Я качаю головой, затем выхватываю вилку из рук Аарика.
Кэт роняет столовое серебро, и оно со звоном падает на тарелку.
– На вкус как дома, – говорит Гаррик, поднося ко рту очередной кусочек.
О Амари , он уже съел треть.
– Остановись! – мое сердце бьется слишком сильно.
Гаррик делает паузу, затем кладет вилку на тарелку.
– Он сказал, что мы можем начинать… – он моргает, потом пошатывается. – Я чувствую… я чувствую… – время словно замедляется, когда его глаза закрываются, и он падает на стол.
– Гаррик! – кричит Ксейден, отталкиваясь от стола, когда Аарик делает выпад и ловит голову Гаррика прежде, чем она успевает удариться о поверхность.
Взгляд Аарика дико мечется к Ксейдену.
– Он не дышит!
Экзамен на гражданство для желающих проживать в Хедотисе напоминает мне вступительный экзамен в квадрант писцов, но наш тест призван определить, насколько многому научился потенциальный кадет, а их – как бы доказать, насколько многому он не научился.
Капитан Ашер Сорренгейл. Хедотис: Остров Хедеона
Глава 36
Стулья скрипят по каменному полу, когда Мира, Кэт и я встаем.
– Возвращайтесь! – кричу я по связи, и паника обхватывает мое сердце своими остроносыми руками и сжимает его.
– Уже в пути, – отвечает Тэйрн.
– А Шрадх…
– Разъярен, но, насколько я могу судить, не страдает от потери своего всадника.
– Он только что поджег часть леса, – добавляет Андарна.
– Риорсон, он не… – начинает повторять Аарик.
– Я услышал тебя в первый раз, – Ксейден обхватывает Гаррика за плечи и стаскивает его с кресла, затем укладывает на пол и опускается на колени рядом с ним.
– Что ты туда положил? – спрашиваю я Фариса, огибая стол.
Его улыбка меняется с игривой на жестокую, но он не отвечает.
– Позови Трегера! – приказывает Мира, и я слышу, как за моей спиной открывается и закрывается дверь.
Ксейден прижимает ухо к груди Гаррика.
– Вяло, но бьется.
– Нам нужно, чтобы он дышал… – начинает Аарик. – Он синий, черт возьми.
– Ну я в курсе, – Ксейден зажимает нос Гаррика, затем закрывает своим ртом его и выдыхает.
Грудь Гаррика вздымается.
Я опускаюсь на пятки и встаю, обнаружив, что Талия смотрит на Гаррика полными ужаса глазами.
– Что было в торте? – спрашиваю я.
Она вздрагивает.
– Ничего, – она нахмуривает брови, глядя на кусок Гаррика, потом тянется за своим. – Это просто…
– Не для тебя, моя дорогая, – Фарис берет ее тарелку, затем морщится, наклоняет голову и проводит рукой по животу.
– Что ты сделал? – Талия отталкивается назад так быстро, что ее стул врезается в стену позади нее, оставляя след на нетронутой поверхности.
– Я проверил их, как ты и просила, – говорит он ей с любящей улыбкой. – Здесь, в уединении нашего дома, где им будет комфортно.
Наири и Рослин отодвигают свои тарелки, обмениваясь раздраженными взглядами, а Мира замирает, готовая нанести удар.
– Ты отравила моего сына ? – кричит Талия.
– Твой сын был достаточно мудр, чтобы не есть это, – отвечает Фарис. – Наш остров может быть неумолим. Ты должна гордиться, а не злиться.
Я беру то, что осталось от торта Гаррика, и подношу его к носу. Он пахнет шоколадом, сахаром и, возможно, ванилью, но… Вот. Я глубоко вдыхаю, улавливая намек на что-то тошнотворно сладкое. Как фрукты, которые слишком долго пролежали на солнце.
Аарик говорит:
– Все еще замедляется, – и я оглядываюсь, чтобы увидеть, как он лежит, прижавшись ухом к груди Гаррика, а Ксейден снова дышит за своего лучшего друга.
Мой разум не мчится – он летит . Это может быть что угодно. Порошок, добавленный в муку, жидкость, смешанная с яйцами или добавленная в глазурь. Он может быть местным или привозным. Все, что у меня есть, – это папин справочник. Мы так далеко забрались, что я даже не уверена, что Бреннан сможет помочь.
– Вайолет, – умоляет Ксейден, когда наши взгляды сталкиваются. Паника в этих ониксовых глубинах поражает меня так, как ничто другое.
Я делаю глубокий вдох и сдерживаю сердцебиение, чтобы замедлить ход мыслей.
– Я найду противоядие, – обещаю я. – Я не позволю ему умереть.
Ксейден кивает и снова дышит за Гаррика.
Я в последний раз нюхаю пирог и ставлю его на место, обнаружив, что Фарис с восторженным любопытством наблюдает за нами. Талия медленно прислоняется к изогнутой стене, обхватив себя руками, и наблюдает за Ксейденом.
– Это та часть, где ты достаешь оружие? – спрашивает Фарис, двигаясь на своем месте. – Угрожаешь убить меня, если я не расскажу тебе, что проглотил ваш торопливый друг?
– Нет, – я опираюсь бедром о стол, за которым должна сидеть Талия. – Это та часть, где я говорю, что уже убила вас.
Улыбка Фариса сползает.
– И все же я дышу, а ваш друг – нет, – но его тело дергается, словно он пытается сдержать тошноту, и он прикрывает рот.
