– Она чудесна, – Каликста кланяется, низко и глубоко.
Андарна снова мерцает, ее чешуя снова становится черной, затем опускает голову, когда Тэйрн сурово смотрит на нее.
– Наша королева рада, что вы нашли нас, и готова прийти к вам на помощь. Мы всегда почитали драконов, – она наклоняет голову в сторону Силарейн. – И грифонов, конечно.
Не может быть, чтобы это было так просто. Отец писал о том, что для входа нужно играть в игры, выбранные наугад.
– Мы можем поговорить с вашей королевой? – спрашиваю я. – Мы привели принца Наварры, чтобы он говорил от имени нашего королевства.
– Конечно! – отвечает Каликста. – Но сначала…
– Ну вот, началось, – бормочет Ридок себе под нос.
Именно так я и думала.
– …мы должны посмотреть, какие дары выбрал для вас Зинхал, – заканчивает она. – Если вы готовы играть и безропотно примете любой дар, который преподнесет вам бог удачи, – она поднимает палец, – то вам будет дарован вход в наш город, где вас ждет наша королева.
– Я ожидала увидеть кубики или даже настольную игру, а не подарки, – признаюсь я Ксейдену.
– Здесь есть какой-то подвох, – предупреждает Ксейден. – Но у меня недостаточно сил, чтобы прочитать ее намерения.
– А если мы… откажемся? – спрашиваю я.
Все следы веселья исчезают с ее лица.
– Если вы не согласны с тем, что удача определяет вашу судьбу, что Зинхал может одарить вас великой удачей или отнять ее, то мы не можем вступить с вами в союз. Мы не принимаем тех, кто не настраивает паруса в шторм.
Не такой уж случайный выбор игры. Они хотят посмотреть, как мы справимся с разочарованием.
– Никакого нытья, – замечает Ксейден. – Это я могу уважать.
Я смотрю налево, потом направо, встречаясь взглядом с каждым человеком из нашего отряда, начиная с Трегера. Один за другим они кивают, заканчивая Мирой справа, которая тут же закатывает глаза.
– Мы сделаем это, – говорю я Каликсте.
– Замечательно! – она поворачивается спиной к толпе и подносит заостренный конец полого конуса ко рту, а затем что-то кричит в него.
Толпа ревет.
– Она сказала, что мы будем играть, – говорит мне Аарик, наклоняясь вперед, чтобы разглядеть за Ксейденом.
– Где были эти языковые навыки, когда мы переводили дневники в прошлом году? – спрашиваю я.
Он смотрит на меня так, будто у меня появилась еще одна голова.
– Меня воспитывали как дипломата. Дипломаты не разговаривают с мертвыми людьми.
– Ты не думал, что мы должны знать, что ты свободно говоришь на всех языках? – я изгибаю бровь.
– И свести на нет причины Аэтоса присоединиться к… как там Ридок нас называет? Поисковому отряду? – Аарик качает головой.
– Посмотрим, чем одарит вас Зинхал! – говорит Каликста через плечо и идет к толпе.
С правой стороны от ступеней появляются пять человек: четверо несут стол, один – стул и холщовую сумку.
– Полагаю, мы следуем за ними, – говорю я остальным.
Мы идем строем по полю, и я подавляю зевок. Чем быстрее мы с этим покончим, тем быстрее ляжем в свои кровати. Не могу вспомнить, когда мы в последний раз полноценно спали, не прерываясь на вахты. Может, в Деверелли?
– Мне все равно, даже если она вручит вам кучу козьего дерьма, – говорит Мира. – Никто не жалуется. Поняли? Улыбнитесь и поблагодарите ее. Это наш последний реальный шанс обеспечить себе армию.
– А если это коровье дерьмо? спрашивает Ридок. – Оно значительно тяжелее.
– Не жаловаться, – огрызается Дрейк слева.
– Черт, это как путешествовать с моими родителями, – бормочет Ридок.
– О чем ты думаешь? – спрашиваю я Ксейдена, когда стол устанавливают на поле в двадцати футах перед толпой.
– Лучше бы у них была армия, ради которой стоит возиться с коровьим дерьмом, – его взгляд постоянно перемещается по окрестностям. – И мне не нравится, что их две тысячи, а нас всего одиннадцать, даже с драконьим огнем у нас за спиной.
– Согласна. Давай покончим с этим.
– Отличная идея. Я бы хотел найти обед, – говорит Тэйрн.
Трое из тех, кто нёс мебель, разбегаются, оставляя Каликсту напротив нас в кресле за столом и двух мужчин справа от нее. Ближайший из них держит конус.
– Стойте, – говорит Каликста, протягивая руку, когда мы оказываемся примерно в шести футах от края стола.
Мы останавливаемся.
Я смахиваю с лица мошку и смотрю на небо, надеясь увидеть хоть какую-то приближающуюся облачность, которая заслонит нас от жары, но ее нет. Видимо, Зинхал решил, что мы будем печься в своих кожанках, пока ждем.
Каликста лезет в холщовую сумку и достает оттуда стопку карт толщиной с мое предплечье. Они размером с мое лицо, а на их обратной стороне нанесен ярко-оранжевый узор.
– Каждая карта представляет собой подарок, – говорит она, перемешивая их с мастерством, которое говорит о практике.
