Отряд проходит мимо охранников и через парадные двери в массивную парадную, которая возвышается на пять этажей, уходя в гору, словно гигантские ступени. Для этого времени суток здесь тихо. А может, он просто кажется пустым, потому что в коридорах больше нет кадетов.
Каори оборачивается с ошеломленным видом.
Феликс похлопывает его по спине, затем что-то говорит Рианнон, после чего уводит Каори.
– Смотрите на меня! – раздается голос Рианнон, привлекая всеобщее внимание. – Найдите свои комнаты, как было назначено ранее. Ночь в вашем распоряжении, делайте что хотите, но построение завтра в семь, так что я бы дважды подумала о походе в таверны.
Мы расходимся и поднимаемся по первому лестничному пролету.
– Давайте убираться отсюда как можно быстрее, – говорит Ри Марен, идущей впереди меня.
– Не могу дождаться, когда увижу своих братьев, – Марен взволнованно хлопает в ладоши, и свет выделяет длинный серебряный шрам на тыльной стороне ее руки. Я уверена, что ни один из нас не прошел через последние несколько лет без какой-либо отметины. – Кэт, ты идешь?
– Я бы не отказалась увидеть этих маленьких ужасов, – кивает она, когда мы выходим на лестничную площадку.
– Ви? – спрашивает Ри через плечо.
– Конечно, – отвечаю я, быстро кивая. – Я люблю твою семью.
– Мы с Сойером тоже идем, – Ридок поднимается на третий этаж.
– Хорошо, – зовет Ри, поднимаясь по лестнице. – Кто хочет пойти ко мне домой, встречаемся в фойе через сорок минут, чтобы у вас была возможность принять ванну и переодеться. Моя мать вышвырнет вас из дома, если вы войдете в него с запахом серы, и я не шучу.
Я останавливаюсь на лестничной площадке, переводя взгляд со ступенек впереди на коридор слева.
– Пожалуйста, не говори мне, что ты потерялась, – говорит Боди, поднимаясь по ступенькам последним.
– Конечно, нет, – медленно качаю головой. – Просто у меня нет здесь комнаты, и я не знаю, где мне спать
Он усмехается и жестом показывает в сторону коридора.
– У тебя есть комната. Она никуда не делась.
– Это его комната, – тихо поправляю я его. – А он все ещё в раздумьях.
– Мы дома, Ви. Веди себя соответственно, – он ухмыляется, затем разворачивается ко мне и идет назад по коридору справа. – Спи в своей кровати. Если ты этого не сделаешь, он будет задумчив еще больше.
Я вздыхаю, когда он исчезает в своей комнате, а затем поворачиваю налево и направляюсь в свою – нашу.
Ручка не поворачивается, поэтому я вращаю запястьем и представляю, как механизм открывается, используя малую магию, чтобы отпереть ее.
Входить внутрь – сюрреализм. Магия покалывает кожу, когда я переступаю порог. Все выглядит таким же, каким мы оставили в декабре, только большинство наших вещей теперь в Басгиате. Закрыв дверь, я сбрасываю с плеч рюкзак и кладу его на кресло, в котором Ксейден ждал меня все те дни, пока я спала после того, как меня отравили в Рессоне.
Постельное белье того же темно-синего цвета, шторы у массивных окон распахнуты навстречу вечернему свету, а каждая книга из его коллекции лежит на своем месте на встроенных полках справа от меня.
На столе – несколько жалких попыток начертать закаленные руны, оставшиеся с моего последнего урока, и забытая тетрадь в верхнем ящике. Я заглядываю в шкаф и нахожу там один из своих свитеров, форму для каждого из нас и одеяло, которое ему связала мама, свернутое в правом углу.
И боги , как же оно пахнет им. Моя грудь грозит разорваться от внезапного, острого укола чистой тоски. Я тоже оставила здесь свой след. В купальне все еще пахнет мылом, которым я мою волосы, и я нахожу брусок там, где его оставила. Я трачу несколько минут на то, чтобы привести себя в порядок, а затем одеваюсь в свежую форму, наполовину ожидая, что в любую секунду войдет Ксейден и спросит меня о том, как прошел день.
Эта комната словно отделена от самого времени, это крошечный уголок мира, где мы одновременно живем вместе и в то же время не живем. Единственный признак того, что прошло несколько месяцев, – стеклянная шкатулка из Зехиллны на его тумбочке и изумрудный клинок Аретии, покоящийся в ней. На нем не хватает одного камня в верхней части, но после шестисот лет, проведенных во владении Наварры, он выглядит ничуть не хуже.
Кто-то стучит в дверь, и я бросаю взгляд на часы. Неужели прошло уже сорок минут?
Я распахиваю дверь и вижу по ту сторону Бреннана. Глаза у него усталые, но улыбка сияет, когда он окидывает меня стандартным братским взглядом, осматривая на предмет ранений.
Ничего не могу с собой поделать – я делаю то же самое, оставаясь довольной тем, что у него нет новых шрамов.
– Впусти меня к себе, – он протягивает руку. – В прошлый раз, когда он был здесь, он снова все зачаровал, черт его подери.
– Конечно, он это сделал, – я хватаю брата за руку и тяну его за собой. Он тут же заключает меня в объятия.
Я наслаждаюсь редкой минутой покоя, пока он не отстраняется, потеряв улыбку за последние десять секунд.
