– Она просто удивлена, – Андарна поднимается, но оставляет голову на одном уровне с остальными. – А вы прямо у нее перед носом.
К моему полному и окончательному шоку все шесть драконов делают шаг назад.
– Спасибо, – говорит Андарна.
– Вы говорите на нашем языке? – спрашиваю я иридов.
– Мы владеем магией, – отвечает самец, как будто это самая очевидная причина в мире.
– Они просто зауважали твоё личное пространство? – шепчет Ридок, затем закрывает уши руками и вздрагивает. – Что это было?
– Невежливо говорить так, будто мы тебя не слышим, – говорит самка справа.
Глаза Ридока расширяются.
– Еще более оскорбительно поднимать на нас клинок, – язвительный голос школьной учительницы доносится слева.
– Я вас не знаю, и я не позволю вам причинить ей вред, – я бросаю взгляд на того, чья чешуя мерцает зеленым.
– И ты считаешь, что кинжала достаточно, – её ноздри вспыхивают. – Думаю, ты прав, Дасин. Человеческой женщине не хватает ума.
Грубо. Но в первой части она права. Я убираю кинжал в ножны.
– Ты ирид, – самец перед нами меняет тему разговора, его огромная голова наклоняется, когда он изучает Андарну.
Ее чешуя меняется с черного на зеленый цвет джунглей, затем переходит в голубой, отражая небо, как и самец.
– Я – ирид.
– Ни хрена себе, – говорит Ридок. – Это была Андарна?
– Думаю, когда они издают этот свистящий звук, он связывает тебя с иридами, – бормочу я.
– И все же ты выбрала черный цвет для отдыха? – спрашивает самка справа Андарну.
– Это приемлемо в моем до… – на тяжело выдыхает. – В Наварре.
Тот, что по диагонали слева от меня, поднимает голову.
– Она – критерий.
Остальные пятеро вздрагивают и отступают назад.
– Это хорошо? – Ридок подает знак.
– Не знаю, – отвечаю я, мое сердцебиение слегка ослабевает, когда они дают нам немного больше пространства.
Взмахи крыльев наполняет воздух, и головы иридов поднимаются к небу, когда на нас опускается тьма. Тэйрн тяжело приземляется, сотрясая землю подобно грому, его задние когти впиваются в песок слева от Ридока и справа от Андарны.
Мое сердце замирает, и я не могу решить, испытываю ли я большее облегчение от того, что он прибыл, или все больший ужас от мысли, что могу потерять их обоих, если ириды нападут.
Драконы не слишком предсказуемы, а о тех, что перед нами, я ничего не знаю.
– Мой человек, – предупреждает Тэйрн, взмахивая хвостом. Позади нас трещат и ломаются деревья, когда он щелкает зубами на иридов. По крайней мере, мне так кажется, но я вижу только его подбрюшье и лапы иридов.
– Нет! – Андарна выкарабкивается из-под него и поворачивается, словно глядя ему в глаза. – Они не причинят ей вреда. Они – моя семья, – она поворачивается кругом. – Она и мой человек тоже.
Мой желудок скручивается. Может, они и ее семья, но она их не знает, и есть все шансы, что они убьют нас всех. Мы были так заняты, пытаясь найти их, что не задумывались о том, что произойдет, когда мы это сделаем.
– Неужели люди так редки в Наварре, что вам приходится делиться? – огрызается самка слева.
– Разве у вас там нет еще одного? – спрашивает другой голос.
Что-то капает слева, и мой взгляд перескакивает на улыбающегося Ридока.
Аотром ползет вперед рядом с боком Тэйрна, слюна капает с его обнаженных клыков, когда он выходит из-под деревьев. Он низко рычит, предупреждая, и мне не нужно это переводить.
Мой .
– Мы не интересуемся людьми, – заявляет самец. – И ни с кем из вас не ссоримся. Мы пришли только для того, чтобы поговорить с иридом.
– С Андарной, – поправляет его Тэйрн.
– С Андарной, – мягко произносит самка справа.
Тэйрн осторожно отступает шаг за шагом, пока мы с Ридоком не оказываемся между его передними когтями, а задние заполняют пространство, которое только что освободил его хвост.
– По крайней мере, теперь мы сможем хоть что-то увидеть перед смертью, – говорит Ридок, а потом пожимает плечами.
– Мы не умрем, – отвечаю я. Мое желание, чтобы Ри и Сойер были здесь и увидели это, равносильно моей благодарности за то, что они вне опасности.
Голова Тэйрна парит прямо над нами, на одном уровне с головой Аотрома. Очевидно, в этом вопросе он на стороне Ридока.
Андарна поворачивается к нам лицом, в ее глазах пляшут искорки восторга.
– Видишь? Они не причинят тебе вреда.
– Вижу, – я киваю, не желая портить ей момент.
– О боже! – самка справа задыхается.
– Что ты сделала со своим хвостом? – та, что слева, отшатывается назад.
Андарна поворачивает шею, чтобы проверить свой хвост.
– Ничего. Все в порядке.
Мой взгляд перескакивает с ирида на ирида, а желудок опускается все ниже, пока я считаю от одного до шести.
