– возразил Ксейден. – Ну давай, Вайоленс. Оправдай свое прозвище. Я бы мог убить тебя уже десяток раз – только потому, что ты не хочешь ударить молнией».
«А я могу убить тебя всего одной негипотетической молнией!»
Я раскрыла свои чувства, но как тут сосредоточишься на нашей связи, когда мое тело постоянно пропускает через себя поток энергии?
На хер. Все равно я его так не увидела бы. Опустив руку, я перерезала поток – и на меня хлынули тени, остужая нагретую кожу.
Я сосредоточилась на нашей связи, на канале, и ухватилась за слабое, еле заметное притяжение справа.
«Хорошо. – Когда он заговорил, связь усилилась, и я чуть подправила свое направление. – Я могу заклинать везде, где отбрасывается тень, но никто не знает, что самые сильные нити в ней – всегда мои собственные. Если сможешь в них разобраться, прочувствовать разницу, сможешь найти меня во тьме».
«Ты правда хочешь научить меня именно этому?»
Я провела руками по теням, но они все казались одинаковыми.
«Ты должна научиться их различать – ради нас обоих. – Наша связь окутала меня в тот же миг, когда Ксейден обхватил меня руками сзади и новая тень – сильнее, уж точно его собственная – прижала мой подбородок к моему плечу. – Только ты».
Его губы нашли в темноте мои, и он целовал меня долго и медленно, будто, кроме нас, в мире никого нет, будто у нас бесконечно много времени и нет ничего важнее, чем услышать мой следующий вдох. Его поцелуй был развратный, всеохватный – и мне тут же захотелось еще. Пульс забился быстрее с каждым движением его идеального языка.
«Бей, – потребовал он, его пальцы скользнули по моему животу и под пояс штанов. – А то кто-нибудь подумает, что я тебе поддаюсь». – Он куснул мою нижнюю губу.
«Играть с тобой в поддавки – последнее, чего я хочу».
Энергия усилила давление, настойчиво гудя во мне, и я подняла правую руку к небу открытого амфитеатра.
За секунду до того, как я высвободила силы, Ксейден пропал из-за моей спины.
Вспыхнул свет, озаряя арену, молния устремилась вверх, через барьер чар в облака над нами, и я услышала хоровой вопль остальных кадетов перед тем, как тьма опустилась вновь.
«Ты потрясающая», – сказал Ксейден, вновь став одной из своих теней.
«Почему только я?» – спросила я, озираясь в его поисках.
«Ты должна уметь меня находить».
Тени прилили к моей коже – и раньше, чем через короткий вдох, уже пропали, оставив меня пошатываться у края мата и таращиться в удаляющуюся спину Ксейдена, когда тот поднимался по лестнице.
– Урок закончен. Жду, что в следующий раз вы все придете готовыми, – бросил он через плечо.
«Почему только я? – повторила я, отлично понимая, что остальные кадеты глазеют, пока я пытаюсь восстановить равновесие, и ищут на мне синяки или раны, раз Ксейден ушел невредимым. – Ксейден!»
Он даже не замедлил шаг.
«Потому что только ты можешь меня убить».
– А потом вышла Вайолет, – говорил на следующий день Ридок, размахивая кружкой эля за угловым столом паба «Шесть когтей» в Шантаре. – И спугнула нашего профессора молнией. Он сбежал и бросил ее мыкаться в темноте.
Сойер рассмеялся. По-настоящему, от всей души, и мне было плевать, что именно его расслабило: вторая кружка эля или сама Амари, вытянувшая из него смех клещами. Просто большим облегчением было слышать, как Сойер искренне смеется, и на секунду показалось, что мы его вернули, будто все мы… по-прежнему мы.
На другом конце зала открылась дверь, и внутрь задуло снег, пока вошедший боролся с ней из-за сильного ветра. Шумный паб был полон селян и кадетов, сбежавших на субботу от учебы. Я уже заметила здесь Даина, подкатывавшего к целительнице со второго курса, а Ридок отбил уже три попытки утащить стулья, которые мы приберегли у нашего стола для летунов.
После обеда вся наша компания посетила несколько храмов, но только летуны задержались там на несколько часов. Если они скоро не вернутся, мы опоздаем на последние фургоны обратно в жилой корпус.
– Риорсон приставил мне к горлу мой же собственный кинжал, – сказала Ри, качая головой, будто до сих пор не верила в поражение. – Я всегда знала, что он силен, но и не думала, что он может… – Она замолчала.
– Убить всех вокруг, не вставая с места? – договорила я за нее, отпивая свой лавандовый лимонад.
И Ксейден еще думает, я должна знать, как его убить.
Обычно сладкий напиток показался горьким.
Может, он и оступился разок на границе, но он же не скатился. Одна ошибка еще не означает потерю всей души.
– Вот именно. – Ри кивнула. – Ты всегда это знала?
– Да. – Я поставила кружку. – Ну ладно, не всегда, но явно после того, как в первый год он ворвался ко мне и убил Орена и остальных.
– Что обсуждаем? – спросила Кэт, поставив кружку на наш стол и занимая стул напротив меня.
Они вместе с Марен и Трегером почти одновременно стряхнули с плеч припорошенные снегом куртки.
