Каждый мускул в моем теле напрягается.
– А если он ранит Тэйрна или Андарну? – предлагает Ридок. – Ты должна помочь мне, Ви, или я отправлюсь прямо к единственному человеку, который, как я знаю, поставит твою жизнь выше всех остальных на этом пляже.
Мира.
Я пытаюсь взглянуть на ситуацию с точки зрения Ридока, и это не очень красиво.
– Ладно. Гипотетически он должен убить другого всадника без причины или причинить вред гражданским лицам. Ранить моих друзей, моих драконов. Ранить… меня, – заканчиваю я шепотом. – Если он причинит мне боль, значит, он уже не он.
Ридок кивает, затем касается своим лбом моего.
– Хорошо. Тогда вот оно.
– Вот оно, – повторяю я.
Его руки падают с моих плеч, и мы начинаем возвращаться в лагерь.
– Перестань держать все это дерьмо в себе, – требует он. – Я не хочу, чтобы эта ссора повторилась. Вместе мы вчетвером сильнее, чем порознь. Не придирайся к этому, даже ради Риорсона. Если ты слишком боишься рассказать Ри, Сойеру или мне о том, что ты делаешь, потому что знаешь, что мы изойдем дерьмом, то либо тебе не стоит этого делать, либо ты заслуживаешь того, чтобы все это свалилось на тебя.
– Принято к сведению, – я вздыхаю. – Я скучаю по ним.
– Я тоже, – он обнимает меня за плечи. – Ри читает нотации лучше.
– У тебя неплохо получилось, – я улыбаюсь, когда мы сворачиваем налево, огибая гигантское дерево диаметром с ногу Тэйрна.
Ксейден стоит на другой стороне, скрестив одну лодыжку над другой, сложив руки и прислонившись плечом к стволу.
Рука Ридока сжимается на моем плече, но он не опускает ее, когда мы резко останавливаемся.
Ксейден вздергивает свою покрытую шрамами бровь, принимая к сведению.
– Довольно сложная задача, – говорит Ридок. – Видишь ли, если я опущу руку, это будет выглядеть так, будто нас застали за чем-то непозволительным. А это не так. Но если я оставлю ее здесь, то не уверен, что ты не набросишься на меня в ярости и… – он проводит левой рукой по шее.
– Не помогаешь, – говорю я ему.
– Я также не хочу, чтобы ты думал, что только потому, что ты страшный, я тебя боюсь, – добавляет Ридок. – А это не так.
– Так. Что ты решил? – спрашивает Ксейден, его лицо – идеальная маска скуки.
– Ты не собираешься угрожать мне убийством? – возражает Ридок.
– Я не делаю пустых угроз.
Я мысленно тянусь к нему, но щиты Ксейдена все еще подняты.
Ридок наклоняет голову.
– То есть ты не стал бы угрожать, прежде чем убить меня? Или ты не стал бы убивать меня на самом деле?
Ксейден полупожимает плечами.
– Выбирай сам.
– Прекрати, – я смотрю прямо на Ксейдена, и его взгляд переходит на мой, слегка потеплевший.
– Она расскажет Рианнон и Сойеру, – требует Ридок, затем делает паузу, раздумывая. – И Есинии.
Мое сердце практически останавливается.
– Ты сошел с ума?
– И это все? – спрашивает Ксейден, и я не могу понять, язвит он или говорит серьезно.
– Я бы также предпочел Миру и Бреннана, но мы можем начать с первых трех, – заявляет Ридок, глядя на Ксейдена. – Все, кому вы рассказали, ценят твою жизнь, а не ее…
– Это неправда, – возражаю я.
– Все, кто знает, говорили Вайолет бежать так далеко и так быстро, как она может, – говорит Ксейден. – И я в том числе.
– Приятно слышать, – Ридок пожимает плечами. – Ри. Сойер. Есиния. Это мое единственное условие, чтобы сохранить твой секрет.
– Это не то, что мы обсуждали, – шиплю я на него.
– Мы обсудили наши с тобой условия, – говорит Ридок, а затем снова смотрит на Ксейдена. – А это между нами с ним. Есинии нужно знать, что она на самом деле исследует на случай, если найдется способ замедлить твое развитие. Сойер, Ри и я – единственные, кто может быть с Вайолет на всех занятиях, а наши комнаты в общежитии находятся рядом с ее. Она более чем способна защитить себя сама, но лишние глаза не помешают, учитывая, что ее ждет.
Ксейден напрягся.
– Да, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, – Ридок кивает.
Я морщу лоб.
– А я нет.
– Если он прогрессирует и превращается полностью… начинает Ридок.
– Когда, – поправляет его Ксейден. – Отрицание и я не составляем компанию.
Брови Ридока поднимаются.
– Хорошо. Когда он станет полноценным вэйнителем или кто-то не того ранга поймет, кем он стал, его придется убить по тем самым причинам, о которых ты уже говорила, Ви.
– Что это значит… – у меня сводит желудок, когда я прослеживаю ход его мыслей до логического завершения, и тут же наполняется обжигающим гневом. Я перевожу взгляд на Ксейдена. – Убить меня – самый простой способ убить тебя , – прямо как на первом курсе.
– Я не позволю этому случиться, – Ксейден сжимает челюсть.
– Мы не позволим этому случиться, – поправляет Ридок. – Ты будешь творить зло там, где творится зло.
Мои губы раздвигаются.
– Ри. Сойер. Есиния, – повторяет Ридок.
