Аарик приземляется в двадцати футах от проекции, без капли пота на лице, но вместо того, чтобы броситься на цель, он кружится в сторону Ксейдена и Каори и бросает топор размером с ладонь.
Сердце замирает, когда он пролетает слишком близко, но Ксейден даже не вздрагивает, когда он приземляется в футе перед Каори, лезвие впивается в грязь. Проекция исчезает.
– Думаю, он победил, – говорит Ри.
Ксейден кивает, прежде чем Аарик отступает, а затем переходит на бег, чтобы взобраться на Молвика.
– Я бы тоже так сказала, – соглашаюсь я.
После того как маневры на сегодня закончены, драконы улетают, а я остаюсь в стороне, чтобы застать Ксейдена одного, даже после нескольких укоризненных взглядов моих товарищей по курсу.
Каори подходит к нам с таким видом, будто хочет что-то сказать, но его внимание привлекает красный мечехвост, приземлившийся дальше по полю. Он только вскидывает подбородок и идет к дракону, оставляя меня наедине с Ксейденом на дальнем конце поля.
– На это было чертовски страшно смотреть, – Ксейден впивается в меня взглядом. – И великолепно.
– Я чувствую это к тебе каждый день, – я улыбаюсь, затем роюсь в кармане летной куртки и достаю завернутую в пергамент посылку и письмо. – У меня есть для тебя кое-что. Подарок – сейчас, письмо – потом.
– Тебе не нужно было этого делать, – он нахмуривает брови, но берет оба подарка и кладет письмо в карман.
– Открой его, – мое сердце трепещет. Надеюсь, я сделала правильный выбор, потому что сейчас определенно слишком рано доставать что-то, напоминающее торт.
Он разворачивает сложенный пергамент, затем смотрит на черную металлическую манжету на запястье.
– Это оникс, – говорю я ему, пока он изучает застежку и плоский прямоугольный камень, вмонтированный в оправу. – А это кусок башни на вершине Дома Риорсонов.
Его взгляд перескакивает на меня, а кулак сжимается вокруг манжеты.
– Ты упоминал, что она нуждается в ремонте, и я попросила Бреннана сделать для тебя это из одного из сломанных кусков. Когда все станет… хреново, я надеюсь, ты сможешь смотреть на него и представлять, как мы будем сидеть там вместе, когда все закончится. Это то видение, за которое я буду цепляться: ты и я, держась за руки, смотрим на город, – я сокращаю расстояние между нами, беру наруч из его руки и закрепляю его на запястье, затем щелкаю металлической застежкой. – Слава богам, он подходит. Я должна была угадать…
Он берет мое лицо в свои руки и целует меня. Поцелуй мягкий. Нежный. Идеальный.
– Спасибо, – говорит он.
– С днем рождения, – шепчу я ему в губы.
– Я люблю тебя, – он поднимает голову, и его руки скользят по моим щекам, словно лаская. – Но мне будет только хуже. Тебе действительно стоит бежать.
Размышления ещё не закончены. Сообщение получено.
– Найди меня, когда будешь готова принять тот факт, что я этого не сделаю, – я медленно отступаю назад. – Никогда.
– Сорок семь дней, – он смотрит мне в глаза и выдыхает. – Именно столько времени прошло с тех пор, как я вытянул энергию из сплава в Деверелли.
– Это дольше, чем месяц, о котором ты сетовал перед тем, как мы вернулись домой.
– Недостаточно долго, – его глаза сверкают решимостью, и в моей груди вспыхивает надежда.
– У тебя на уме есть какая-то цифра, прежде чем ты почувствуешь, что все… под контролем?
Его челюсть сжимается.
– Контроль – это, наверное, просто оттягивание неизбежного, но у меня есть одна цифра, которая может указывать на… стабильность.
– Не хочешь поделиться?
Он качает головой.
– Как бы мне ни хотелось прерывать то, что здесь происходит… – раздается голос, и мы оба поворачиваемся: к нам идет Феликс с полным рюкзаком, пристегнутым к спине, а Каори покидает поле.
Я трижды моргаю, чтобы убедиться, что мне не мерещится.
– Я думала, ты говорил, что не покинешь Аретию?
– Я ненавижу Басгиат, – он почесывает серебристое облако своей бороды. – Но не так сильно, как ненавижу смерть, – он достает из кармана своей летной куртки перевязанную пачку писем и протягивает их Ксейдену. – Это тебе, Ваша Светлость.
– Новости из Аретии? – Ксейден берет их.
– Провинциальные дела, – Феликс кивает. – Вчера через чары прорвались две виверны.
Что-то сжимается в моём животе.
– Как долго они продержались на этот раз? – спрашивает Ксейден, и я поворачиваю голову в его сторону.
Это уже не в первый раз.
– Примерно час до того, как врезались в склон горы, – Феликс поднимает свои серебряные брови. – Это примерно на десять минут дальше…
– Чем на прошлой неделе, – заканчивает Ксейден, и я начинаю понимать круги под его глазами.
– Чары ослабевают, – констатирую я очевидное.
– Они падают, – поправляет Феликс, поворачиваясь ко мне со взглядом, от которого у меня уже болят руки. – И поскольку мне сообщили, что ты не позволяешь Карру инструктировать тебя, полагаю, нам лучше вернуться к работе.
