– Не реагируй слишком остро, – предупреждаю я Тэйрна, надеясь, что это не последняя моя просьба. – Нам все еще нужна эта сделка.
– Я возмущен тем, что меня считают мелодраматичным, – отвечает он, но тут слева от меня раздается отчетливый грохот, заставляющий вскрикнуть не одного гостя: Ксейден сталкивается клинками с охранником, а затем сбивает его с лестницы ударом сапога в центр груди.
Я кручусь влево, когда стражница взбирается на конец помоста без лестницы, и делаю прием, перенятый от самого Кортлина: втыкаю свой кинжал ей в руку и выдергиваю его. Она вскрикивает, падая назад, а когда я поднимаюсь, то обнаруживаю, что еще двое стражников проделали тот же маневр позади нас, заполнив пространство между мной и Ксейденом.
Кости хрустят, тела стражников отлетают в разные стороны, но за пантерами ждет еще полдюжины человек.
Ближайший охранник выше меня как минимум на фут и весит фунтов пятьдесят, и, если судить по шрамам на его предплечьях, драться ему не в диковинку. Но он не Ксейден.
Я бросаюсь на него прежде, чем он успевает принять боевую стойку и позволить мышечной памяти взять верх, и мой первый удар приходится глубоко во внешнюю сторону его бедра, прежде чем я успеваю увернуться, уклоняясь от взмаха его длинного копья. Они не созданы для ближнего боя, а я да.
Он промахивается, вонзает копье в стол, разбивая стекло, и дает мне время с сожалением перерезать сухожилия у него за коленом. Для воина это долгоиграющая травма, но, по крайней мере, она его не убьет.
Он взвизгивает, опрокидывается набок и падает с помоста, но прежде чем я успеваю подняться, в моем затылке вспыхивает боль, и меня дергают вверх… за мою проклятую косу.
Чья-то рука толкает меня грудью на окровавленную плиту между нашими пакетами, и мое лицо едва не сталкивается с острым осколком стекла. Копье дробит мой проводник.
– Ваши драконы кричат перед смертью, несущая огонь? – шипит мне в ухо стражница, склонившись над моей спиной. – Проходят ли минуты, прежде чем они погибают после вас? Или это происходит мгновенно?
Гнев проносится по моим венам, раскаляя кожу от скальпа вниз в потоке плавящейся ярости.
– Твое невежество поражает.
Благослови боги мою гибкость, я закидываю левую руку за спину и наношу сильный удар в ее руку.
Она вскрикивает, рывком поднимается на ноги, а я упираюсь пяткой ладони в стол и трачу все силы на то, чтобы отскочить назад и врезаться головой ей в лицо. Хрустят кости, и ее вес исчезает.
Я поворачиваюсь, чтобы встретить ошеломляющий удар локтем в скулу. Кожа рвётся, в ушах звенит, и я падаю спиной на стол, моргая, чтобы убрать звезды из глаз, когда чья-то рука хватает меня за горло и сжимает.
– Вайолет! – кричит Ксейден, и я режу клинком по руке и наношу удар коленом, которым гордилась бы даже Мира. Мужчина падает, а я кашляю, пытаясь сделать первый вдох, когда помост содрогается.
Я поднимаю клинок в сторону гиганта справа от меня, но острие меча первым достигает его виска. Человек рушится, и Ксейден ногой спихивает его с помоста.
– Достаточно, – заявляет Тэйрн.
– Она держится молодцом, – возражает Андарна. – О. Возможно, их уже слишком много.
– Прекратите играть и покончите с этим! Это единственный способ убить их монстров! – кричит Кортлин у нас за спиной.
Ксейден тянется к моему лицу своей пустой рукой, берет меня за подбородок и поворачивает щеку к голубому свету, когда из-за спины Кортлина вваливается еще дюжина стражников. Я трачу драгоценную секунду на то, чтобы убедиться, что Холден все еще жив. Он лежит на земле, грудь шевелится, глаза закрыты – думаю, он может быть без сознания, но крови я не вижу.
– Ксейден, за нами, – предупреждаю я, пока он изучает рану, которая начала пульсировать. Когда он не отвечает, я перевожу взгляд на него, и мое дыхание сбивается.
Я уже видела его в бою, видела ледяную ярость, которая нахлынула на него, и даже убийственное спокойствие. Я видела, как он превращается из человека в оружие, как стратегия берет верх над состраданием – как нас и учили.
Но это… то, что плещется в ониксовых глазах, – буря, которой я никогда раньше не видела. Это на шаг дальше ярости, как будто сама Данн шагнула в его глаза и теперь смотрит на меня. Он – Ксейден, но он… не он.
– Ксейден? – шепчу я. – Это ничего. Правда. На вызовах бывало и похуже.
– Они все, блять, мертвы, – от его слов у меня на затылке поднимаются волосы, а охранники одновременно бросаются к столу с оружием наизготовку, очевидно, извлекая уроки из последнего неудачного нападения.
Два на… двенадцать. Черт .
Я вздрагиваю и отступаю назад, чтобы парировать, но Ксейден обхватывает меня за талию и прижимает к своей груди. Его меч ударяется о стол, и, к моему полному и окончательному удивлению, он опускает мягкий поцелуй к моему лбу, как топор…
Металл ударяется о землю.