– О, ты будешь дышать просто отлично, – я смотрю на остальных троих. – Вы все будете. Но скоро начнётся рвота, пока желчь не превратится в кровь, которая убьет вас. Это произойдёт минут через десять. Не волнуйтесь, продлится всего около часа. Жалкий путь, но я работала с тем, что у меня было.
Наири вскакивает со стула и падает на колени, сблевывая на пол.
– Черт, не вовремя, – говорю я Мире.
– Она выпила два бокала, – Мира морщит нос и отступает на шаг, пока Наири опустошает содержимое своего желудка.
– Вы пили и ели то же, что и мы, – говорит Фарис, кровь отхлынула от его лица. – Я смотрел.
– До ужина ты не мог бы этого сделать, – я барабаню пальцами по столу. – Перед ужином нас было шестеро. Тебе интересно, что я дала всем на закуску, когда мы спускались по лестнице?
Его глаза вспыхивают.
– Ты лжешь.
– Если бы, – я бросаю взгляд в сторону, когда Талия сползает по стене, заглушая крик кулаком. – Время для твоего теста. Знаешь ли ты, почему сушеная мята запрещена к экспорту? Почему запрещено вывозить ее за пределы Аретии?
– Гребаный чай , – шипит Фарис, бросая взгляд на Талию.
Я поднимаю его пустой кубок и переворачиваю его вверх дном.
– И ты все выпил, – я злобно смотрю на него, а затем ставлю кубок обратно на стол. – Я заключу с тобой сделку. Я приберегала это на случай, если мы провалим ваш тест и нам понадобится рычаг, но ты дашь мне свое противоядие, а я дам тебе свое.
– Ты не сможешь меня победить, – он качает головой.
Гнев колючками пробегает по моей коже.
– А ты не можешь безнаказанно отравить моего друга, – я наклоняю голову, не позволяя панике, бурлящей в моем желудке, отразиться на моем лице.
– Ваш друг будет мертв в ближайшие двадцать минут, а у меня есть еще сорок, чтобы увидеть, как вас прирежут мои стражники. Думаешь, мы не найдем противоядие в твоей комнате? – его голос повышается.
Дом вздрагивает, и в ушах раздается грохот, от которого вилки бьются о тарелки.
– Я желаю удачи, – мне удается сохранить ровный голос. – У тебя посредственная охрана. У меня десять смертельно обученных всадников и летунов, четыре грифона и семь разъяренных драконов. Все шансы в мою пользу.
Фарис краснеет.
– Откуда мне знать, что ты не блефуешь? Что то, что ты нам дала, смертельно опасно?
– Ты не знаешь, – я пожимаю плечами. – Но как только тебя или твою жену начнет рвать кровью, боюсь, противоядие вам уже не поможет. Время идет.
Дверь распахивается за нами, врезаясь в стену.
– Вот черт , – Дрейк тут же отходит в сторону, и в дверной проем вбегает Трегер, остальные следуют за ним.
– Что они ему дали? – спрашивает летун, опускаясь на колени напротив Ксейдена.
– Работаю над этим, – говорю я ему. И у меня ничего не получается.
Фарис не реагирует на угрозу собственной жизни или даже жизни своей жены. Это противоречит всем моим базовым инстинктам. Я бы отдала все за противоядие, как только поняла бы, что Ксейден в беде.
– Перестань думать, как ты, – приказывает Тэйрн. – Думай, как он.
– Он скорее умрет, чем проиграет, – страх сквозит в каждом слове . – Он мне не скажет.
– Тогда перестань его спрашивать.
– Вайолет! – кричит Ксейден.
– Мы должны заставить его сердце биться сильнее, – Трегер кладет одну руку на грудь Гаррика, а затем давит всем своим весом вниз. – Продолжай дышать за него.
Позади Фариса открывается дверь, слуга задыхается, затем захлопывает дверь и кричит.
Мой взгляд переключается на Миру.
– Мне нужно, чтобы ты разобралась со всем остальным в этом доме, что может нас убить, – затем я смотрю в сторону дверного проема и вижу Даина, стоящего позади Кэт и Ридока. – Возьми книгу моего отца о Хедотисе. Она в моей сумке справа от кровати.
Даин кивает и убегает.
– Мы запечатываем дом, – приказывает Мира. – На этом уровне три двери. Корделла, займись передней. Кэт и Марен – за заднюю, во внутренний дворик. Я займусь боковой. Ридок и Аарик, оставайтесь с Вайолет, – она выхватывает кинжалы и проносится мимо двух женщин и входа для слуг на кухню.
Повар .
– Ридок, за мной! – окликаю я его через плечо и мчусь через дверь, которую Мира оставила открытой, на кухню.
Пятеро слуг стоят вокруг большого, захламленного стола, руки подняты к плечам, ладони обращены наружу. Еще двое у очага, один у умывальника и двое у каменной печи.
– Где повар?
Они смотрят на меня в ответ.
– Где повар? – повторяю я, переходя на хедотский.
Женщина-служанка, которая только что нашла нас, дрожит, указывая на дверной проем справа от себя. Я выхватываю два клинка и, доверив Ридоку прикрывать меня, прорываюсь мимо работников в… кладовку.
Полки с кувшинами и корзинами с фруктами выстроились вдоль стен.
Тощий мужчина вздрагивает и чуть не роняет банку с маринованными яйцами.
– Что ты положил в торт? – спрашиваю я по-хедотски.