С каждым словом моя грудь трескается все сильнее, а потом и вовсе разрывается. Я знала, что она ушла, но не знала как.
– И не думай, что это имеет к этому какое-то отношение, – он показывает на свои глаза. – Я замечаю те моменты, когда мне не хватает эмоций. Вам с Гарриком не нужно обмениваться взглядами. Я и так это чувствую. Это как скользить по замерзшему озеру, в то время как уменьшающаяся часть меня кричит, что я должен плавать в тех кусках, которые я выменял, и эти чувства находятся прямо под поверхностью, но, черт возьми, скольжение происходит быстрее и гораздо менее грязно. Это дерьмо? – он проводит пальцем по дому. – Оно грязное, болезненное и въедливое, и, если бы я мог выбрать отдать эту часть себя, помоги мне, Малек, я бы это сделал. Теперь я понимаю. Это не просто сила, которая вызывает зависимость; это свобода не чувствовать этого.
– Ксейден, – шепчу я, почти теряя сознание к тому времени, как он заканчивает.
Над верандой поднимается пар, и мы поворачиваем головы в сторону пляжа, где на расстоянии ширины Тэйрна стоит Сгаэль и, скривив губы, смотрит на Ксейдена.
– Перестань метаться и съешь что-нибудь, – умоляет он ее. – Я знаю, что ты голодна, и не могу смириться с тем, что тебе больно так далеко от магии, так что облегчи немного боль и иди охотиться. Со мной все в порядке.
Она опускает челюсть и ревет так громко, что у меня мгновенно звенит в ушах. Стеклянные двери прогибаются, и маленький столик дрожит, прежде чем она щелкает зубами. С дерева слева от меня слетают три птицы, а из дома выбегают два темноволосых мальчика, чтобы посмотреть, что за переполох.
– Сгаэль, – тихо говорит Ксейден, подходя к краю веранды.
Она отступает на три тяжелых шага, и у меня замирает сердце, когда ее задний коготь едва не задевает одного из мальчиков, прежде чем она взмывает ввысь над домом. Ее хвост проносится так близко, что срывает листья с деревьев, прежде чем она исчезает.
Хорошо, что птицы улетели.
– По крайней мере, она не подожгла тебя, – Тэйрн быстро взлетает следом, а Андарна – за ним, борясь с желанием полностью расправить крыло.
Все они борются без сил.
– Черт… – Ксейден закрывает глаза.
– Симеон! Гаюс! – одна из служанок выбегает из дома в трех этажах под нами, высоко задирая юбки, пока бежит по песку. – Вы в порядке? – спрашивает она по-хедотски.
– Это было потрясающе! – кричит старший мальчик, поднимая кулаки к небу.
– Мы можем уйти, – предлагаю я Ксейдену, преодолевая расстояние между нами и обхватывая его за талию. – Прямо сейчас.
– Моя мать отдала нашу форму в стирку, – он зачесывает свободные пряди моей косы за уши.
– Значит нам будет холодно. Скажи, и мы уйдем, – я поворачиваюсь к нему щекой и прижимаюсь ухом к биению его сердца. – Ты – все, что имеет для меня значение.
– То же самое, – он опускает подбородок на мою макушку. – Мы не можем просто так пропустить целый остров, – ворчит он, проводя руками по моей спине. – Мы ослушались прямого приказа, чтобы быть здесь.
– Можем, – я слушаю ровный ритм его сердца и наблюдаю, как служанка суетится вокруг мальчиков, пока они идут к дому. – Мы охотимся, проверяем, не выбрали ли сородичи Андарны самый скучный остров в мире для того, чтобы назвать его своим домом, и уходим. За всю свою историю Хедотис не вступал в войну и не объединялся ни с одним воюющим королевством. Они не собираются нам помогать, – я провожу рукой вверх и вниз по его позвоночнику. – И ты знаешь, где сейчас твоя мать. Если когда-нибудь почувствуешь необходимость, можешь вернуться. Это и твои десять минут тоже.
– И ты не надеешься… – его слова резко обрываются, когда Талия выбегает из дома под нами, сжимая в кулаке ткань своего платья.
– Мальчики! – кричит она по-хедотски, добегая до края каменного дворика, а затем хватает детей за руки. – Вы в порядке? – она отстраняется и обводит их взглядом, как это обычно делает Мира после битвы.
– Мы в порядке! – заверяет ее старший, широко улыбаясь. – Правда, Гаюс?
– Мама, ты бы видела, как она ревет! – добавляет младший, покачивая головой.
Мама . Мой желудок грозит опуститься ещё ниже, так как я надеюсь, что ошиблась в этом слове.
Ксейден напрягается, и я слышу, как начинает колотиться его сердце.
– Я слышала ее рев, и это было достаточно волнительно, – говорит Талия мальчикам, проводя руками по их волосам и лицам. – Но с вами все в порядке. С вами все в порядке, – повторяет она, кивая. – Эльда, ты не могла бы привести их в порядок? Триумвират присоединится к нам за ужином, и родители Фариса хотели бы, чтобы мальчики провели ночь у них.
– Конечно, – отвечает служанка и уводит детей в дом.
Талия остается, ее плечи вздрагивают, когда она переводит дыхание.
– Что она сказала? – спрашивает Ксейден.
– Триумвират придет на ужин, – я начинаю с самого простого. – А мальчики…
– Они ведь ее, не так ли? – в его тоне проскальзывает ледяное презрение.
– Да, – шепчу я, крепче прижимая его к себе, пока Талия, не поднимая глаз, возвращается в дом.
