Я хнычу и обхватываю пальцами его шею. Святое дерьмо , как же мне нужен этот мужчина.
– Это один из моих любимых звуков, – его слова обволакивают мой разум, когда его рука скользит вверх по моему бедру, проскальзывает под ночную рубашку, чтобы поиграть с линией нижнего белья, и я таю. – Уступает только тем маленьким вздохам, которые ты издаешь за мгновение до того, как кончить.
Он проводит костяшками пальцев по моему клитору через слой ткани, и мои бедра дергаются, когда его рот перемещается к другой груди. Между нами слишком много проклятой одежды.
Он поднимает голову и смотрит на меня, пока его пальцы проникают под барьер моего нижнего белья. И вот он уже рядом, поглаживает, дразнит, скользит по моему клитору и, наконец, слава богам, оказывает на меня именно то давление, которое мне нужно.
– Ксейден, – стону я, и моя голова откидывается на подушку, когда сила проникает в меня, пробегая по каждой косточке, каждой вене, каждому дюйму моей кожи.
– Я передумал, – он вводит в меня два пальца. – Это мой любимый звук, – его пальцы проникают глубоко, а затем выгибаются вверх, когда он вынимает их.
Мое дыхание сбивается, а уголок его рта приподнимается в ухмылке, которая заставляет мои стенки сжиматься вокруг его талантливых пальцев. Сила гудит, закручиваясь в тугую спираль внутри меня, и мои руки скользят к его плечам.
– Как ты хочешь, чтобы я взял тебя, Вайолет? – он нахмуривает брови, проводя большим пальцем по моему клитору, и энергия, собирающаяся внутри меня, вибрирует. – Так, на спине, со мной над тобой? Передо мной на руках и коленях с поднятой вверх попкой? У стены, чтобы я мог сильнее двигаться? Сзади, чтобы ты могла контролировать темп? Скажи мне.
Контролировать? Это лишь иллюзия, когда речь идет о том, чтобы быть с ним. Как только он прикасается ко мне, я становлюсь его собственностью, с которой он может делать все, что захочет.
– Все, что ты перечислил, – я горю самым сладким образом, и его слова разжигают пламя. Мне все равно, как он войдет в меня, мне важно только, чтобы он вошел. Прямо. Блять. Сейчас.
Его глаза вспыхивают.
– Я чувствую это. Я чувствую тебя , – он смотрит еще секунду, затем опускает свою голову к моей, зависая в дюйме или двух над моими губами, и ускоряет темп своих пальцев, обхватывая меня так сильно, что я понимаю, что единственный способ выжить – это разбиться вдребезги. – Яркая, горячая и чертовски совершенная.
И я хочу его всего, его член, а не только его пальцы. Я чувствую, как он упирается в мое бедро, и мне нужно, чтобы он двигался во мне, вместе со мной, разряжаясь, дикий и несдержанный. Я просто не могу подобрать слова, не тогда, когда он стремится лишить меня дара речи.
Я хватаюсь за мерцающий оникс, соединяющий наши разумы, и вливаю в него свою чистую, острую потребность, пока мое дыхание становится все быстрее и быстрее.
– Вайолет, – стонет он, и между его бровей появляются морщины, а челюсть сжимается, как будто он сдерживает себя.
Почему он борется с этим? Борется с нами? Я его, но и он мой. Неужели он не помнит, как нам хорошо вместе? Держась за узы крепкой хваткой, я вспоминаю, как трещал шкаф о мою спину, как он впивался в меня, сильно и чертовски глубоко, как мы оба терялись друг в друге, дышали одним и тем же раскаленным воздухом, жили только ради пика следующего толчка.
Сила, свернувшаяся во мне, начинает гореть , обжигая кожу и угрожая испепелить все, что я есть, если я не дам ей волю. Боги, как бы я хотела ощутить мягкую кисть его тени на моей коже, окутывающую меня тысячей ласк, когда он…
Его лоб прижимается к моему, и он вздрагивает, на лбу выступают бисеринки пота.
– Черт, любимая .
Есть что-то в том, чтобы услышать этот гортанный стон, полный хрипоты и отчаяния, который толкает меня за край со следующим движением его пальцев. Я пытаюсь удержать ее, но сила вырывается, и свет вспыхивает слева от меня, когда я рассыпаюсь. Тень заливает пространство на мгновение, когда удовольствие накатывает волнами, затягивая меня под себя и вытаскивая на поверхность снова и снова.
Я улавливаю запах горелого дерева, и Ксейден протягивает обе руки к изголовью кровати надо мной. Пытка, исказившая его лицо, отрезвляет меня меньше чем за секунду. Похоже, он испытывает невыносимую боль.
– Ксейден? – шепчу я, потянувшись к нему.
– Не надо, – это звучит наполовину как требование, а наполовину как мольба.
Мои руки опускаются к груди, и когда я нащупываю нашу связь, она исчезает и закрывается стеной из холодного оникса.
– Что происходит?
– Мне нужно пространство, – он вытягивая слова.
– Хорошо, – я выбираюсь из-под него и сползаю с кровати, сразу же замечая выжженную трещину на тумбочке. По крайней мере, у меня получается не поджигать дерево. – Так достаточно далеко?
– Не уверен, что даже островные королевства окажутся достаточно далеко, – пробормотал он, замедляя дыхание.
Какого черта?
