И я все еще продолжал питаться, погрузившись глубоко в источник самой магии. Одновременно я устремился наружу, находя одинаковые ритмы сердца – верные призраки виверн, – я рассекал их чешую тенями и вырывал из их тел рунные камни. Я начал с той, которая осмелилась впиться зубами в плечо Сгаэль, пролетел мимо того, кто отныне считал себя моим братом, затем расправился с шестью тварями, блокировавшими вход в каньон.
«Спаси их», – умоляли последние оставшиеся части меня, которые держались зубами и когтями, чтобы и их не унесло прочь следом за душой. Мои тени вырвались из каньона и заполнили все небо над городом, прикончив каждую виверну в воздухе и на земле. Я был везде и сразу, я разрывал сети, которые опутывали Сгаэль, вырывал сердце из виверны, которая загнала в угол Даина и Кэта, проносился мимо Имоджен, пока она смотрела в небеса. Я был возле перевала, одна за другой сдергивая виверн с небес и с удовлетворением слушая, как их тела разбиваются о землю перед теми самыми людьми, которых она так любила. Я поднимался вверх по склону горы, отшатываясь от магии, которая обжигала, и устремлялся на север.
«Я люблю тебя».
Голос Вайолет пронзил окружающий меня холод, и шелковистая ниточка тепла успела вклиниться в отверстие, прежде чем оно запечаталось.
Нет. Подожди! Я отчаянно ухватился за эту ниточку, изо всех сил цепляясь за нее, пытаясь удержать на месте, пока все больше моих частей уносились прочь и терялись в пустоте. Она была теплом, светом, воздухом и любовью.
Мои тени поглотили долину, где Вайолет стояла с обнаженным кинжалом в руке, защищая Тэйрна, который, как и Сгаэль, пытался вырываться из такой же сети. Я обрушил мавена на землю, невзирая на ее титул и силу, затем скользнул по Вайолет с нежностью, которая привлекла все мое внимание.
Я любил ее. Это была та эмоция, за которую я цеплялся, огонь невероятно чистой силы, горящий на краях чувств, и я знал, что, если зайду еще дальше, это будет следующая и последняя часть меня, которую я потеряю.
Я оскалил зубы и оторвал руку от земли. Я отчаянно хватал воздух ртом, сердце бешено стучало в груди. Я никогда не чувствовал себя таким сильным и побежденным одновременно. Но это был единственный выход.
Я поднялся на ноги. Тени развеялись, видимость вновь стала прежней.
Сгаэль отчаянно пыталась подняться на лапы. Кровь стекала из укусов на ее плече. Сеть клоками сползла вниз, и Сгаэль расправила крылья, едва не достав их кончиками до стен каньона. Она окинула взглядом причиненные мною разрушения и сощурила золотые глаза в молчаливом упреке.
«Сейчас ты от меня отречешься?» – спросил я, переступив потерявшего сознание Бревина.
Я убил бы его, если бы мог. Блядь, да я был уверен тогда, что убил его. Интересно, сколько адептов испытывали схожие чувства по отношению к своему мудрецу? По крайней мере, один из тех, кого я знал. Но помимо чисто физического аспекта невозможности его убийства, оставалось еще одно: у него было кое-что, что мне требовалось. И я больше не был адептом.
«А от тебя осталось что-то, от чего можно отречься?»
Сгаэль опустила голову, и клубы пара устремились вниз по каньону, напомнив мне о том дне, когда она нашла меня в лесу во время Молотьбы.
«Ты мне скажи».
Я убрал стену изо льда и впустил ее.
В следующем выдохе Сгаэль было полно серы, а ее глаза удивленно распахнулись.
«Ты же не собираешься…»
«Ты видела, что случилось. Это был единственный выход».
Сгаэль обернулась:
«И ты думаешь, она тебе поможет?»
«Она любит меня».
«А вот Тэйрн тебя не любит. И ты еще свое отражение в зеркале не видел. От твоих глаз ветвятся красные вены. Знаешь, они похожи на ее молнии».
«Она поможет, – заверил я с гораздо большей уверенностью, чем испытывал на самом деле. – Она обещала…»
«Даже если она согласится, никто не…»
«Кое-кто мне задолжал».
«Тэйрн ни за что не подпустит тебя к ней. – Хвост Сгаэль дернулся. – Особенно пока она в уязвимом состоянии».
«Ее ранили?»
Орган, качающий кровь по моему организму, екнул, и я потянулся к нашей с Вайолет связи. Но там был лишь туман: она потеряла сознание.
«Да, – медленно произнесла Сгаэль, ее голова мерно покачивалась, совсем как у змеи. – Но она выживет. – Сгаэль чуть повернула голову. – Они создали купол чар, но он не простирается дальше стен Дрейтуса».
Это было хорошо. Плохо.
Сука, определись уже, кто ты вообще такой?
Я принадлежу ей.
«Убеди Тэйрна», – взмолился я.
От этого зависело все.
«Мы спросим, – наконец произнесла Сгаэль, сгибая когти на каменистой почве. – И ее решение определит нашу судьбу».
На такие условия я мог согласиться.
Минуту спустя мы взмыли в воздух.