Все они перьехвосты.
– Расскажи нам, что они с тобой сделали, – требует стоящий перед нами самец.
– Сделали со мной? Я выбрала свой хвост, – Андарна переходит на защитный тон. – Это было мое право, когда я перешла из подросткового возраста.
Ириды молчат, и не в лучшем настроении.
Самец в центре ложится и обматывает хвост вокруг тела.
– Расскажи нам, как ты его выбрала.
Андарна поднимает голову, пока ириды ложатся один за другим.
– Сейчас действительно будет время рассказывать истории? – Ридок подает голос.
– Ты знаешь столько же, сколько и я, – отвечаю я.
Уголок его рта кривится, а руки взлетают.
– Для всего бывает первый раз.
Дерево хрустит, когда Тэйрн и Аотром занимают одну и ту же позицию, оставляя нас стоять между вытянутыми когтями Тэйрна.
Андарна сидит чуть впереди нас справа, ее хвост стелется по песку.
– Я просыпалась и теряла сознание годы жизни в своей оболочке…
– Мы пробудем здесь некоторое время, – говорит Ридок и опускается на песок.
Я медленно делаю то же самое, пока она рассказывает свою историю плененной аудитории.
Только когда она описывает Презентацию, ириды начинают забрасывать ее вопросами.
– Зачем тебе представлять себя человеку?
– Нет, это они представляют себя нам, – Андарна поджимает хвост. – Чтобы мы могли решить, позволить ли им продолжить путь в Молотьбу или превратить их в пепел.
Все ириды вздыхают, а мы с Ридоком обмениваемся растерянными взглядами. Полагаю, они не связываются с людьми
– Поскольку я старшая в своем гнезде в Наварре, никто не мог возразить против моего права на связь, – продолжает она с волнением и гордостью, что вызывает у меня улыбку. – И так началась Молотьба.
Увлекательно слушать об этом с ее точки зрения.
– Зачем тебе участвовать в жатве? – спрашивает женщина слева.
– Это просто то, как мы называем событие, когда выбираем людей для связи, – объясняет Андарна. – Так что я пошла в лес…
– Ты связала себя, будучи подростком? – кричит самец справа.
Тэйрн вытягивает шею вперед и рычит.
– Ты не будешь повышать на нее голос.
Андарна поворачивает голову и сужает глаза, глядя на Тэйрна.
– Не разрушай это из-за меня.
Боль пронзает узы, и Тэйрн отшатывается, откидывая голову назад, чтобы закрыть нас с Ридоком.
Ауч. В груди все сжимается, но я не знаю, что ему сказать, и нет способа, не рискуя, что остальные меня услышат.
Андарна продолжает нашу историю. Она рассказывает о Джеке и Орене, о том, как я защищала ее, о Ксейдене и восстании.
– Естественно, я замедлила время, – говорит она им, рассказывая о нападении в моей спальне.
– Ты использовала свой юношеский дар ради человека? – спрашивает самка слева.
– Она мне не нравится, – отвечает Ридок.
– Мне тоже, – отвечаю я.
– Ради моего человека, – Андарна наклоняет голову. – Она – часть меня, как и я – ее. Ты недооцениваешь нашу связь, – последняя фраза попахивает подростковой язвительностью.
– Прошу прощения, – говорит самка.
– Черт, эта порода извиняется, – говорит Ридок, поднимая брови. – Может, нам стоило повременить.
Я закатываю глаза.
– Вы не связываетесь с людьми? – спрашивает Андарна, и я наклоняюсь вперед, упираясь предплечьями в колени.
– Мы не живем с людьми, – отвечает она.
– Вас только шестеро? – Андарна поворачивает голову, чтобы посмотреть на них.
– Нас сотни, – отвечает самец слева, впервые заговорив. – Пожалуйста, продолжай.
Вихревой узор на его рогах напоминает мне рога Андарны. Может, они из одного гнезда?
Проходит больше часа, пока она рассказывает все до мельчайших подробностей, словно пропуск одной детали, может изменить то, что сейчас произойдет.
Когда она начинает рассказывать о Военных Играх, потом о Рессоне, мои мышцы напрягаются, и я борюсь со своими собственными воспоминаниями, борюсь с неизбежной волной горя, поднимающейся, когда она говорит о Лиаме и Деи.
– И вот я полетела в бой! – она вскакивает на четвереньки.
На нее смотрит не одна пара сузившихся золотистых глаз.
– И Вайолет транслировала мою силу…
Двое из них резко вдыхают, и у меня в животе все завязывается узлом.
– Не думаю, что все идет так хорошо, как она думает, – говорю я Ридоку.
– Почему? Она невероятна, – отвечает он. – Храбрая. Свирепая. Порочная. Все, что уважает Эмпирей.
Но то, как ириды смотрят на нее, говорит об обратном.
– И мы замедлили время, чтобы она могла нанести удар! – Андарна рассказывает эту историю с энтузиазмом, которому самое место на сцене. – Но магии было слишком много, а я была еще мала. Мое тело требовало Сна без сновидений…