нас, по одному с каждой стороны. – Потрясающе, что он выбрал именно этот… подарок, зная, что он может вызвать твои эмоции. Обычно, когда речь идет о подобных реликвиях, мы рассматриваем право владения, но в данном случае слово Его Высочества уже нарушено, поэтому я не смог заключить сделку. Мне интересно узнать, сколько он стоит на рынке выкупа, или, возможно, я воспользуюсь классическим шантажом. Наверняка король Таури согласится на многое, если его сын останется в резиденции.
– Ты не можешь просто оставить его у себя, – возражает Текарус.
– Почему нет? Разве ты не говорил мне, что хочешь оставить эту? – Кортлин указывает на меня.
– Я не нарушал своего слова! – рычит Холден и хватается за рукоять кинжала, пока слуги ставят по накрытому блюду в центре каждой стороны стола. Похоже, десерт будет общим.
– Надеюсь, вы не против подождать немного, – говорит Кортлин, и слуги ждут, положив руки на округлые медные крышки. – Мои малышки прибыли, – он жестом указывает на проход, и я резко вдыхаю.
Тэйрн рычит, а Андарна вздрагивает, ухватившись за узы, и ее золотая энергия усиливается, когда к нам приближаются три чисто-белые пантеры. Я видела их только в книгах, и никогда – в белом цвете. Они грациозны, элегантны и очень красивы, и чем ближе они подходят… тем больше мне хочется, чтобы они остались в книгах. У них огромные лапы.
Ветер шелестит деревьями у меня за спиной, и по позвоночнику пробегает холодок.
Весь этот дворец находится под открытым небом, и они могут здесь хозяйничать.
У меня нет ни малейшего желания стать их обедом.
– Разве они не великолепны? – спрашивает Кортлин, его тон изумлен, как у гордого отца. – Шира, Шена и Шора. Я сам вырастил их из детенышей. Все охотники. Все злобные. Все умеют вынюхивать вора, – он бросает острый взгляд в сторону Холдена.
Мой желудок опускается, а сердце начинает колотиться.
– Вытащи его и перевяжи руку, сейчас же, – говорю я ему.
Ксейден отталкивается от стола, чтобы…
Кортлин поднимает руку.
– Сделай это, и все шансы на заключение сделки отпадут, – он опускает свой кубок. – Мне нужно знать, что ты сможешь выполнить свою часть сделки, даже если это будет неприятно, как это делал твой отец.
Ксейден кивает один раз, его лицо – нечитаемая маска, но его нога напрягается под моей рукой.
Похоже, не только мой отец хранил секреты.
– Сейчас же, Холден! – без обиняков кричу я наследнику. Пантеры уже на полпути сюда.
Холден с шипением выдергивает кинжал, затем убирает его в ножны, как свой , и быстро перевязывает рану салфеткой, делая из нее полевую повязку, как только может.
– Ну вот, с этим покончено, – Кортлин поворачивается к Ксейдену. – Полагаю, ты хотел бы получить ту же сделку, о которой просил он?
Моя рука крепко сжимает колено Ксейдена.
– Я не могу согласиться, поскольку понятия не имею, о чем просил Холден, – говорит Ксейден. – Но мы хотели бы вновь открыть дипломатические каналы и получить разрешение на использование поместья виконта Текаруса в качестве остановки для отряда не более восьми драконов и такого же количества грифонов в целях поисков, что повлечет за собой обеспечение права охоты на дичь для указанных существ и обещание безопасности для всех сторон.
Кортлин катает ножку своего кубка между большим и указательным пальцами.
– Кому вы обязаны своей верностью, Ваша Светлость? Ваш отец был мятежником. Как я слышал, вы сшиты из той же ткани, и все же вам вернули титул, так кому же вы клянетесь в верности?
Я по привычке достаю из правого бокового кармана рюкзака проводник, пока пантеры приближаются к помосту и расходятся, чтобы окружить нас. Знакомый вес сферы успокаивает меня, и я клянусь, что чувствую гул, быстрый подъем тепла, который, как я знаю, происходит только в моей голове, но он все равно успокаивает.
– Наварре, – продолжает Кортлин, – или Тиррендору? Соври, и наше обсуждение закончится. Мы и без Континента неплохо справляемся.