Глава 66
И хотя кадетам крайне не рекомендуется формировать романтические отношения во время обучения в квадранте, лейтенанты вольны жениться или выходить замуж по своему усмотрению сразу же после выпуска.
– Вайолет! – вскричал Бреннан, сбегая по ступенькам дома Риорсонов на залитый лунным светом двор.
В открытые двери доносились звуки празднования.
Я неуверенно поднялась на ноги рядом с Имоджен. В тенях справа нарисовался какой-то силуэт.
«Я не позволю им сжечь тебя», – пообещала Андарна.
«Что? – Я резко повернулась в ее сторону. – Зачем Бреннану меня сжигать?»
И почему я, во имя Данн, сидела на гравии во дворе? Мои мысли… словно тормозили. Что-то было не так.
Что-то было совершенно не так.
– С тобой все в порядке? – поинтересовалась я у Бреннана, когда он подошел к нам.
– Со мной ли все в порядке? – Бреннан выпучил глаза и оглядел меня на предмет травм. – Сейчас три часа ночи! Где ты была?
В ворота слева от нас вошла группа незнакомых мне всадников.
– Вайльсен! – рявкнул мой брат, и тот, что повыше, свернул в нашу сторону. – Докладывай. – Бреннан покосился через плечо. – Только тихо.
Я молча открыла и закрыла рот. Где я была?
– Мы… – Офицер покосился на меня.
– Все нормально, – заверил его Бреннан.
– По официальным данным, за последние несколько часов в долине убиты четыре всадника вместе с их драконами, а также трое старейшин, – доложил Вайльсен. – Пятеро всадников числятся пропавшими без вести… Теперь уже четверо, – поправился он, глядя на меня. Затем поджал губы. – Но после этого представления никто не сомневается, что это сделал Риорсон. Готов поспорить, остальные трое всадников мертвы.
Мой желудок скрутило в узел, а Имоджен словно окаменела.
Секундочку, это что, сон?
Я сжала руку в кулак и впилась ногтями в ладонь с достаточной силой, чтобы почувствовать боль… но не проснулась.
– По последним данным, чары над Дрейтусом держатся, но кто знает, сколько этих усыханий за время битвы на самом деле его рук дело, – продолжил Вайльсен. – И последний подсчет показывает, что из мест гнездовий пропало шесть яиц. Но они перепроверяют эти данные.
Пропали яйца?
Я потянулась к Тэйрну, но связь казалась нечеткой, словно он спал.
«Ему требуется отдохнуть и восстановиться», – пояснила Андарна.
«Восстановиться после чего?»
Он был в полном порядке, когда я видела его в последний раз – примерно пять минут назад, в лесу на краю поля…
Где я убила Теофанию.
Ксейден.
Буря теней… Мое сердце замерло.
Блядь, что происходит? Как я сюда попала? Почему в голове какой-то туман? У меня сотрясение?
– Свободен, – распорядился Бреннан. – Держи все в секрете, пока у нас не будет полного отчета…
– Пусть она твоя сестра, но это не меняет того факта, что она – самый быстрый способ…
– Свободен! – рявкнул Бреннан, и всадник отступил.
– Ты знаешь, где он? – шепотом поинтересовался у меня Бреннан, когда Вайльсен покинул пределы слышимости. – Риорсон. Ты слышала, что сказал Вайльсен. У нас тут мертвые драконы, убитые всадники и пропавшие яйца. Вайолет, если ты видела Риорсона, мне нужно об этом знать.
– Я…
У меня не было слов. Почему мне так тяжело думать?
– Я не знаю…
Я поднесла руки ко рту, и лежавший в переднем кармане сложенный кусок пергамента зацепился за рукав и вывалился наружу.
Бреннан подхватил его:
– Кардуло?
Он перевел взгляд на Имоджен.
– Я не видела его со вчерашнего дня, – тихим, почти монотонным голосом отозвалась она. – Лейтенант Тэвис?
– Среди пропавших, – мягко ответил Бреннан, мельком взглянул на меня, а затем откровенно уставился. – Проклятье, Вайолет…
– Что?
Я опустила руки. Гаррик тоже пропал? Кто еще был в числе тех четырех всадников, о которых упомянул Вайльсен?
– Твой палец, – произнесла Имоджен, опустив взгляд в землю.
Мой палец? Помнится, что-то хрустело…
Точно!
– Кажется, я сломала руку.
Моя левая рука была забинтована… а еще на пальце красовалось великолепное золотое кольцо с огромным изумрудом размером с мой ноготь.
О боги, я знала этот камень. Точь-в-точь как те изумруды, которым был инкрустирован клинок Аретии. Так это что, пропавший камень?
– Что происходит? – медленно поинтересовалась я.
– Ты не знаешь? – шепотом спросил Бреннан.
Я покачала головой.
Бреннан перевел взгляд на клочок пергамента в своей руке.
– На нем печать Данн, – произнес он. – Могу я открыть его?
Я кивнула, уставившись на кольцо. Это было не просто кольцо на пальце, это было кольцо на безымянном пальце.
Но как? Я же была в поле сегодня днем, сражалась с Теофанией, а затем она усохла, а я выгорела до бессознательного состояния. А сейчас уже три часа ночи, и я в Аретии, а еще были убитые драконы и всадники, пропавшие всадники и украденные яйца. Ксейден бы всего этого не сделал.