– У тебя есть целая ассамблея, чтобы помочь с этим, – я двигаюсь, оказываясь в поле его зрения. – Ты не можешь сдаться. Мне плевать, что Линкс проявил тени. Ты должен сражаться. Если ты не хочешь делать это ради себя, то сделай это ради меня.
Его взгляд переходит на меня.
– Что будет со мной, если ты обратишься? – мои руки сжимаются по бокам. – Что будет с Тэйрном и Сгаэль, если ты сдашься?
Челюсть Ксейдена сжимается.
– Вэйнители могут отлучаться раз в неделю? – я делаю шаг ближе и поднимаю подбородок. – Их связь переживет твое превращение? А наша? Мы с тобой связаны на всю жизнь, Ксейден Риорсон. Неужели я должна превращаться вместе с тобой? Это единственный способ сохранить жизнь нашим драконам, если ты сдашься?
Тысяча эмоций мелькает на его лице… и тут же исчезает.
Он на льду.
Мой желудок переворачивается.
– Останься, – требую я. – Или встретимся в Аретии. Мужчина, которого я люблю, остается. Он сражается.
– Риорсон? – спрашивает Льюэллин с порога большого зала. – Люцерас хочет поговорить о добыче полезных ископаемых.
– Ты должна принять то, что уже есть, – говорит мне Ксейден. – Мужчина, которого ты любишь, больше не принадлежит себе полностью, – он проходит мимо Льюэллина в большой зал, унося с собой мое сердце.
Я только что сражалась всеми имеющимися в моем арсенале средствами, но этого оказалось недостаточно.
Мои плечи опускаются в знак поражения, и я прислоняюсь к стене.
– Я не совсем понимаю, что это было, но я видел, как трудно любить того, кто у власти, – Льюэллин сочувственно морщится. – Нося такой титул, как у него, иногда чувствуешь себя, как на истершейся веревке, постоянно разрываясь между тем, чего хочешь ты лично, и тем, что нужно твоему народу.
– А как насчет того, что нужно ему? – спрашиваю я.
Льюэллин делает паузу, словно тщательно подбирая слова.
– Ему нужна ты , чтобы не дать ему разорваться, а это иногда может означать, что тебе придется отложить свои желания или потребности в сторону ради блага провинции. Ужасно несправедливо требовать этого от кого бы то ни было, тем более от первой за столетие заклинательницы молний, – голос Льюэллина смягчается. – Я очень уважаю тебя, кадет Сорренгейл, но сейчас решающий момент, который определит путь провинции на следующее тысячелетие. Твое предназначение столь же велико, как и его, на совершенно отдельной арене, и если это предназначение сделает невозможным для тебя быть той, в ком нуждается Тиррендор…
– Тиррендор, не Ксейден? – я сражаюсь за обоих, но он этого не знает. По его мнению, он ввязался в спор, в котором я просто попросила Ксейдена остаться со мной, а не заниматься делами Тиррендора.
Охранник переминается с ноги на ногу, напоминая нам обоим, что мы не одни.
– Теперь они одно целое, – он говорит это с такой добротой, что трудно рассердиться. – Вы оба так молоды, с такими грозными печатями. И если ты решишь не приспосабливаться к переменам, которые несет его титул… – он останавливает себя, затем вздыхает. – Я просто надеюсь, что вы оба найдете баланс между всем этим.
Черта с два я откажусь от него, хотя ничто из того, что он изложил, не звучит равноценно или сбалансированно .
– Под балансом вы подразумеваете, что Тиррендор на первом месте, Ксейден – на втором, наши отношения – на третьем, а мои личные потребности – это вопрос удобства, – если произнести это вслух, все предстанет перед глазами.
– Что-то вроде того, – печаль подергивает уголки его рта.
– Ксейден для меня на первом месте, – это звучит так самоотверженно, что я наполовину ожидаю, что появится моя мать и даст мне подзатыльник. – Просто для ясности. Но я никогда не перестану быть женщиной, в которую он влюбился, чтобы превратиться в ту шлюху, которая, по вашему мнению , ему нужна. Мы уже сбалансированы, потому что оба сильны для себя и друг для друга. Ему нужно, чтобы я была собой , и я говорю вам, что обещала помочь сохранить Тиррендор в безопасности, но не за его счет.
– Он скажет то же самое о тебе. Именно это делает ваши отношения такими опасными, – он вздыхает. – Как я уже говорил, трудно любить человека, облеченного властью, и это касается обоих, – он проскальзывает обратно в зал и закрывает дверь.
Но Ксейден не у власти. Он и есть власть.
И он ускользает.
– Дай мне знать, если он улетит, – говорю я Тэйрну, а сама отправляюсь на занятия.
Ксейден улетает через два часа.
Дракон сам определяет свой последний полет, как и полет своего всадника.
Кодекс драконьих всадников, статья 1, раздел 2
Глава 47
– Ты уверен, что хочешь, чтобы только я была здесь в первый раз, когда ты попробуешь это сделать? – спрашиваю я Сойера два дня спустя, когда мы стоим посреди летного поля вместе с Тэйрном, Андарной и Слизегом в четыре тридцать утра. – Я не лучший человек, чтобы поймать тебя, если все пойдет не так.
Он затягивает ремни на своем рюкзаке.