– Не Аэтос? – спрашивает Ксейден. – Именно Даин.
– Ни в коем случае, – вмешиваюсь я. – Он убьет тебя.
– Он может попытаться, – отвечает Ксейден. – Попытка, конечно, сделает все неловким.
– В этом я согласен с Вайолет, – вклинивается Ридок. – Хотя я горжусь тем, как далеко продвинулся Аэтос в деле нарушения правил, он еще не готов перейти на этот уровень. Ри. Сойер. Есиния.
– Договорились, – отвечает Ксейден. – Но давай проясним. Мне все равно, кому она расскажет, если речь идет о ее безопасности.
– Хорошо, – Ридок кивает, затем качается на пятках и делает глубокий вдох. — О, и, чтобы внести ясность, та молния ударила не из-за того, что было между нами, – он жестом указывает на нас с ним, – ну, ты понимаешь. Мы, – он вздрагивает. – Я имею в виду, это было между нами, потому что я разозлил ее, но это было не так, как обычно бывает у вас… если ты понимаешь, о чем я говорю.
Я борюсь с желанием закатить глаза.
– Хорошо понимаю, – отвечает Ксейден. – Во-первых, потому что я доверяю Вайолет, а во-вторых, – он пренебрежительно смотрит на Ридока, – это была недостаточно большая молния.
Серьезно ? Я усмехаюсь.
– Хах, – Ридок наклоняет голову, словно решая что-то, а потом качает ею. – Нет. Мы с тобой еще не вернулись к шуткам про член. Не то чтобы мы вообще к ним возвращались. Я все еще злюсь.
– Так и должно быть, – Ксейден отталкивается от дерева и идет к нам. – И я убеждаюсь, что Вайолет способна убить меня, когда придет время. Если выбирать между ней и мной, я выберу ее. Убей того, кем я стану.
Мои глаза сужаются на красивого засранца, которому я по глупости отдала свое сердце.
– До этого не дойдет.
– Святое дерьмо. Это благородно? Это извращение? Я не могу решить, – Ридок похлопывает меня по плечу, а потом начинает возвращаться к лагерю. – Я никогда не был так счастлив быть одиноким. У вас двоих серьезные проблемы.
– Гаррик справился с охотой, которую должны были вести вы, – говорит Ксейден, когда мы покидаем деревья.
Ридок поднимает большой палец вверх, спускаясь с холма.
Ксейден изучает мое лицо, глядя на меня так, будто должен запомнить каждую деталь именно в этот момент.
Я делаю шаг к нему, и он отступает, качая головой.
Мое сердце замирает.
– Ты ведь собираешься оставить между нами пространство из-за замечания о мерзости, не так ли?
Он вздрагивает, что является для меня подтверждением.
– Ты не… – начинаю я.
– Два других ирида остались, как будто еще не приняли решение, – перебивает он. – И я думаю, что они были на твоей стороне, потому что ты не знала, насколько молода была Андарна на Молотьбе, – у него сжимается челюсть, и он снова превращается в скучающую, невозмутимую маску, которая ему так нравится. – Потом они увидели меня. Я, черт возьми, уверен, что вся эта миссия, ради которой мы рисковали всем, провалилась только из-за меня. Потому что я здесь, с тобой.
– Это несправедливо, – шепчу я.
– Но это правда, – тени разбегаются по краям его ботинок, и он смотрит вниз, на пляж. – Я едва ли прожил месяц, не выходя за пределы, транслируя только от Сгаэль, – он качает головой. – Если бы на том пляже были только ты и Ридок, или ты и Даин, или ты и… кто-либо еще, кроме меня, есть все шансы, что вы бы уже были на пути к острову, где их гнездо, что у Андарны был бы шанс узнать свой род, что они согласились бы вернуться, зажечь аретийский камень и спасти мой город, спасти всю мою провинцию, – он снова переводит взгляд на меня. – Так что да, я думаю, что замечание о мерзости – и то, что оно собой представляет, – требует, чтобы мы оба взяли паузу для рассмотрения неоспоримого факта: я – худший из возможных для этой миссии, для моей провинции и для тебя.
Мое сердце болит за него, за то, что он чувствует себя виноватым из-за того, что не может контролировать.
– Хорошо, – я складываю руки на груди и размышляю, бороться с ним или утешить, но потом решаю пойти другим путем. – Факты рассмотрены. Мне не нужен этот момент. Ты бы отправился на это задание независимо от нашего статуса из-за Тэйрна и Сгаэль. Нелепо, что они вынесли тебе приговор, даже не выслушав тебя, но это говорит об их характере, а не о твоем. И если тебе нужно немного пространства, чтобы разобраться с этим в своем сознании, хорошо, – я наклоняю голову в его сторону. – Но это ничего не меняет в том, как я тебя люблю.
Его руки сгибаются.
Я отворачиваюсь от него и иду обратно к лагерю.
– Дай мне знать, когда ты закончишь размышлять, и мы посмотрим, насколько сильной будет моя следующая молния. А пока завтра мы летим домой.
•••
Грифоны измотаны, и нам требуется десять дней, чтобы добраться до Деверелли, где мы тратим дополнительный день на починку упряжи Андарны, когда у нее отломился кусок металла.
Ксейден все это время держится на расстоянии.
Андарна почти не разговаривает.
Кэт душераздирающе молчалива до такой степени, что мне хочется , чтобы она сделала пару словесных выпадов.