– Дезертиром, который спас эту Академию, наши чары и наше королевство, не говоря уже о том, что несколько часов назад в этих стенах я расправилась с несколькими вэйнителями, и все это я сделала, не подчиняясь наваррской субординации, – я наклоняю голову. – Это затрудняет назначение меня на какую-либо должность, поскольку никто из вас не командует восстанием Аретии. И это не мои требования, а ее .
– Возвращение наших бунтовщиков – это вопрос, который еще обсуждается, – Мельгрен смотрит на Льюэллина, сидящего за столом. – Это поручение дается из лучших побуждений, при том понимании, что бунтовщики останутся в Басгиате. Льюэллин, поскольку ты тайно представлял Аретию на протяжении многих лет – а это отдельный вопрос, который Совету еще предстоит рассмотреть, – возможно, ты захочешь ознакомиться с ее требованиями.
Упрек заставил большинство аристократов пошевелиться в своих креслах.
Льюэллин протягивает руку, и я передаю ему сложенный список. Первый шаг завершен. Когда он читает, в уголках его рта появляется улыбка.
– Некоторые из требований весьма… уникальны.
– Как и она, – отвечаю я, приступая ко второму шагу. – Я возьму шесть всадников…
– Ты никого не возьмешь, – прерывает меня Мельгрен. – Ты – кадет второго курса, которой разрешили участвовать только потому, что нам нужен твой дракон. Уже решено, что капитан Грейди возглавит целевую группу, во многом благодаря своему опыту работы в тылу врага.
Мой желудок опускается.
– Мой профессор КВВ? – нет, нет, нет, все должно было быть не так. Я хватаю список, в котором вверху написано имя Миры.
– Тот самый, – Мельгрен кивает. – Он поставлен в известность, и вы можете ожидать от него вестей, как только мы уладим вопрос с Поромиэльским альянсом и его требованиями, и он сформирует отряд по своему выбору.
По его выбору. Сила поднимается во мне, закипая в крови.
– В него, по крайней мере, войдет лейтенант Риорсон, верно?
Все аристократы смотрят на Мельгрена.
– Участие Риорсона будет определяться по усмотрению Грейди, – Мельгрен смотрит на меня непоколебимо.
– Тэйрн и Сгаэль не могут быть разделены, – утверждаю я.
– Значит, Риорсон будет в числе избранных, – констатирует Мельгрен с такой же эмоциональностью, как у дерева. Неудивительно, что он так нравился маме. – Но опять же, это на усмотрение капитана.
На усмотрение капитана. Моя кровь гудит .
– Определение членов отряда – одно из требований Андарны, – в каждом сценарии, который я продумывала, требования Андарны всегда было картой, которую я мысленно разыгрывала.
– Значит, это требование не будет выполнено, – Мельгрен складывает руки на коленях. – Это военная операция, не подлежащая обсуждению, а не учебная экскурсия.
– Мы не идем, – заявляет Тэйрн.
– Мы должны пойти! – возражает Андарна, повышая голос.
Пергамент сминается в моей руке.
– Она права. Мы должны идти, – Андарна заслуживает этого, прежде всего. Но если есть хоть какой-то шанс, что они знают, как победить вэйнителей или как вылечить Ксейдена, то у нас действительно нет выбора. – Все возможные пути, – а это значит, что мы должны уступить.
– Считать ли нам вопрос решенным? – спрашивает герцог Коллдира.
Ни хрена подобного.
– Именно так, – заявляет Мельгрен.
– Только если вы выполните остальные требования Андарны, – я поднимаю подбородок. – Думаю, и она, и Тэйрн уже показали, что готовы если не улететь, то хотя бы уйти из Басгиата.
Ноздри Мельгрена раздуваются, и я сдерживаю победный крик.
– Мы рассмотрим возможность одобрения других ее просьб.
– Значит, решено, – объявляет герцог Коллдира. – Превосходно. Это событие должно помочь сгладить переговоры.
– По крайней мере, разрешение летунам войти в квадрант помогло бы, – добавляю я, разочарование пылает в моей груди.
– Когда они даже не могут защитить себя магией? – Мельгрен усмехается. – Всадники съедят их живьем.
– Разве это не один из аргументов Поромиэля против того, чтобы оставить эти дополнительные силы с нами? – спрашивает герцогиня Моррейна, и Мельгрен кивает.
Это не силы . Это кадеты, нуждающиеся в защите чар.
Герцог почесывает шею.
– Мы подумаем над этим. Если летуны будут хорошо вести себя в квадранте, это значительно сгладит остроту переговоров.
Именно так я и думала.
– Ты свободна, кадет, – приказывает Мельгрен.
– Я провожу тебя, – говорит Льюэллин, отталкиваясь от стола и поднимаясь на ноги.
Я засовываю мятый список в карман и иду к двери, пытаясь собрать осколки своих разбитых ожиданий. Неизвестно, сможем ли мы доверять тому, кого Грейди выберет в отряд.
– Я поработаю над этим, – тихо говорит Льюэллин, поднимая список требований Андарны. – А пока, – он лезет в тунику и достает из нее письмо размером с ладонь, – меня попросили передать тебе это наедине.
– Спасибо, – отвечаю я по привычке и беру пергамент.