– Я прибуду на Аретию примерно через месяц для ротации. Тебе не нужно было проделывать весь этот путь, – меня гложет чувство вины.
– Если бы я был уверен, что у нас есть месяц, я бы подождал, – он сужает глаза.
Ох.
Когда все закончится, мы должны взять столько отпуска, сколько они нам дадут, и провести его в Аретии. Мы сможем понять, как должна выглядеть жизнь без ежедневной угрозы смерти. Днем ты можешь управлять любимой провинцией, а ночью ложиться со мной в постель. Или я всегда могу присоединиться к тебе в зале заседаний Ассамблеи. На этом троне ты делаешь одну из своих лучших работ.
– Из восстановленной переписки кадета Вайолет Сорренгейл с Его Светлостью, лейтенантом Ксейденом Риорсоном, шестнадцатым герцогом Тиррендора
Глава 46
Три недели спустя я едва могу поднять руки, когда наш отряд возвращается после спарринга с печатями. Боже, как я ненавижу, когда Карр приходит преподавать. Бесчисленные мышцы в моем теле болят, а между лопатками постоянно завязывается узел из-за работы, которую Феликс заставляет меня делать. Каждую секунду, пока я не на уроке, не ем или не занимаюсь с Имоджен, Феликс заставляет меня работать на вершине горы. Но по мере того, как улучшается моя прицельность и увеличивается количество ударов, весь остальной мир словно катится к чертям.
Ксейден и я разговариваем по ночам через связь, но он по-прежнему отказывается проводить время наедине со мной.
Западная линия отступает, и темные колдуны устремляются к Дрейтусу с такой скоростью, что я задерживаю дыхание при каждом броске смерти. Такими темпами они достигнут городских стен за считанные недели. Или же они могут сменить тактику и просто полететь прямо на город.
Весь квадрант прекрасно понимает, что мы в беде, когда Ксейдена вызывают в Тиррендор, и с каждым днем его отсутствия эта яма беспокойства только растет. Теперь, когда прошло уже больше десяти дней, у меня накопилась целая стопка писем, которые он должен прочитать, а рядом с Тэйрном просто невозможно находиться.
А Андарны просто… нет рядом.
Сколько времени я должна ей дать, прежде чем отправлюсь в Долину и потребую, чтобы она хотя бы поговорила со мной о том, что произошло?
– Ты сегодня хорошо поработала, – говорит Имоджен, прорываясь сквозь мои кружащиеся мысли, когда Аарик и Линкс входят в главный кампус из пехотного квадранта прямо перед нами. Неприятные охранники Аарика, как обычно, идут позади нас. – Я даже засомневалась, что Ридок уложит тебя во время того последнего матча.
– Наконец-то я поднялся до стандартов Имоджен! – говорит Ридок, отставая, чтобы мы все могли пройти в дверь.
Квинн смеется.
– Не позволяй этому вскружить тебе голову, – укоряет Имоджен через плечо.
– О, он позволит, – отвечает Ри справа от меня с улыбкой, которая не доходит до ее глаз. Похоже, это ее постоянное выражение лица, поскольку никто из нас, включая Есинию, не нашел ничего, чтобы помочь Ксейдену. Ненавижу, когда им приходится нести бремя правды.
Между положением Ксейдена, отступлением западной линии к Дрейтусу и растущим недовольством между аретийскими всадниками и наваррцами из-за споров о том, открывать или не открывать наши границы, все это похоже на лук с натянутой тетивой, который только и ждет приказа выстрелить. А мы – стрелы.
– Печально, что сегодня пришлось преподавать Карру, – говорит Сойер, идя позади нас с Ридоком. Он не пользовался тростью уже пару недель, но никто не заставляет его орудовать ею.
– Ты держишь Тэвиса взаперти в своей спальне или что-то в этом роде, Кардуло? – поддразнивает Ридок.
Имоджен напрягается, и ее глаза прикидывают чего ей будет стоить его убийство.
– Не стоит того, – я качаю головой, затем оглядываюсь через плечо на Ридока. – Он все еще в Дрейтусе.
– Ох, – его тон полностью меняется. – Когда вы с Квинн отправитесь обратно? – третьекурсники, занимающие посты в средней полосе, становятся обычным явлением.
Голоса нарастают, когда мы подходим к большому залу.
– Мы будем с вами до конца ротации в Аретии, – отвечает Квинн. – Вы застряли с нами на несколько недель , – поддразнивает она.
Взгляд Имоджен скользит в мою сторону.
– Никаких послаблений в тренировках. Сегодня вечером тренажерный зал.
– О, хорошо, а то я все думала, когда же моё тело снова начнет болеть, – отвечаю я. – Мы же отправляемся в Аретию послезавтра? – спрашиваю я Ри.
– Вылет в пять утра, – кивает она, затем смотрит на Сойера. – Уже принял решение?
– Работаю над этим, – отвечает он и сжимает челюсть.
– Хорошо, – Ри смотрит в мою сторону. – И я думаю, что Каори, Феликс и Панчек полетят с нами в качестве руководства, – мягко добавляет она.
– Эти трое? – не Ксейден? Мои брови поднимаются. Феликса можно понять, а Каори – один из моих любимых профессоров, но я подозреваю, что он решил сопровождать нашу группу в надежде увидеть Андарну. А она не в настроении, чтобы ее видели. Может, Ксейден уже будет там? Хотя бы ради Сгаэль и Тэйрна.