– Нет, но ты единственная, кого я хочу видеть, если упаду на задницу.
– Или единственная, кто позовет на помощь, если ты сломаешь ногу?
Небольшая улыбка играет на его губах.
– Будем надеяться, что этого не случится.
– Ты хочешь поговорить об этом? – я жестом указываю на Слизег.
– Спасибо, но я разговаривал с Есинией. Я готов. Ты мне нужна для более практической стороны… этого, – он кивает в сторону Слизега, затем приседает и тянет за рычаг на внутренней стороне своего протеза. Из носка его ботинка высовывается плоский кусок металла шириной в два дюйма с загнутым концом. – И это не первый раз. Мне нужно второе мнение, потому что вчера у меня не все получилось.
– Ты это сделал? – это чертовски круто.
– Да, – он встает и смотрит на левую переднюю ногу Слизега. Красный мечехвост меньше Сгаэль, но его когти все равно огромны, учитывая то, что Сойер собирается попробовать. – Его чешуйки в этом ряду не пересекаются, – он показывает вверх. – Теоретически крюк должен зацепиться за вершину каждой чешуйки, когда я буду подниматься, но я не могу добраться туда без падения…
Слизег поднимает голову над нами и выдыхает пар, который мне придется вытирать с очков.
Уф. Слишком рано, чтобы уже быть липкой.
– Я говорил не о тебе, – возражает Сойер. – Мы же не обсуждали масштаб схемы, и ты не должен…
Слизег снова обдает нас паром, и на этот раз мне обжигает лицо. Ещё чуть горячее и у меня на коже появятся волдыри.
Тэйрн шагает вперед и наклоняет голову к Слизегу так, что я никогда не хотела бы видеть это направленным на меня, и Андарна быстро следует за ним.
– Потому что я не хочу, чтобы тебе пришлось это делать! – кричит Сойер на Слизега, который сужает глаза.
Это был бы очень нелепый способ умереть.
– Он не посмеет, – предупреждает Тэйрн.
– Просто дай мне попробовать, – возражает Сойер.
Слизег обнажает зубы.
Сойер оскаливает свои в ответ.
– Я никогда не пойму, какие отношения у других всадников с их драконами, – говорю я по связи. Я с трудом разбираюсь в своих собственных, но, похоже, с Андарной все в порядке, раз уж она здесь. Не то чтобы она могла оставаться в стороне на протяжении всей нашей ротации, но я объявляю это победой.
– Ты и не должна, – замечает Тэйрн.
– Ну вот и все, – Сойер передергивает плечами и бежит к когтю Слизега.
Он успевает сделать два шага, как кончик его сапога застревает в грязи, и он падает вперед.
Дерьмо . Я бросаюсь к его рюкзаку и хватаю его обеими руками, поднимая Сойера на ноги, прежде чем он успевает испачкать свою летную куртку. У меня трясутся плечи, но суставам хватает благоразумия не вывихнуться.
– Спасибо, – бормочет Сойер, глядя на сапог. – Видишь?
– Вижу, – я приседаю, чтобы заглянуть в устройство. – Ты можешь открыть рычаг?
– Теоретически, – отвечает он. – Но он, наверное, маловат для этого, а у меня нет времени вносить изменения до сегодняшнего полета.
– Ну, давайте попробуем как есть. Ты можешь внести изменения в Аретии. Никто из нас не хочет, чтобы ты оставался позади, – грязь хлюпает под моими сапогами, когда я встаю. – Ты ведь можешь бежать?
Сойер кивает.
– Я бы не стал пробовать, если бы не мог. Моя походка сбивается, потому что я не могу правильно сгибать ноги, и я просто недостаточно проворен, чтобы бежать по всей длине его ноги, как раньше.
– Мы можем с этим поработать, – я киваю. – Как насчет того, чтобы бежать так же, как раньше, и в тот момент, когда ты почувствуешь, что твой импульс изменился, как будто ты собираешься упасть назад, оттолкнись от рычага. Он должен поймать твою ногу, как ты и задумал, и ты поднимешься на оставшуюся часть пути.
Сойер смотрит на меня сверху вниз.
– Ты ведь так проходила Полосу, да?
– Типа того. Я ждала, пока не почувствую, что мой вес смещается назад, затем вонзила кинжал в дерево и подтянулась. Но я как-то сомневаюсь, что Слизег оценит такой подход, – уголок моего рта приподнимается.
Слизег делает еще один выдох – на этот раз без пара – как бы в знак согласия.
– Я попробую, – Сойер закрывает рычаг, затем кивает сам себе. – Поехали, – он пускается в бег, а Слизег разгибает когти, расправляя лапу. Длинные ноги Сойера съедают первые полдюжины футов подъема, и я задерживаю дыхание, когда его продвижение замирает.
Он пинает рычаг, затем цепляется за ногу Слизега на полпути вверх, его нога скребет по чешуе в поисках места для захвата в течение секунды, прежде чем зацепляется.
– У тебя получилось! – кричу я. – Лезь!
Его левый ботинок держится, как и было задумано, но правый соскальзывает, оставляя полосу грязи на красной чешуе Слизега.
Моя грудь сжимается, когда он пытается еще раз, потом еще, с тем же результатом.
– Чеееерт! – кричит он и упирается лбом в ногу Слизега.