По-весеннему зеленая луговая трава скрипит под моими ботинками, с неба сыплются первые капли дождя. Меня не должно здесь быть. Я знаю, что здесь творится. И все же именно сюда меня призывают раз за разом.
Это цена за спасение ее жизни.
Молния раскалывает небеса, освещая высокие стены Дрейтуса и спиральную башню вдалеке и очерчивая десятки крыльев в воздухе. Если двигаться достаточно быстро, возможно, на этот раз мне удастся туда добраться.
Но ноги не слушаются меня, и я спотыкаюсь, как и всегда.
Он появляется словно из ниоткуда прямо передо мной, и мое сердце бешено стучит, словно усиление пульса поможет ему не уйти в пятки.
– Я устал ждать.
Мудрец откидывает капюшон мантии, обнажив покрасневшие глаза и алые вены, ветвящиеся на висках, словно корни.
– Я тебе не принадлежу.
Я поворачиваю ладони, призывая силу, которая должна наполнить меня, но наполняет меня одна лишь паника. Прежде чем я успеваю дотянуться до своих клинков, меня вздымают в воздух. Ледяные пальцы обхватывают мою шею, слишком эфемерные, чтобы с ними бороться, но достаточно ощутимые, чтобы почти перекрыть мне поток воздуха. Боль обжигает горло.
Проклятье.
Моя магия никогда здесь не работает, зато его – всегда.
– Ты принадлежишь нам. – Мудрец злобно щурит глаза. – Ты приведешь мне то, что я хочу. – Его хватка крепнет с каждым словом, пропуская в мои легкие лишь тоненькую струйку воздуха. – Или она умрет. Я не могу больше ждать, и я не позволю ей заполучить такой трофей.
Услышав ее крик, я пытаюсь сквозь пелену в глазах рассмотреть в небе знакомый силуэт дракона, но дождь зарядил всерьез, и я ничего не вижу. Он блефует.
– У. Тебя. – Я выдавливаю из себя по слову за раз. – Ее. Нет.
Он опускает руку, и я падаю на колени в траву, кашляя и отчаянно делая вдох за вдохом.
– Я заполучу ее, – клянется мудрец, – потому что ты мне ее приведешь.
Размечтался. Сквозь страх пробивается гнев, и я бью рукой по земле. Дождь стекает по рукавам моей летной куртки, ручейками переливаясь через бугорок моего шрама. Я выпрямляю руку, втыкаю пальцы в мокрую траву.
Моя рука… непохожа на мою.
«Вот она». Сила течет в земле прямо подо мной, готовая и жаждущая сломить их сопротивление, если только у меня хватит смелости отпустить недостижимые мечты, за которые я цепляюсь, и принять судьбу, которую мне уготовил Зинхал.
Достаточно разрешить себе, и они будут в безопасности.
Она будет в безопасности.
Но нет. Это неправильно.
Это сон. Всего лишь сон.
И все же он удерживает меня здесь ночь за ночью.
Борясь с кошмаром, я отрываю руку от земли.
– Проснись! – кричу я, но не слышу ни звука.
– Этот город падет. Твой будет следующим, – обещает мудрец.
– Проснись!
Я резко вскидываю голову… и вижу у самого своего горла меч Тиррендора. Мудрец отводит руку назад…
Мое тело вздрогнуло, и глаза распахнулись. Не было никакого поля. Не было никакого мудреца. Не было меча. Только стекающие по окнам мягкие капли дождя, тепло спутавшихся в ногах одеял и тяжесть руки Ксейдена, обнимающей меня за талию. Худшая часть бури осталась позади.
Глубоко вздохнув, я убедила отчаянно бьющееся сердце замедлиться. Но дыхание у моего уха учащалось, с каждой секундой становясь все более прерывистым.
– Ксейден?
Я наклонилась к нему и коснулась ладонью его лба. Его лицо было липким от пота, брови нахмурились, а челюсти были стиснуты так крепко, что я практически слышала, как скрипят его зубы. Не одной мне сегодня снились кошмары.
– Ксейден. – Я села, скользнула ладонью по его обнаженному плечу и легонько его потрясла. – Проснись.
Ксейден повернулся на спину, и его голова забилась о подушку.
– Ксейден! – Мое сердце сжалось от выражения ощутимой боли у него на лице, и я потянулась к нашей связи. «Ксейден!»
Его глаза распахнулись. Он резко, со вздохом, поднялся и уперся кулаками в матрас.
– Все в порядке, – мягко произнесла я, и его дикий и загнанный взгляд устремился на меня. – Тебе приснился кошмар.
Ксейден моргнул, прогоняя сон, затем тряхнул головой и огляделся.
– Мы в нашей комнате.
– Мы в нашей комнате. – Я провела пальцами по его плечам, и его мышцы расслабились.
– И ты здесь… – Его плечи опустились, и он посмотрел на меня.
– Я здесь. – Я взяла его руку и прижала к своей щеке.
– Ты вся мокрая. – Ксейден нахмурился. – Все в порядке?
Только представьте, он тут же начал спрашивать обо мне.
– Мне тоже приснился плохой сон. – Я пожала плечами. – Должно быть, все дело в буре.
– Наверное. – Он глянул в сторону окна. – Иди сюда.