– Прости? – я в полном замешательстве наблюдаю, как он берет себя в руки, а потом кивает, словно снова уверен в себе.
– Я забыл, – он медленно отпускает изголовье и садится на пятки, обхватывая себя за бедра, а затем позволяет рукам упасть по бокам. – Я проснулся и увидел, что ты сидишь здесь, и это была самая естественная вещь в мире – потянуться к тебе, но я больше не естественный . Черт, мне так жаль, Вайолет.
Ох.
– Я тоже забыла, – в ту же секунду, когда он накрыл меня своим ртом. – Тебе не за что извиняться, и не говори, что ты не естественный… – Подождите ка . Мой рот искривляется. Это абсолютно решаемая проблема. – На самом деле, я думаю, ты только что оказал нам услугу, – я делаю один шаг к кровати, и его голова поворачивается в мою сторону. – Ничего страшного не произошло, Ксейден. Ты просто поводил руками по мне, внутри меня, и я в полном порядке. Дай мне две секунды, чтобы переползти через эту кровать, и ты тоже будешь в полном порядке.
Его глаза закрываются, и он жестом показывает на изголовье кровати.
– Не в порядке.
Мой взгляд сужается на темном дереве, и мне приходится немного наклониться, чтобы разглядеть два слабых следа изменения цвета, едва ли на тон светлее первоначального пятна, прямо там, где были его большие пальцы. Я прикрываю рукой живот, словно это может удержать его от опускания.
Он что, только что транслировал?
Есть две причины, по которым курсантам всадникам не предоставляются такие же летние и зимние отпуска, как остальным: Во-первых, мирные жители не очень хорошо реагируют на драконов, случайно залетевших в их деревни. Во-вторых, при выращивании тигров для войны необходимо запирать их клетки, чтобы они не ополчились друг на друга… или на вас.
– Заточить Коготь: Руководство для профессоров, полковник Тиспани Калтея
Глава 4
Я качаю головой, глядя на два едва заметных следа.
– Это ерунда. Они почти незаметны, – с такого расстояния его глаза выглядят точно так же. Что бы он ни сделал, это даже близко не похоже на то, что произошло во время битвы.
– Потому что я остановился, – он слезает с дальнего края кровати и отступает назад, пока задние части его бедер не упираются в мой стол. – Как только твоя сила возросла, я почувствовал это и вспомнил, почему обещал себе не прикасаться к тебе. И я подумал, что если смогу хотя бы позаботиться о тебе, мне этого будет достаточно, но потом я был так чертовски близок… – он сжимает в кулак край моего стола и переводит взгляд на меня. – Я не могу позволить себе потерять контроль над собой рядом с тобой. Даже на грани, – он бросает взгляд на изголовье кровати. – Не так. Совсем нет.
У меня болит в груди, и я глубоко дышу, чтобы замедлить сердцебиение. Если он действительно транслировал…
– Можно я подойду? Я не буду тебя трогать.
Он кивает.
– Со мной все в порядке. Все под контролем.
Я переступаю босыми ногами по холодному полу и становлюсь прямо перед ним, с облегчением вздыхая, когда не нахожу в его глазах ни следа красного.
– Никакого красного.
Его плечи опускаются.
– Хорошо. Я закрыл поток довольно быстро и даже не почувствовал, что что-то взял, но это очевидно.
– Наждачная бумага берет больше, чем ты, – я оглядываюсь на изголовье, чтобы убедиться, что мне ничего не привиделось. – Я едва вижу это, и только потому, что всматриваюсь .
– Я схватился за изголовье, не думая. Не выбирая. А если бы это была ты? – он заправляет мои волосы за ухо. – Я бы никогда не простил себя, – он тяжело вздыхает.
Боль в моей груди только усиливается.
– Ты собираешься стать задумчивым и попытаться отстраниться от меня? Потому что, честно предупреждаю, я не позволю этому случиться.
– Нет, – уголки его рта приподнимаются. – Я просто думаю, что мы правильно делали, что избегали мероприятий, где мне нельзя доверять контроль. Только так ты будешь в безопасности, и как бы я ни хотел, чтобы ты бежала от меня, я слишком эгоистичен, чтобы отдать тебя.
Я медленно киваю, так как не собираюсь спорить с тем, что, очевидно, принадлежит ему.
– И чтобы ты знал, это твое воспоминание было чертовски горячим. Мне нравилась каждая секунда, – он сглатывает и снова хватается за обе стороны стола, словно уже жалеет о своем решении.
Моя бровь сжимается.
– Я не совсем понимаю, как я вообще это сделала. Разделение мыслей – это что-то от интинсика? Или из-за связи? С нами такое случалось не раз.
Уголок его рта приподнимается, а хватка ослабевает.
– Ни хрена не знаю. Я никогда не пробовал это с кем-то еще, – его ухмылка переходит в полноценную улыбку, и мне становится немного легче дышать. – В первый раз я сидел на тактике и не мог выбросить тебя из своей проклятой головы. Тогда ты протянулась к магии, с трудом удерживая ее, когда накануне вечером ты чуть не подожгла весь кампус, и я просто позволил воспоминаниям разыграться, отчасти чтобы помочь тебе, но в основном для того, чтобы ты оказалась в том же аду, в котором был я, – в его признании нет ни капли вины. – А теперь давай оденемся. Мы, наверное, проспали завтрак.