Ближайший мужчина переводит для толпы, его голос звучит через конус, а более высокий мужчина справа от него записывает.
Каликста раскладывает карты лицевой стороной вниз по длинной дуге через весь стол.
– Вы вытянете ту карту, которую внушит вам Зинхал, и получите свой дар.
Мужчины переводят, и толпа ропщет в предвкушении.
– Не может быть, чтобы две тысячи человек собрались посмотреть, как мы получаем подарки, – у меня сводит живот от восторженных взглядов собравшихся.
– Не вытягивай карту дерьма, – отвечает Ксейден.
– Сделай шаг вперед и выбери, – Каликста указывает на Миру.
Каждый мускул в моем теле напрягается, и волна головокружения заставляет меня развести ноги в стороны. Не сейчас, – умоляю я свое тело.
Мира подходит к правому краю стола и без паузы берет карту.
Каликста принимает ее и улыбается.
– Зинхал дарит тебе вино! – она показывает нам расписную бутылку вина, а затем поворачивает ее перед толпой, пока мужчины переводят.
Аплодисменты раздаются мгновенно, и женщина средних лет с вьющимися каштановыми волосами выбегает вперед из левого ряда, неся бутылку вина.
– Спасибо, – говорит Мира, когда женщина протягивает ей бутылку, а Каликста переводит.
Женщина склоняет голову, и Мира повторяет ее жест, после чего поворачивается ко мне.
– Мне это чертовски понадобится, – говорит она с фальшивой улыбкой и возвращается в очередь, пока женщина спешит на свое место.
Один за другим Каликста подзывает нас вперед, двигаясь вниз по очереди.
Марен получает две оранжевые туники от невысокого улыбчивого мужчины с блестящей лысиной.
Карта Даина показывает руку, и когда он предлагает свою женщине, подошедшей к нему, она бьет его по лицу с такой силой, что его голова поворачивается в нашу сторону.
Я сглатываю и натягиваю на лицо пустое выражение, когда замечаю, что Каликста смотрит в мою сторону. Сообщение получено: мы не можем жаловаться на чужие подарки.
Даин дважды моргает, потом благодарит женщину и склоняет голову.
Ридок едва сдерживает фырканье, но быстро меняет выражение лица, когда я бросаю на него взгляд.
– Не смейся, – предупреждаю я Ксейдена, борясь с очередным приливом головокружения.
– Меня больше волнуют последствия этого удара, – отвечает он, не теряя своего профессионально скучающего выражения лица. – И я немного завидую женщине, которая его нанесла.
Гаррик получает ржавое стальное ведро.
Аарик получает разбитое ручное зеркальце, которое сразу же режет ему большой палец, когда мужчина протягивает его ему сверху вниз.
Мое сердце колотится, как будто я на мате для вызовов, когда Ксейден выбирает свою карту.
Ему достается пустая стеклянная коробка размером с его ногу, с оловянными петлями и краями.
– Лучше, чем получить пощечину.
Я улыбаюсь, но это не успокаивает мое бешено колотящееся сердце, когда я делаю шаг вперед. Я выбираю карту на крайнем левом конце арки и, затаив дыхание, передаю ее Каликсте.
– Компас! – объявляет она, и мужчина переводит.
Справа вперёд выходит другой высокий мужчина с бронзовой кожей и короткими черными волосами, и я поворачиваюсь к нему лицом. Его темные глаза изучают меня в течение мгновения, которое быстро становится неловким.
Я поднимаю подбородок, и его рот искривляется в ухмылке, а он едва заметно кивает, как бы находя мою реакцию достойной. Молча протягивая руку, он предлагает мне черный компас на темной цепочке. Взяв его, я опускаю взгляд и замечаю, что стрелка не указывает на север. Он сломан.
Теперь я понимаю его ухмылку.
– Спасибо, – говорю я ему и склоняю голову.
– Пользуйся им с умом, – отвечает он, его глаза откровенно насмехаются надо мной, когда он кланяется.
– Сломанный компас, – говорю я Ксейдену, возвращаясь в строй.
– Можешь положить его в мой ящик небытия, – отвечает он. – Мы будем держать их на прикроватной тумбочке.
– Я не понесу эту штуку домой, – но пока что я поднимаю цепочку над головой.
– Выбрасывать подарок Зинхала – плохая примета, – поучает Ксейден, пока Ридок идет к столу.
Он вытягивает карту с нарисованными губами, и толпа аплодирует.
Судя по тому, как все это происходит, я наполовину ожидаю, что долговязый блондин, подошедший к Ридоку, протянет ему баночку с румянами для губ или, может быть, пару губ, отрезанных у дохлой коровы. Вместо этого мужчина прижимается к лицу Ридока с обеих сторон, а затем громко целует его в каждую щеку.
– Спасибо, – говорит Ридок, и они кланяются друг другу, а затем расходятся. Он поднимает брови, когда занимает свое место в очереди.
Кэт получает золотое ожерелье со свисающим рубином размером с мой большой палец.
Следующим тянет Дрейк.
– Коготь! – объявляет Каликста, высоко подняв нарисованный символ, и толпа аплодирует, когда мужчина переводит.
Сердце подскакивает к горлу, когда справа вперед выходит человек-медведь с огромными кулаками.