Вокруг нас раздаются крики, и я дергаю головой влево, натыкаясь на вытянутую руку Ксейдена в середине поворота. Раздается звук трескающейся кости, и все окружающие нас охранники падают на пол, их головы поворачиваются под неестественными углами.
Тень рассеивается, а ремень на моей талии исчезает со знакомой лаской.
Нет, нет, нет .
Наступает тишина, более густая, чем промозглый влажный воздух, и мое сердце плачет, требуя другого ответа, чем тот, который уже знает мой мозг, потому что есть только одно логическое объяснение тому, что только что произошло, но даже это невозможно, потому что здесь нет магии.
Тэйрн ощетинивается, а Андарна вздрагивает. Я чувствую их обоих, они ближе, чем должны быть, но связи с Ксейденом все еще нет.
– Т-ты… – Кортлин заикается. – Что ты наделал?
Я провожу взглядом по стене шелестящих пальм слева, по разбросанным мертвым охранникам Деверелли и пантерам, которые с удовольствием их исследуют, и по груди Ксейдена, не находя ничего, кроме того, что лежит на другом конце стола.
Он убил всю дюжину.
Лишь мышечная память заставляет меня выхватить кинжалы из ножен.
Что-то падает из его руки, с металлическим звоном ударяясь о брошенный меч. Я импульсивно хватаю маленький предмет и сжимаю пальцы вокруг кусочка сплава размером с гальку из моего проводника. Агония распирает мою душу, как будто я могу отдать Ксейдену часть того, что он только что потерял, когда я ощущаю холод сплава, его полное отсутствие энергии, прежде чем засунуть его в передний карман.
– Они ранили тебя, – шепчет он без извинений. – Они собирались убить тебя.
Почему – неважно. Не сейчас. Не сейчас, когда мы окружены на вражеском острове, нас сопровождают всадники, которые не знают, во что превратился Ксейден, и мы противостоим королевским особам Наварры, которые с радостью увидели бы его мертвым.
Почему – вопрос на потом.
– Вайолет, – мольба в его шепоте притягивает меня быстрее, чем что-либо другое, и я резко поднимаю голову. Его глаза плотно закрыты, он потирает переносицу.
– Иди сюда, – тихо говорю я, приподнимаясь на носочках и обхватывая руками его лицо, прижимая ладони к вискам, чтобы скрыть его от посторонних глаз. Стул Кортлина скрипит на помосте. – Посмотри на меня.
Глаза Ксейдена вспыхивают. Красный цвет окантовывает его радужку и поглощает золотые искорки, которые я так обожаю, но за этими глазами он все еще он. Я заставляю свое тело не реагировать, а затем прижимаю его лоб к своему.
– Я люблю тебя, и нам нужно вытащить тебя отсюда, поэтому ты должен доверять мне. Не двигайся, пока я тебе не скажу.
Он кивает.
– Сядь. Положи голову на руки и оставайся так, – я отпускаю его, и он делает то, что я прошу, держа голову низко, словно стыдясь того, что сделал.
– Мне нужна помощь, – говорю я Тэйрну и Андарне.
– Мы готовы, – отвечает Тэйрн. Слава богам, они всегда у меня в голове.
– Андарна, когда придет время, будь нежна, – в кои-то веки мне не хочется читать ей нотации о том, что нельзя оставаться дома, когда ей сказали, хотя лучше бы она надела сбрую, если все пойдет не так, как планировалось.
– Твоя молния нежная? Я хоть раз критиковала твою работу? – она хмыкает.
Кортлин все еще стоит за столом, одна из пантер на его стороне, паника прорисована в каждой линии его лица, пока двор бормочет в приглушенных тонах истерики позади нас.
– Мне нужно, чтобы ты подпустил Сгаэль как можно ближе, – говорю я Тэйрну, а затем, как я надеюсь, сокрушенно улыбаюсь Кортлину. – Приносим наши самые искренние извинения, но в Наварре всадников учат убивать, когда вы нападаете на нас, наша сдержанность может зайти так далеко. Как видите, герцог испытывает некоторые угрызения совести, но ты только что пытался убить двух дворян нашего королевства, – я морщусь. – Не самый лучший вид для переговоров. Начнем второй раунд? На этот раз их буду вести я.
– У нас нет магии, – глаза Кортлина расширяются, и он обводит взглядом комнату, словно решая, стоит ли позвать еще стражников.
– Следи за словами, – предупреждает Тэйрн. – Сгаэль здесь. За этими деревьями становится тесновато.
– И все же мы здесь. Знаешь ли ты, что я владею молниями? – я склоняю голову набок.
Кортлин сглатывает.
– Текарус упоминал что-то подобное.
– Что случилось? – Холден садится, потирая растущую шишку на голове.
Грудь Кортлина вздымается и опускается с каждой секундой все быстрее, и я наблюдаю, как паника нарастает в нем, словно плотина, готовая прорваться. Я опускаю правую руку в ножны и жду, когда он взорвется.
– Шира! – кричит он, срываясь быстрее, чем я ожидала.
– Вайолет! – кричит Холден, и спина Ксейдена превращается в камень под моей рукой, но, верный своему слову, он не двигается ни единым мускулом.
Я тоже.
– Нет! – кричит Кортлин, его глаза в ужасе смотрят на меня. Он разевает рот, и группа Деверелли разражается многоголосыми воплями страдания.