Ксейден притянул меня к себе, затем мы устроились лицом друг к другу. Секунду спустя он накрыл нас простыней – но не одеялом – и положил руку мне на бедро.
– Расскажи мне о своем.
Я положила одну руку поверх простыни, а другую засунула под подушку.
– Тот же самый сон, который у меня с Рессона.
– Тот же самый. – Он убрал волосы у меня с лица. – Ты говорила про кошмары, но никогда не упоминала, что они повторяются.
– Мне снится один и тот же кошмар. Ничего страшного.
Где-то вдалеке прогремел гром. Ксейден молчал, ожидая, что я продолжу.
– Обычно это происходит в поле. Вдали кипит битва. Я слышу крик Андарны, но не могу до нее добраться. – Мое горло сжалось, и я коснулась его груди ладонью. – Появляется мудрец, и он всегда поднимает меня в воздух, словно я не тяжелее карманных часов. И я не могу сопротивляться, закричать или пошевелиться. Я просто вишу в воздухе, пока он мне угрожает.
Ксейден напрягся:
– Ты уверена, что это мудрец?
Я кивнула:
– Он приставил к моему горлу меч Тиррендора и требовал, чтобы я ему что-то принесла. Мое подсознание словно пытается предупредить, что они собираются использовать против меня тебя.
– Что еще?
Я почувствовала пальцами, что его сердце забилось быстрее, и заморгала, пытаясь вспомнить.
– Я не могу объяснить, откуда я это знаю… Я же видела очертания города издалека, но последние пару раз мы были у стен Дрейтуса.
– Ты уверена? – Его глаза округлились. – Как он выглядит?
– Обычно очень темный, но я точно разглядела, что он стоит посреди плато и высокий, тянется к небу. И в его центре спиралевидная башня.
– Это Дрейтус. – Ксейден опять задышал чаще.
– Что не так? – Я коснулась рукой его шеи.
– Что еще? – Он погладил меня по бедру.
Ксейден был удивительно настойчив, но, если это могло помочь ему рассказать, что беспокоило его самого, я была готова подыграть.
– Сегодня кошмар был… странный. Что-то было иначе.
– Иначе как?
– Когда мудрец отпустил меня, я на секунду почувствовала искушение зачерпнуть силы из земли, и когда я посмотрела вниз… – Я уставилась на шрам на руке Ксейдена. – У меня был шрам на левом запястье… прямо там, где начинаются все ваши метки. И рука совсем не напоминала мою. Теперь, когда я об этом задумалась, она скорее была похожа на твою. Кто знает. А тебе что приснилось?
Ксейден молча смотрел на меня, и меня начала охватывать тревога.
– Почему ты так на меня смотришь?
– Потому что это была моя рука.
Мои пальцы соскользнули с его шеи.
– Я только что это сказала.
Он сел, и я повторила его действие, прижав простыню к груди.
– Это была моя рука, – повторил Ксейден. – Ты была в моем сне.
Это же было невозможно, не так ли?
Два часа спустя я рассказала каждый свой сон с участием мудреца, который только смогла вспомнить. Ксейден видел все эти сны до единого. Этому должно было быть какое-то разумное объяснение.
– Ты думаешь, мы видим один и тот же сон? – медленно спросила я.
Я сидела посреди кровати, накинув на плечи одеяло, а Ксейден, в одних пижамных штанах, мерил шагами нашу маленькую спальню. Его поведение напомнило мне о Сгаэль на Гедотисе.
Возможно ли вообще делиться снами? Это был какой-то эффект нашей связи?
– Нет, это мои сны. – Он потер подбородок. – Они снились мне по меньшей мере раз в неделю после Рессона и стали сниться чаще после Басгиата. Но я почти никогда не осознаю, что это кошмар, пока сплю. А когда осознаю, то просыпаюсь с ощущением, что кто-то был рядом и наблюдал за мной. – Ксейден взглянул на меня и остановился. – Как сегодня.
– Но это же бессмыслица. – Я покрепче завернулась в одеяло. – Этот сон мне снился в те ночи, когда тебя рядом со мной не было. Ты был в часах лету от меня!
– Может, это все связь. – Он прислонился к комоду. – Но это определенно мои сны. Ты никогда не была в Дрейтусе. А этот сценарий… это в точности то, что произошло со мной, когда я сражался с ним на берегу реки.
Я моргнула. Он никогда не рассказывал мне об этом.
– Темный заклинатель, которого Андарна спалила за школой, проделал тот же трюк.
Я наклонила голову:
– Но тот заклинатель не был нашим мудрецом. Ты знаешь, о чем сон? Чего он хочет от тебя? Потому что для меня все это выглядит так смутно, словно я появляюсь на середине разговора… – Я запнулась, когда мой разум принялся оценивать вероятность того, что Ксейден прав, как бы невероятно это ни звучало.
– Потому что ты права. – Ксейден выгнул бровь. – И он хочет, чтобы я отдал им тебя.
– У них же есть собственная заклинательница молний, – возразила я, словно могла урезонить подсознание Ксейдена.
– Но это мой кошмар, и у меня есть только одна ты, – ответил он. – Мне становится все труднее не отправиться в Дрейтус только для того, чтобы доказать себе – все это существует лишь в моей голове. – Его глаза вспыхнули, затем прищурились. – Но этого не должно быть в твоей голове. Ты когда-нибудь вообще видела чужие сны?