Ксейден наклоняет голову, изучая короля.
– Вайолет.
Сердце замирает в двойном ритме.
– Моя верность Вайолет превыше всего, всех остальных, – говорит Ксейден. – Потом Тиррендор. Потом Наварра в те моменты, когда это необходимо – обычно, когда Вайолет находится в академии.
Это безрассудный ответ, учитывая то, что висит на волоске, и сейчас совершенно не время, но, черт возьми, если это не заставляет меня любить его еще больше.
– Интересно, – король перестает крутить свой бокал.
– Я полагаю, что с нашей сделкой торговля начнется снова, – говорит Ксейден, – что было бы взаимовыгодно, поскольку вы наверняка слышали, что мы находимся в состоянии войны с вэйнителями. Если вы решите стать нашим союзником…
– О, мы никогда не связывались с вэйнителями, – Кортлин качает головой. – Война разрушает острова, блокирует экономику. Однако снабжение воюющих… вот где деньги. Мы сохраняем нейтралитет во всем и всегда. Именно так мы поддерживаем торговлю, коммерцию, рост и знания в мире, независимо от того, какому богу вы поклоняетесь или какая магия вам доступна.
– Но они ведь были здесь, верно? – я слегка сужаю глаза, замечая, что пантера теперь сидит прямо у меня за спиной. Я наклоняюсь вперед, чтобы оглядеть слугу, который все еще держит наше блюдо закрытым. – Вы победили их? – Или вылечили их?
Кортлин сверкает глазами.
– Намекать на то, что наш остров слаб, что его можно завоевать, – это черта, которую вам не стоит переступать. Такое предположение губительно для экономики, построенной на безопасной, стабильной торговле. Люди не вкладывают деньги в нестабильные острова, – он щелкает пальцами.
Пантеры вскакивают на помост с легкостью, которая говорит о ночной рутине.
– Я не потерплю, чтобы тебя сожрала домашняя кошка, – рычит Тэйрн.
– Оставайся на месте и держи Сгаэль рядом, – кричу я по связи, и костяшки пальцев белеют на проводнике, когда пантера протискивается между мной и Ксейденом, ее мягкая шерсть задевает мою руку.
– Шора прекрасна, ты не находишь? – Кортлин обращается к Ксейдену, снисходительная улыбка кривит его рот, а затем, не дожидаясь ответа, направляется к Холдену. – Надеюсь, вы не возражаете, но они привыкли есть со мной. Ваше Высочество, не забывайте, что Шира заслужила каждый кусочек своего сегодняшнего особого ужина, – он поднимает руки ладонями вверх и загибает пальцы.
Слуги снимают медные крышки и уходят с помоста.
О боги, это гигантский кусок красного мяса, который, должно быть, был отрезан от самой большой коровы, ходившей по этому острову.
Пантера Шира низко вздыхает, виляя хвостом, и я не могу не задаться вопросом, не так ли чувствовали себя курсанты пехотного училища в тот день на поле боя, когда Бейд нашла нас.
Рука Ксейдена накрывает мою и сжимает, и я оглядываюсь, чтобы увидеть, как он смотрит на меня с каменным лицом через стол, а затем прослеживаю за его взглядом…
Голова капитана Анны Уиншир лежит на тарелке между Холденом и Текарусом, ее короткие клубнично-блондинистые кудри отчетливо видны.
У меня отвисает челюсть. Ох, Малек , Кортлин убил личного охранника Холдена… и подает ее своему коту .
Меня сейчас стошнит.
В горле поднимается желчь, и я быстро сглатываю, вдыхая через нос и выдыхая через рот, но все, что я чувствую, – это запах мяса и крови.
– Не смотри, – шепчет Ксейден, и я отвожу взгляд.
– Ешьте, – приказывает Кортлин, и пантеры набрасываются .
Лапы опускаются на стол между нами, и огромная пасть раскрывается, выхватывая мясо из тарелки и волоча его, оставляя кровавый след на белой скатерти, пока она тащит свою еду на помост, а затем на пол.
Остальные следуют ее примеру.
Когда я перевожу взгляд на Холдена, он смотрит на свою пустую тарелку, совершенно пораженный.
– Разве они не прекрасные создания? – спрашивает Кортлин.
Я моргаю от шока и кладу проводник на стол. Мы со Смертью старые друзья, и не то чтобы я действительно знала Анну. Но эта дерзость поистине беспрецедентна.
– Ты убил моего стража, – медленно произносит Холден.
– Твоя воровка была найдена в моей сокровищнице, – возражает Кортлин, – с шестью украденными драгоценностями при себе и списком еще пяти, которые она должна была найти, написанным твоим почерком.
Мой желудок вздрагивает, и взгляд перескакивает на Холдена.
– Скажи, что ты этого не делал.
– Это все вещи, которые принадлежат нам ! – он бьет себя в грудь и встает, его кресло падает обратно на помост. – Это не кража – забрать то, что принадлежит нам по праву! – вена на его шее вздувается.
Охранники придвигаются к краю помоста, образуя периметр вокруг пантер, и я, выскользнув из-под руки Ксейдена, тянусь к ножнам у бедер, под скатертью.
– Сейчас все превратится в дерьмо, – предупреждаю я Тэйрна. – Передай это Сгаэль, как сможешь.
