Его взгляд впился в шарик.
– Но не хватит, чтобы меня накормить.
– Я не собираюсь устраивать тебе побег, если ты об этом. – Я села на пол, скрестив ноги. – Но ответь на пару вопросов – и он твой.
– А если я лучше встречусь с Малеком? – хмыкнул он.
– А твоя братия вообще встречается с Малеком? – возразила я, положив слиток вне досягаемости Джека.
Не дождавшись ответа, я вынула из крепления на наручах стеклянный флакон:
– Ты это узнаешь через день-другой. Но если хочешь, чтобы я освободила тебя от страданий, я готова и на это.
Стекло тихо звякнуло о камень, когда я поставила флакон рядом со слитком.
– Это… – Джек уставился на склянку.
– Порошок из апельсиновой цедры. Просто, но в твоем случае эффективно, учитывая, что тебе многого и не нужно. И даже милосердно, если учесть, что это из-за тебя погибла моя мама. Но я не настолько милосердна, чтобы оставить тебе кинжал.
Его губы скривились в усмешке, и он наконец сел – гротескное зрелище, сплошь угловатые иссушенные кости. Цепи зазвенели о камень, и я с облегчением увидела, что оказалась права в своих расчетах. Между нами было три фута, и Джек мог дотянуться только до половины этого расстояния.
– Ты всегда была слишком милосердной. Слишком слабой.
– Есть такое. – Я пожала плечами. – Всегда жалела страдающих животных. Так, в отличие от тебя, у меня еще есть дела, поэтому давай, выбирай.
Его взгляд опустился на маленький слиток металла.
– И сколько вопросов?
– Смотря сколько хочешь жить. – Я подтолкнула к нему серебристый шарик, проследив, чтобы тот оставался пока слишком далеко. – На сегодня – четыре.
И на один я уже знала ответ. Просто чтобы убедиться, что он мне не врет.
– И я должен поверить, что ты мне его отдаешь? – Джек бросил взгляд на Имоджен.
– Ты лучше радуйся, что с тобой возится она, а не я, придурок, – процедила Имоджен. – Я бы лучше сидела здесь и смотрела, как ты издыхаешь.
– Первый вопрос, – сказала я. – Вы чувствуете друг друга?
Джек уставился на сплав, потом сглотнул:
– Да. Когда мы новенькие, мы еще не умеем себя скрывать. Мне объяснили, что так старейшинам проще искать и воспитывать нас. Обычно это делают мудрецы, но в редких случаях интерес проявляет и мавен. – Уголок его рта пополз вверх. – Адепты, асимы – мы все видим друг друга, но заведи меня в полный зал мудрецов и мавенов, и я не пойму, кто тут где. Как и ты. – Его глаза сверкнули, красные вены запульсировали в уголках глаз. – Даже интересно, кто здесь все эти годы транслировал, да? Кто менял информацию на власть?
Сердце у меня подскочило к горлу, но я не подала виду.
– Вам надо учиться транслировать или вы можете обращаться ко злу сами? – спросила я, отказываясь радовать его своим страхом. Страхом, который будили те, кто еще может оказаться в наших рядах.
– Спрашивай, что хочешь знать на самом деле, – хрипло произнес Джек, и я подавила порыв дать ему стакан воды с его подноса с несъеденным завтраком. – Спрашивай, как я обратился, когда. Спрашивай, почему кровью истекают только адепты.
Я запомнила все это, но повторила:
– Вас надо учить?
Ксейден справился сам, однако мне нужно было знать, не грозит ли нам опасность от какого-нибудь кадета пехоты, которому не хватит духу перейти парапет.
Джек сглотнул, не удержался и вновь взглянул на серебристый шарик.
– Нет, если у тебя уже есть опыт с течениями магии. Человеку, который никогда не заклинал, нужны уроки, но всаднику на драконе или летуну на грифоне? – Он покачал головой. – Источник прямо под носом. Надо только сделать выбор, чтобы его увидеть, чтобы набраться духу и взять то, что наше по праву. – Он протянул руку, но его остановила цепь. – Энергия должна быть открыта тому, кому хватает сил ею владеть, а не только тем, кому ее соизволят подарить они. Тебе проще считать меня злодеем… но у тебя связь сразу с двумя.
Я проигнорировала этот выпад:
– Ты знаешь их план?
Джек фыркнул:
– А первокурсники командуют крыльями? Нет. Мы не такие дураки, как вы думаете. Информация раскрывается только тем, кому она требуется. Зря потратила вопрос. Остался один.
– Последний. – Я подтолкнула металлический шарик еще чуть ближе к Джеку. – Как исцелиться после того, как транслировал от земли?
– Исцелиться? – Он уставился на меня так, будто я сошла с ума. – Ты так говоришь, будто я болен, а я на самом деле свободен. – Он поколебался. – Ну, частично свободен. Мы отдаем часть независимости за неограниченный доступ к силе. Может, тебе это кажется утратой души, но нас не отягощает совесть, не ослабляют эмоциональные привязанности. Мы действуем по способностям, по своим талантам, а не по прихоти другого существа. Лекарства нет, потому что с магией переговоров не ведут, да и мы не хотим исцеляться.
Полное презрение Джека к этому вопросу ударило меня под дых, вышибая воздух из легких. Значит, рано или поздно Ксейден перестанет хотеть исцелиться?
