– Для тебя, – уголок его рта насмешливо приподнимается. – Признаю, ты хорошо себя зарекомендовала. Кому нужно быть вдовствующей герцогиней Тиррендора, когда можно стать женой члена триумвирата? Матерью двоих детей? Жить на тихом пляже, в тихом городе, на острове, который не служит ничему, кроме своего собственного блага.
– Такое бурное проявление эмоций во время интервью неприлично, – бормочет Наири и кладет в рот последний кусочек курицы.
– Интервью закончилось, не успев начаться, – говорит Мира, вертя ножку своего кубка между пальцами. – Вам все равно, что Вайолет – самый умный человек в этой комнате. Или что Ксейден разорвал Басгиат на части, чтобы спасти ее, а потом вернулся сражаться за Наварру, потому что так было правильно. Или что Кэт живет в самой враждебной среде, чтобы помочь своему королевству. Вас не волнует, что Аарику пришлось выйти в свет, который он ненавидит, чтобы у нас был королевский представитель, или что Гаррик встал на сторону Ксейдена, чего бы это ни стоило. Мы доказали отсутствие мудрости, придя сюда в первую очередь. Вы никогда не собирались делиться своими знаниями или вступать с нами в союз.
– Верно, – Наири достает из мантии нефритовый камень и кладет его перед своей тарелкой. – И это первая истинная мудрость, сказанная здесь, которая меня заинтересовала. А теперь скажите мне, что вы думаете о нашем городе?
Мира смотрит на меня, и я понимаю, что она имеет в виду. Моя очередь.
– С воздуха он кажется идеальным, – я сажусь прямо. – Это собрание кварталов с изысканными пропорциями, в каждом из которых есть центральные места для рынков и собраний.
– Он идеален, – соглашается Рослин, перекатывая свой нефритовый камень по костяшкам пальцев.
– И жесток, – я высказываю свою оценку ровным тоном, которым Ксейден мог бы гордиться. Он накрывает мою руку своей и переплетает наши пальцы.
Рослин берет камень и кладет руку на колени.
– Пожалуйста, продолжай, – это скорее угроза, чем просьба.
– Вы разрушили существующий город, чтобы построить то, что стоит сейчас, не так ли?
– Мы улучшили нашу столицу, да, – Глаза Рослин сужаются. – К концу десятилетия должны быть завершены работы по реконструкции малых городов.
– И при этом вы уничтожили историческую основу города, дома, в которых ваши граждане жили поколениями. Да, это красиво и эффективно, но это также показывает вашу нетерпимость к тому, что не является таковым, – я тяжело сглатываю. – Меня также удивляет, что у вас, похоже, нет порта.
– Неразумно отправляться в путешествие по воде, когда мы почти ничего не знаем о том, что скрывается в ее глубинах… – Фарис вздрагивает.
У них… аквафобия?
Рослин поднимает руку.
– Неужели мы должны принимать критику от группы, которая, похоже, не знает названия своего собственного континента?
Глубокий вздох больно бьет по ребрам, и рука Ксейдена сжимается.
Амаралис . Так нас называли оба других острова. Конечно. Каждый остров поклоняется одному из членов пантеона, и хотя мы чествуем всех, одна для нас превыше всего. Амари.
– Амаралис, согласно древним королевским записям, хотя я полагаю, что поромиэльские записи называют его Амелекис. Единственное, в чем наши королевства сошлись, так это в том, что после Великой войны они стали называть его Континентом, – говорит Аарик, наконец отложив столовое серебро и очистив тарелку. – Довольно высокомерно с нашей стороны называть его просто Континентом, как будто за морем нет других, но нас так долго раздирала война, что никому не приходит в голову считать нас единым… целым.
Ради всего святого, во что еще посвящен Аарик?
– Ты довольно тихий для человека, который, кажется, знает так много, – замечает Наири.
– Я предпочитаю держать рот на замке, пока не пойму правила игры, которая нацелилась на мое горло. Это помогает мне судить о характере и умении моего противника, – он смотрит на каждого из них по очереди. – Честно говоря, я нахожу вас неполноценными и не уверен, что хочу видеть вас в качестве союзника. У вас нет армии, и вы скупы на то, что должно быть свободно для всех – знания.
– И все же ты ищешь нашей благосклонности? – брови Наири взлетают вверх, и она быстро моргает.
– Я? – Аарик качает головой. – Нет. Я здесь только потому, что Холден не может сдержать свой нрав, а Вайолет не только связалась с одним из наших самых страшных боевых драконов, но и с иридом – седьмой породой. Тёмных колдунов становится все больше. Люди умирают, пока мы сидим здесь. Каждый день нашего отсутствия может изменить карту сражений так, как мы и предположить не можем. А в моем королевстве полно придурков, которые не хотят принимать беженцев по приказу короля, так что выслеживание иридов – наша лучшая надежда не только увеличить нашу численность, но и, возможно, понять, как мы победили вэйнителей шестьсот лет назад. Если вы, со всей своей мудростью, вписываетесь в это решение, то замечательно. Если нет, то, похоже, все, чего мы здесь добиваемся, – это вытягивания семейных обид и осуждения, которых у нас и дома предостаточно. Если бы это зависело от меня, мы бы поблагодарили вас за угощение и ушли, пока не узнали, что вы делаете с людьми, которые не прошли ваш тест.