– Тебе нужно что-нибудь восстановить?
– Нет, – я качаю головой.
– Ты уверена? Потому что каждый раз, когда ты появляешься здесь, ты в дюйме от смерти, – он изучает меня, как будто я могу солгать.
– Я уверена.
– Хорошо, – он пинком закрывает дверь. – Звуковой барьер работает только при закрытой двери, верно?
– Верно, – я в страхе отступаю на несколько шагов. – Что случилось?
Лицо Бреннана опускается, и он смотрит в пол.
– Я не могу его восстановить.
– Я понятия не имею, о ком ты говоришь, – я поднимаю брови в полном замешательстве. – Мы все здоровы. Никто не пострадал по дороге сюда.
Он поднимает взгляд, и печаль в его глазах заставляет меня попятиться назад.
– Ксейден. Я не могу его вылечить, Ви. Я пытался каждый день, пока он был здесь на прошлой неделе.
Я с трудом пытаюсь сделать вдох.
– Ты знаешь.
– Я знаю, – он кивает. – Должно быть, он сейчас находится дальше, чем Джек, когда Нолон начал с ним работать. Мне очень жаль.
Эта единица измерения непостижима.
– Мне тоже.
– Мы пробовали молчаливые жертвоприношения в каждом местном храме, заталкивали магию обратно в землю, даже сидели рядом с яйцами в землях вылупления. Мы перепробовали все, что только можно придумать, хотя в письме, которое он вчера прислал из Льюэллина, было странное… – он смотрит на меня так, будто у меня выросли рога. – Ты… улыбаешься?
– Вчера? – я даже не пытаюсь сдержать улыбку надежды.
Бреннан кивает.
– Он хочет попробовать залатать то место в Басгиате.
– Хорошая идея, – теперь в моей улыбке нет ничего скромного.
Может, он и задумчив, но не сдается.
472 по старому календарю, Уиллхейвен, Брейвик: за исключением одного дома, деревня была высушена за одну ночь одним вэйнителем, по оценкам, Мудрецом. Единственный взрослый из трех выживших описал ее так: «Поразительно нестареющая. Волосы такие же черные, как в день нашей свадьбы, но вместо ожидаемых мною возрастных морщин – выпуклые алые вены, расходящиеся от ее глаз с красными кольцами.»
– Пирсон Халиуэлл. Возрождение зла, хронология
Глава 48
Следующей ночью гром гремит за окнами моей спальни, а я перелистываю страницы последней книги, присланной Текарусом, и сушу волосы.
Он не забыл о нашем договоре даже теперь, когда стал королем, и я не собираюсь отказываться от Ксейдена, особенно когда становится ясно, что он не отказался от самого себя. Ответ где-то рядом, и мы его найдем. То, что Бреннан в курсе, только укрепляет эту надежду. Может, он и не сможет восстановить Ксейдена, но еще не было такой проблемы, которую мой брат не смог бы решить.
Я бросаю взгляд на беспорядок тренировочных рун на своем столе и на мгновение задумываюсь о работе над руной отсроченной активации, которую Трисса почти весь день вдалбливала нам в голову. Ее цель – взять существующую, неактивную руну и включить ее, вложив в нее больше магии. Как она на самом деле используется? Никак, поскольку я не могу заставить эту чертову штуку работать.
У Кэт получилось с первой попытки.
Имоджен быстро последовала за ней.
Кай подпалил кончики своих черных волос.
Даин, Боди, Ри, Ридок… все, кроме меня, в конце концов овладели одной из них. Даже Аарик, которому еще предстоит проявить печать, справился с хитросплетениями малой магии.
Неважно. Мы здесь на две недели. В конце концов, у меня все получится, а если нет, то для этого мы и работаем в отрядах. Я не обязана быть хороша во всем.
Я подтягиваю вечно сползающую бретельку шелковой ночной рубашки из Деверелли обратно на плечо и переворачиваю страницу книги Текаруса. Когда я читаю следующий отрывок, мои брови поднимаются, и я еще раз просматриваю его, чтобы убедиться, что уловила закономерность. Получается три.
Снова раздается гром, и во мне поднимается сила, словно ее позвал поиграть друг. Я наблюдаю за дождем, который, кажется, идет с востока, затем беру с тумбочки проводник и пускаю его в ход.
Феликс довел сплав в центре до того же размера, что и те, что питают кинжалы, и я могу с тем же успехом заняться домашним заданием, пока читаю. Данн знает, что, прежде чем тащить меня завтра в горы для дальнейших тренировок, он рассчитывает на то, что по крайней мере три из них будут напитаны. Он тренирует меня так, словно я – единственное, что стоит между вэйнителями и Аретией, и, учитывая, что уровень защиты чар снижается с каждым днем, я не могу его винить. Пока Ксейден занимается делами провинции в Льюэллине, я – лучшее, что у нас есть против Теофании… по крайней мере, в плане защиты.
Кто-то стучит в дверь моей спальни.
Я закрываю книгу и кладу ее на тумбочку вместе с проводником, а затем поднимаюсь с кровати, чтобы открыть дверь. Уже больше десяти, а это значит, что либо Ри хочет поболтать, как прошлой ночью, либо Бреннан ищет напарника для набега на кухню. В любом случае, эта рубашка практически прозрачная, поэтому по пути я беру халат из шкафа.