– Я держу свое слово, – смогла выдавить я, бросив серебристый шарик Джеку.
Тот поймал его с удивительной ловкостью, зажал в кулаке и зажмурился.
– Да, – прошептал он.
Я завороженно наблюдала, как щеки Джека приобретают цвет, как пропадают трещины на губах, как под рубашкой становится больше плоти. Его глаза распахнулись – и у глаз запульсировали вены, когда он швырнул слиток обратно мне.
Я поймала его и тут же заметила, какой он серый, опустевший, после чего сунула в карман, а зелье с апельсиновой цедрой вложила назад в крепление и поднялась на ноги.
– Заходи еще, – сказал он, сев и подтянув колени.
– Через неделю, – ответила я и кивнула подошедшей ко мне Имоджен.
Наше время истекло, но мне хотелось задать еще один вопрос.
– Почему я? Тебе наверняка предлагали то же самое. Так почему ты ответил на мои вопросы, но не на их?
Он прищурился:
– Ты кричала, чтобы Риорсон спас тебя, когда тебя тут заперли и ломали тебе кости?
– Не поняла?..
Кровь отлила от моего лица. Он что, правда это спросил?
Джек качнулся вперед:
– Ты звала Риорсона, когда тебя приковали к стулу и наблюдали, как твоя кровь заполняет трещины в камнях по пути к сливу? Я спрашиваю только потому, что, клянусь, я так это и чувствую, когда лежу тут на полу: твоя боль поет мне, как колыбельная.
Я дрогнула.
– Ну вот. – Улыбка Джека заледенела от тошнотворного возбуждения. – Вот ради этого выражения лица я и решил ответить на твои вопросы. Мы оба знаем, что я еще могу тебя ранить. И мне даже не нужен меч.
Я вдохнула запах, преследующий меня в кошмарах, и окинула взглядом камеру. На мгновение мне показалось, что все это нереально, галлюцинация, а я на самом деле все еще прикована здесь; я чуть ли не ожидала увидеть Лиама, но взгляд утыкался лишь в серые безжизненные камни, лишенные магии.
– Ты правда думаешь, что я чувствовала мучения только здесь? Боль для меня – обычное дело, Джек. Это старая подруга, с которой я живу почти все свои дни, и я не против, если она поет тебе. Если честно, я даже не узнаю камеру после того, как ты ее так переоформил. Какая-то она одноцветная. – Я отступила в сторону. – Имоджен, я готова идти.
– И что же не даст мне рассказать твоему любимому писцу, что ты подкармливаешь врага? – Джек широко улыбнулся.
– Трудно рассказать о том, чего не помнишь.
Мое место заняла Имоджен, и от улыбки Джека не осталось и следа.
Спустя несколько минут мы поднялись по лестнице и обнаружили в туннеле Рианнон, Ридока и Сойера.
– Твою мать, вы четверо совсем ничего не можете делать по одному? – пробормотала Имоджен.
Глава 13
После провала на трех экзаменах Есиния Нейлварт отстранена от пути адепта и начиная с 15 января лишена всех обязанностей и священных привилегий. По просьбе профессора Грейди я передаю ее под его командование.
– Что? – Рианнон пожала плечами и оттолкнулась от стены. – Мы же не пошли вниз, когда Вайолет решила поиграть в инквизитора. Мы уважаем личные границы.
– Да у вашей компании вообще есть границы? – Имоджен окинула взглядом всех троих. – Ладно. Если вы с ней, я откажусь от наверняка увлекательного похода в Архивы. Увидимся на построении.
Она шутливо отдала честь Ри и направилась налево, в квадрант.
– В общем, он сказал, что нас могут со всех сторон окружать вэйнители, а мы этого и не поймем, – сообщила я.
– Ужасно успокаивает, – хмыкнул Сойер.
– Неплохо выглядишь, – кивнула я, отметив румянец на его лице и то, как ловко он управлялся с костылями. – Новая прическа? Побрился?
– Ну, типа он встал пораньше, чтобы приготовиться к визиту, – поддразнил Ридок, когда мы, окружив Сойера, двинулись в туннель.
– Заткнись. – Он покачал головой. – Я встал пораньше, чтобы примерить протез, ведь плотник приходит только по утрам. Начинаю подумывать, что проще вырезать хренову деревяшку самому.
– Ну так и вырежи. Но наверняка мысли о встрече кое с кем из писцов скрасили твое утро, – ухмыльнулась Ри справа от меня.
– Вот к тебе в трусы лезут? Или говорят о том, что Риорсон и Сорренгейл ссорятся, как пожилая женатая пара? – Сойер бросил гневный взгляд на нас, потом на Ридока, но даже в неярком магическом освещении было видно, как он покраснел. – А Ридок вообще скачет по постелям, как гребаная лягушка, но нет, пристают именно ко мне.
Мы смогли пройти лишь пару шагов, и больше никто не смог сдерживать смех.
– Лягушка? – фыркал Ридок слева от Сойера. – И ты лучше ничего не придумал? Лягушка?
– Да что обо мне говорить. – Ри пожала плечами. – Командирские обязанности отнимают слишком много времени. Я только с Тарой успеваю видеться, когда уж там с кем-то встречаться. – Она бросила взгляд в мою сторону. – Но он все-таки прав, вы с Риорсоном собачитесь так, будто женаты пятьдесят лет и никому не хочется мыть посуду.