Он хмыкает в знак принятия, и вдалеке покачиваются пальмы.
– По праву? – Кортлин бросает вызов, его голос звучит зловещей мелодией.
– Какое наказание здесь предусмотрено за воровство? – шепчет Ксейден.
– Из королевского дома? – я сосредотачиваюсь. – Указ двадцать два… – я морщусь. – Нет, двадцать три – это смерть, – я читала, но до эксперта в области права мне далеко.
– По их законам Холден является соучастником?
– Их система не похожа на нашу. Их указы могут противоречить друг другу, а Кортлин заседает в их трибунале, так что… – мои слова спотыкаются о самих себя. – Не знаю. Может быть.
Может, я и хотела бы придушить Холдена, но я не могу позволить казнить его здесь за воровство .
– Эти предметы мои, они получены по бартеру за услуги, оказанные за последнее столетие, как тебе хорошо известно! – кричит Кортлин, и обедающие умолкают за своими столами, оставляя лишь звуки пантер, пожирающих свои обеды.
Подождите. За последнее столетие ? Мои плечи опускаются, а мысли кружатся в голове, вспоминая прошлогодние слова Аарика, когда я спросила, что Холден собирается делать с тем, что происходит за нашими границами. Я ведь здесь, не так ли? Аарик намекнул, что Холден не собирается действовать.
Но это гораздо хуже.
Холден не просто знал, он играл главную роль.
– Ты воспользовался нашим отчаянием, – обвиняет Холден. – Принял бесценные магические артефакты на нечестных условиях, а теперь казнишь моего личного охранника, когда мы пытаемся исправить твою откровенную кражу настоящим соглашением? Пошел ты! Мы не хотим иметь ничего общего ни с тобой, ни с твоим обманом, ни с этим богом забытым островком! – Холден подается вперед, опрокидывает свою часть стола, и он падает в пустоту центра.
Вот . Дерьмо.
Взгляд Кортлина превращается в лед, а мои ребра словно скручиваются внутри, когда я наблюдаю, как все, над чем мы работали, рушится в считанные секунды. Текарус отпрыгивает назад, а затем быстро сбегает по ступенькам, и я ничуть его не виню.
Холден нас поимел. Кислый вкус предательства наполняет мой рот, но горький поток металлического гнева уносит его со следующим ударом сердца.
– Хватит, Холден! – Ксейден встает, и я медленно делаю то же самое, наблюдая за стражниками вокруг нас, пантерами позади нас и теми, кто в толпе тянется к тому, что вполне может быть спрятанным оружием.
– Он вор, и он посягает на мою честь перед всем двором! – Кортлин кричит на Ксейдена, но тот указывает пальцем на Холдена.
– Он больше не говорит от нашего имени, – Ксейден сбрасывает с плеча сумку и с грохотом ставит ее на стол. – Если вы не согласны на сделку с Наваррой, то согласитесь на сделку с Тиррендором, и я уверяю вас, что единственным отрядом на вашем берегу будут аретийские всадники и летуны, которые будут соблюдать ваши законы и уважать ваши обычаи, а в ответ я выражу вам огромную благодарность за доверие… – он расстегивает верхний клапан рюкзака и медленно тянет его назад, обнажая дюймовую рукоять, усыпанную изумрудами, от которой у меня перехватывает дыхание. Она слишком похожа на кинжал, чтобы быть совпадением.
Мое сердце замирает. Этого не может быть. Он не может. Я не позволю ему.
– Нет, – я хватаю Ксейдена за руку, не позволяя ему показать остальную часть. – Если это то, о чем я думаю, то точно нет.
– Ви… – он качает головой, глядя мне в глаза, и я понимаю, что не только я тоскую по той связи, которая обычно делает эти моменты легкими для нас. – Это может быть единственным способом заключить союз и спасти этого урода.
– Ты уже достаточно пожертвовал. Я справлюсь с этим, – снимаю с плеч свой тяжелый рюкзак и кладу его рядом с его.
– Ни в коем случае! – кричит Холден.
Ксейден бросает на него взгляд, ясно говорящий, что с него хватит дерьма.
– Только я имею право говорить от имени Наварры! – бушует Холден, делая два угрожающих шага в сторону короля. – Ты не заключаешь сделок с провинциями, тем более с сыном предателя, который шантажом получил титул. Я – единственный голос нашего королевства! – его руки сжимаются в кулаки, и повязка вокруг правой наливается багровым.
Кортлин вздыхает, затем берет свой кубок и отпивает.
– Я уже достаточно наслушался, и это становится утомительным. Текарус может жить. Остальных убейте.
Иногда дипломатия лучше всего проявляется под острием меча.
– Дневник капитана Лилит Сорренгейл
Глава 27
Охранники вступают в бой, и все сразу же превращается в полное дерьмо.
Ксейден выхватывает оба меча, а затем удивляет меня до смерти, перебрасывая один из них Холдену, который ловит его левой рукой в тот же миг, когда я выхватываю два своих кинжала.
Сегодня мы не умрем.
– Постарайтесь никого не убивать, – говорит Ксейден, даже когда первый из стражников поднимается по ступенькам между пантерами. – Международные отношения и все такое.
– Скажи это ей , – я опускаю взгляд на пантеру, радуясь, что она все еще занята.