Он дважды стучит в дверь, и я выхожу через ту, на которую стражник указывает мне жестом.
Открыв письмо, я вхожу в зал, узнавая размашистый почерк Текаруса.
У тебя есть три дня, чтобы выполнить свою часть нашей сделки.
Черт . Это не вариант. Я поднимаю глаза и вижу, что все члены моего отряда ждут меня – стена черных и коричневых цветов сдерживает море разноцветных туник и платьев.
– Как все прошло? – спрашивает Имоджен.
– Дай ей секунду, – укоряет Ри.
Я осматриваю их, когда за мной закрывается дверь, а затем встречаюсь глазами с Ксейденом, который преодолевает расстояние между нами.
– План пошел коту под хвост.
А это значит, что тот, который я держу в руке, не может провалиться.
•••
Утренний свет льется в окно, и я медленно просыпаюсь под восьмикратный звон колоколов кампуса. На подоконнике лежит снег, но небо за окном голубое впервые со времен солнцестояния.
Черт возьми, я не просто спала, я проспала . Может, виной тому вчерашний поход в спортзал с Имоджен или эмоциональная разрядка после того, как я высказалась Ри и Таре о том, почему Грейди – худший выбор для руководства миссией Андарны, но я, слава богам, ни разу не проснулась. Должно быть, я задремала, устроившись в постели с книгой о наваррском импорте, существовавшем до Торгового соглашения с Рессоном, которую подкинула мне Есиния, когда я пришла навестить Сойера, и все еще злилась. Подняв голову с подушки, я вижу на тумбочке закрытую книгу, на странице которой лежит один из кинжалов Ксейдена.
Медленная улыбка кривит мой рот от его заботы. Видимо, я уже спала к тому времени, как он добрался до кровати после ежедневной встречи с Бреннаном, Льюэллином и, начиная со вчерашнего дня, Герцогом Линделлом, который взял на воспитание Ксейдена и Лиама.
Я поворачиваюсь под теплыми одеялами, ожидая увидеть Ксейдена бодрствующим, но он крепко спит, обхватив подушку одной рукой, а другая со свежим розовым шрамом лежит на одеяле между нами. Мое сердце сжимается, и любование им кажется единственным логичным действием, хотя бы на несколько мгновений. Боги, как же он красив. Его лицо разгладилось во сне, и все напряжение, которое он обычно держит в челюсти и плечах, поразительно отсутствует. Последняя неделя была для него тяжелой: он постоянно разрывался между своими обязанностями всадника и ответственностью за Аретию в пространстве, которое ее не признает. Я борюсь с желанием прикоснуться к нему. После битвы он тоже спал как проклятый, и если у него есть еще хоть несколько минут, он должен их получить.
Медленно и бесшумно, насколько это возможно, я перебираюсь на свою сторону кровати и сажусь, свесив ноги на пол. Мои волосы еще частично влажные после того, как я вчера вечером заплетала их сразу после ванны, и я быстро и тихо провожу по ним щеткой, чтобы у них была возможность высохнуть до того, как придет время выходить на холод. Положив щетку на тумбочку, я потягиваюсь со скоростью, которой мог бы гордиться ленивец…
За секунду до того, как мои волосы разлетаются в стороны, тень обвивает мою талию, и Ксейден приникает губами к стыку моей шеи и плеча в поцелуе.
О, да.
Я задыхаюсь от мгновенной вспышки жара, пробегающей по позвоночнику от прикосновения его языка, и моя голова падает на его плечо. Он перемещается прямо к сверхчувствительной точке на моей шее, словно мое тело – это карта, ключ к которой есть только у него, и я запускаю пальцы в его волосы, выгибая спину. Черт, он точно знает, как поднять меня с земли до чертовых высот менее чем за несколько ударов сердца.
– Моя, – рычит он, прижимаясь к моей коже, а его рука задевает подол моей ночной рубашки и тянет вверх по бедру.
– Мой, – отвечаю я, крепче вцепившись в его волосы.
Он смеется мне в шею, звук низкий и пьянящий, когда его рука проходит по стыку моих бедер, а затем хватает мое бедро и тянет.
Мои пальцы выскальзывают из его волос, и комната кружится, прежде чем моя спина оказывается в центре кровати. Теперь я вижу только его, возвышающегося надо мной с лукавой улыбкой в одних лишь свободных спальных штанах и просовывающего свое твердое бедро между моими.
– Твой, – говорит он как обещание, и у меня перехватывает дыхание от интенсивности его взгляда.
Боги, мне кажется, что моя грудь сейчас разорвется, когда он так на меня смотрит.
– Я люблю тебя так сильно, что мне больно, – я скольжу руками по теплой, обнаженной коже его груди, кончиками пальцев провожу по шраму над сердцем и вниз, к жестким линиям живота.
Он делает резкий вдох сквозь зубы.
– Хорошо, потому что именно так я и люблю тебя, – его бедро движется между моими с изысканным трением, а затем он оказывается полностью на мне, стирая все мои мысли, кроме того, как сделать его ближе.
Его руки гладят каждый изгиб, а рот ласкает каждый сантиметр кожи. Потребность бьется в моих венах, как пламя, зажигая каждое нервное окончание, а затем вспыхивает ярким пламенем, когда его зубы касаются кончика моей груди через ткань ночной рубашки.