– Ты – высший представитель знати в вашей группе, – замечает Рослин, с гримасой переминаясь на своем место. – Разве это не зависит от тебя?
– Дворянство не играет роли в звании, по крайней мере для меня, – Аарик бросает взгляд в мою сторону. – Андарна выбрала Вайолет, и хотя с нами четыре офицера высшего ранга, это миссия Вайолет. Она командует. И за исключением ее довольно сомнительного вкуса в отношении мужчин, я с детства доверял мудрости Вайолет.
Наши глаза встречаются, и я улыбаюсь ему.
Дверь открывается, и в комнату входят слуги. Становится тихо, когда они убирают наши тарелки с ужином и исчезают на, как я полагаю, кухне.
– Ты действительно связана с седьмой породой? – спрашивает меня Рослин.
– Да, – я поднимаю подбородок. – Она осталась позади, когда ее род покинул Конти…Амаралис, и мы ищем их. А теперь, не хотите ли вы поговорить с нами о союзе?
– Мне любопытно, – Рослин ставит камень перед своей тарелкой.
– Два голоса. Ты молодец, – Фарис усмехается. – К сожалению, решение должно быть единогласным, а я немного более… проницателен в своем подходе. Скажи мне, если ты действительно стремишься к знаниям, почему ты не поклоняешься Хедеону? Почему бы тебе не поселиться здесь, как другие, кто ищет мудрости, а не союзничества? Наши библиотеки не имеют себе равных, наши колледжи – центры обучения и культуры, а не смерти.
– Меня учили, что о мудрости не молятся, а зарабатывают ее, и как бы я ни упивалась вашей библиотекой, она меня не интересует, если в ней нет информации о вэйнителях, – я пожимаю плечами. – Я не собираюсь прятаться на островке, пока люди, которых я люблю, обречены на смерть от осушения.
Дверь за Фарисом снова открывается, и в нее заглядывает один из слуг.
– Сэр, вы готовы к десерту?
– Да, – отвечает Фарис, и мужчина возвращается на кухню.
– Пожалуйста, скажите мне, что вы сделали что-то со всем тем шоколадом, который Талия запасала неделями. Клянусь, она скупает все партии, которые приходят, а вы знаете, какие они редкие, – поддразнивает Наири, но через секунду ее рот поджимается, и она поправляется в кресле. – Хотя я не уверена, что сегодня мне хочется сладкого.
– Мне тоже, – соглашается Рослин, держась за живот.
– Какого рода информация? – спрашивает Фарис, его улыбка становится все острее. – Может быть, оружие для их уничтожения?
– Она уже им является, – замечает Ксейден, когда дверь открывается, и глаза Фариса слегка сужаются на меня.
Слуги вплывают в зал, затем ставят блюда на стол перед нами.
О… дерьмо . Серебряная вилка лежит рядом с идеально нарезанным куском шоколадного торта.
Рука Ксейдена ложится поверх моей.
– Он все еще твой любимый? – голос Талии набирает обороты от волнения. – Я знаю, что твой день рождения только в конце месяца, но ты здесь сейчас.
Ксейден смотрит на торт, как Холден на голову Анны.
– Филлис, – обращается Фарис к одной из служанок, когда они возвращаются на кухню. – Кажется, у нас четверых не хватает вилок.
– Конечно. Я немедленно принесу их, – отвечает женщина, прежде чем дверь захлопнется.
– Пожалуйста, не ждите нас, – Фарис машет нам рукой. – Шоколад – редкое лакомство так далеко от Деверелли.
И она запасалась им неделями. Мои мысли начинают метаться.
Неделями . Она знала, что мы придем.
Я предпочитаю союз с Деверелли. Так сказала королева Марлис.
Должно быть, Кортлин сообщила об этом другим островам.
Талия знала, что Ксейден будет здесь.
– Если он тебе больше не нравится, ничего страшного, – улыбка Талии дергается. – Я была вдали от тебя дольше, чем с тобой, и знаю, что вкусы могут меняться. В конце концов, ты уже взрослый. Но на случай, если твой не изменился, мы попробовали четыре рецепта, и я думаю, что этот наиболее близок к тому, что мы ели в Аретии. Ты пробирался на кухню, когда повара пекли…
– Я помню, – Ксейден переводит взгляд на мать. – И он до сих пор мой любимый.
Та сцена на пляже, где она так удивилась, была… ненастоящей. У меня сводит желудок. Это неправильно. Что-то не так. Я упустила какую-то деталь, которую не должна была упускать.
Ее улыбка становится ярче, и Фарис обнимает ее за плечи.
– Ты хорошо справилась, любовь моя, – он целует ее в щеку.
Я перевожу взгляд на Миру, и ее бровь поднимается. Она откидывает руку на стол, и мое сердце начинает колотиться. С нами играют. Талия знала, что Ксейден придет, а значит, знал и Фарис… и он более проницателен в своем подходе к проверке нас.
У них четверых, как ни странно, нет вилок.
Что-то в торте.
Ксейден тянется за вилкой, и мои пальцы впиваются в его колено. Он переводит взгляд на меня, и между его бровей появляются две морщинки.