– Способность Риорсона размазать по стенке… ну, всех, – ответил Ридок, стаскивая свою одежду со спинки стула Марен, пока Сойер забирал свои костыли и приставлял их к стене за спиной.
– А. – Марен устроилась рядом с Кэт и взглянула на нее. – Это… прям большая неожиданность, да?
Кэт уставилась в свою кружку:
– Он не был так силен, когда мы… – Она осеклась и сделала глоток.
– Наши печати со временем растут, – сказала я, развеивая неловкую паузу. – Мы всю жизнь оттачиваем умения и ищем свои пределы. Третьекурсник куда сильнее первокурсника – так же, как полковник может в плане магии размазать по стенке лейтенанта.
– И ты его никогда не боялась. – Кэт уставилась на меня через стол. – Так ты вчера сказала. Ты его никогда не боялась.
– Я боюсь за него, но его не боюсь со времен самой Молотьбы. – Я провела пальцем по краю своей кружки.
– Потому что ваши жизни соединены. – Она склонила голову к плечу, словно пыталась понять.
– Потому что он никогда не причинит мне вред. – Я сделала глоток. – У него хватало причин желать мне смерти, но вместо этого он учил меня наносить смертельные удары, и это было еще до Молотьбы.
– Кстати, о печатях, я уже начинаю переживать. – Ри быстро сменила тему. – Слоун – транслятор. Авалин на прошлой неделе начала заклинать огонь, а у Бэйлора проявилось дальновидение.
Как у Лиама.
– Но вот Линкс и Аарик еще не манифестировали, а часики тикают, – договорила Ри.
– Что будет, если не манифестируешь вовремя? – спросил Трегер.
– Магия накапливается – и мы как бы… ну, взрываемся. – Ридок изобразил взрыв жестом. – Но сейчас конец января. У нас еще несколько месяцев до того, как появится угроза. Ви не манифестировала до самого… когда там? Мая? – спросил Ридок меня.
Я моргнула, вспомнив первый раз, когда Ксейден поцеловал меня у крепостной стены.
– Вообще-то это случилось в декабре. Просто я тогда не поняла.
– Это не утешает, – нахмурилась Ри. – Нам еще только не хватало, чтобы у нас взорвались Линкс или Аарик.
У меня екнуло сердце.
– Напомните не стоять рядом с ними на построении, – насмешливо протянула Кэт.
– Все лучше, чем если кто-нибудь из них манифестирует интинсиком, – пробормотал Ридок. – Можете себе представить, чтобы пришлось казнить…
– Нет, – перебила его Ри, потом содрогнулась. – Не могу. И тебе не стоит. – Она бросила взгляд на Марен. – Ну и как там в храме?
– Наши подношения приняты, – легко улыбнулась Марен. – Амари присмотрит за моими братьями в Аретии. Я никогда не смогу отблагодарить твою семью за то, что они их приняли, Ри.
– Шутишь, что ли? – Ри отмахнулась. – Моя мама обожает детишек, а папа только рад, что по его дому бегают двое мальчишек. Но мне жаль, что они не смогли остаться здесь с тобой.
Марен опустила взгляд:
– Мне тоже, но Басгиат – не самое лучшее место для детей.
Кэт положила руку ей на плечо.
– Ваши храмы Малека и Данн непропорционально больше, чем у других богов, – отметил Трегер, откинувшись на спинку стула. – Не считая Амари, конечно.
– Местная специфика, – ответил Сойер, приподнимаясь на подлокотниках, чтобы сесть удобнее. Казалось, он уже привыкает к новому самодельному протезу из дерева и металла, но еще не был готов это обсуждать, мы и не давили. – Так близко к Басгиату у всех на уме в основном война и смерть.
– Что правда, то правда, – согласился Ридок.
– Ваши писцы не молятся Гедеону, чтобы он ниспослал мудрость? – спросил меня Трегер, не прикасаясь к своему элю так долго, что Кэт наконец с лукавой ухмылкой утащила кружку с его подноса.
– Знания и мудрость – разные вещи, – ответила я. – Писцы стараются не просить о том, что нужно заслужить.
– Значит, ты нечасто ходила в храм, когда готовилась поступать в этот квадрант? – Он придвинул свой стул поближе к столу, когда какой-то пьяный кадет попытался протиснуться за ним, и искоса взглянул на Кэт – заметил свою кружку, но вместо возмущения в его глазах появилась улыбка.
– Моя мама особо не интересовалась храмами. Что странно, ведь по идее она должна была молиться Данн. А я предпочитала молиться в храме Амари. – Я опустила взгляд на свою почти опустевшую кружку. – И потом, когда умер отец, я часто ходила к Малеку, хотя, наверное, больше проклинать его, чем молиться.
– Лично я предпочитаю Зинхала, – вставил Ридок. – Когда есть удача, выкрутиться можно из любой заварушки.
– И у нас она явно кончается, потому что к нам идет командир крыла, – заметила Ри, быстро покосившись на меня.
Летуны оглянулись через плечо, и мы все притихли. Даин пропустил компанию кадетов, а затем подошел к нашему столу.
– Ви. – У него в глазах вновь стыло то самое безэмоциональное, измученное выражение, и меня коробило, что я не могу его убрать.
– Даин? – Мои пальцы сами сжали кружку.