– Старшему, наверное, сколько? Одиннадцать? – он опускает руки. – Неудивительно, что она так и не вернулась. Она не просто вышла замуж, она создала целую новую семью, – в его смехе нет ничего забавного.
– Мне так жаль, – я отступаю назад, чтобы взглянуть на него, но его выражение лица остается ровным.
– Ты не сделала ничего плохого, – он вырывается из моих объятий, и мне кажется, что это пугающе острое чувство, когда он ускользает. – Это чувство я с радостью променяю на другое.
Это не просто сила, которая вызывает зависимость; это свобода не чувствовать этого. Его слова снова звучат в моей голове, и новый страх пускает корни, коварно зарываясь в яму моего желудка. Знает ли он, что я взяла с собой новый проводник? Что в моей сумке лежит полностью заряженный кусок сплава?
– Не выменивай это, – прошу я, глядя на море, и слова вылетают из меня все быстрее и быстрее, пока его глаза твердеют и воскрешают защиту, на преодоление которой у меня ушел целый год. – Боль. Беспорядок. Отдай это мне. Я сохраню это. Я знаю, что это звучит нелепо, но я найду способ, – я переплетаю наши пальцы. – Я буду держать все, что ты не хочешь чувствовать, потому что я люблю каждую часть тебя.
– У тебя уже есть моя душа, а теперь ты хочешь моей боли? Становишься жадной, Вайоленс, – он подносит мою руку ко рту и проводит поцелуем по костяшкам пальцев, прежде чем отпустить. – К черту. Ужин с матерью звучит отлично. Думаю, сначала я умоюсь.
Он оставляет меня стоять на веранде, а мои мысли несутся быстрее, чем мог бы лететь Тэйрн. Триумвират придет на ужин. Они будут проверять нас сегодня вечером. Они отослали детей.
Они считают нас опасными? Или это они представляют собой опасность?
Нам нужно преимущество. Что бы сделали бы Ри или Бреннан?
Черт. Что я взяла с собой? Бреннан отправил аптечку…
Бреннан отправил аптечку.
Мне нужна Мира.
– Андарна, когда эти мальчики выйдут из дома, мне нужно, чтобы ты следовала за ними так незаметно, как только сможешь, – говорю я через связь.
– Мы что, плетем интриги? Мне нравится плести интриги.
– Мы планируем.
Два часа спустя, держа обеими руками драгоценный стеклянный пузырек, мы с Мирой спускаемся вниз. Сейчас не время быть растерянными. Мы быстро находим Талию в столовой, обсуждающей ужин с худощавым мужчиной в бледно-зеленом фартуке, который вытирает руки полотенцем с синей каемкой.
– Вайолет? – надежда загорается в ее глазах, и она отстраняет мужчину, прежде чем идти в нашу сторону. – Ты спросила его? – ее взгляд устремляется на Миру.
Моя сестра скрещивает руки и изучает стол.
– Он сказал, что ужин – это здорово, – говорю я Талии. Это не совсем ложь. Мои руки обхватывают стакан, закрывая его содержимое от посторонних глаз. – Остальные будут патрулировать, но шестеро из нас смогут прийти. И я подумала, что это может послужить предложением мира между нами, и, возможно… – я сжимаю губы в линию и смотрю на флакон.
– Прекрати ходить вокруг да около и просто отдай ей это, – приказывает Мира с раздраженным вздохом. – Моя сестра слишком вежлива, чтобы предположить, что это может помочь сгладить ситуацию и сделать сегодняшний вечер менее неловким для всех участников. Напомнить Ксейдену о доме и все такое.
Талия поднимает брови, и я протягиваю ей пузырек с сухими светло-зелеными листьями. Она принимает подарок с недоуменной улыбкой.
– Это…
– Сушеная мята, – отвечаю я.
Боже, благослови Бреннана.
Задобрить бога мудрости сложнее всего. Похоже, Хедеон отвечает только тем, кто не молится ему.
– Майор Рорили. Руководство по ублажению богов, издание второе
Глава 35
Столовая такая же однотонная, как и весь дом, и три человека, сидящие за круглым столом, полностью слились бы с бледно-зеленой стеной, если бы не их головы. Наири, Рослин и Фарис одеты в то, что мой отец назвал священными церемониальными одеждами. Они слишком похожи на мантии писцов, даже если они пастельно-зеленые и без капюшонов.
Из десяти человек, сидящих за столом, Талия кажется наиболее взволнованной, сидя рядом с Фарисом, а Ксейден почему-то кажется совершенно в своей стихии рядом со мной. Исчезли быстрые вспышки улыбок и нежные прикосновения.
Сидящий рядом со мной мужчина в свежевыстиранной форме больше похож на того, кого я встретила у парапета в день Призыва, чем на того, в кого я влюбилась. Он такой холодный, что я наполовину ожидаю, что температура вокруг нас резко упадет.
Между нами расположились пять слуг, каждый из которых держит руку на серебряном куполе, накрывающем наши тарелки. Мой желудок вздрагивает, когда Фарис щелкает запястьем. Слуги реагируют на невербальную команду, поднимая купола, накрывающие наш ужин.
– Пусть там не будет головы. Пусть там не будет головы. Пусть там не будет головы, – бормочу я себе под нос, но по косому взгляду, который Аарик посылает мне справа, догадываюсь, что я не так тиха, как мне кажется. К счастью, на моей тарелке парит жареная курица, картофель и какая-то начинка, смешанная с тем, что кажется цветной капустой. Головы нет.