– Аймсир. Это правильный ответ, – сказала я в основном самой себе. – Мир моего отца вращался вокруг матери, а они встретились только на третьем курсе. Ее первой любовью всегда был Аймсир, он незаменим. Все наше семейное счастье покоилось на его здоровье и целости.
– Меня-то убеждать не надо. – Ри подвернула ногу под себя и потянулась к книге.
Я положила палец на рычажок:
– Думаешь, сможешь меня спасти, если я ошиблась?
– Я еще не пробовала ни у кого забирать шесть ампул жидкости… любой жидкости, но, думаю, смогу выхватить достаточно, чтобы не испортить всю работу твоего отца целиком. – Она размяла пальцы и вздохнула. – А если активируется руна… ну, не может же в ней быть много энергии. Наверняка не больше, чем нужно для уничтожения книги.
– Наверняка. – Я кивнула. – Могу точно сказать: лучше снова пройти Полосу, чем ошибиться сейчас.
– Тогда не ошибайся.
Я не ошибалась. «Лилит» – очевидный ответ, а значит, и неправильный. Любой бы ввел его без раздумий и уничтожил книгу. Нет, ее он оставил мне.
Я нажала на рычажок.
Он опустился в механизм, и мое сердце сбилось с ритма, когда я услышала металлический щелчок. Книга открылась, и шесть ампул чернил легли вдоль страниц совершенно герметичные.
– Слава Зинхалу.
– Думаю, эту молитву лучше направить Гедеону, но я согласна на любого бога, лишь бы он был за нас, – сказала Ри, придвинувшись ближе, когда я развернула книгу так, чтобы видно было обеим.
– «Покоренные: второе восстание кровланского народа. Черновик. Подполковник Эшер Сорренгейл», – прочитала я, улыбаясь, знакомый почерк.
– И все это ради книжки по истории. – Ри покачала головой. – Вы, Сорренгейлы, конечно, что-то с чем-то.
Я перевернула страницу – и у меня перехватило дыхание при виде первых же слов на отдельном листке:
Дорогая Вайолет…
Это были всего лишь чернила, но я услышала его голос в голове так отчетливо, что глаза тут же защипало.
– Значит, не просто книжка по истории. – Ри обхватила меня за плечи. – Может, оставлю тебя наедине с папой? Постучу, когда нам будет пора выходить на летные учения.
Я молча кивнула, и Ри ушла, закрыв за собой дверь.
Хотелось сразу прочитать все, но одновременно хотелось ограничиться всего одной строчкой, чтобы вторую оставить на завтра, третью – на послезавтра, как я делала с мамиными дневниками. Чтобы растянуть на подольше, чтобы он побыл со мной как можно дольше.
Но эти знания требовались сейчас. Так что я положила книгу на колени и начала:
Дорогая Вайолет,
я искренне надеюсь, что ты читаешь это рядом со мной и смеешься, какая славная чушь у меня получилась в первом черновике, но, боюсь, скорее всего, это не так. Если сейчас я вместе с твоим братом иду по дороге вместе с Малеком, тогда береги эту рукопись. Но если случилось худшее и к нам присоединилась твоя мать, ты должна защищать эти знания даже ценой собственной жизни. На этих страницах ты найдешь тщательное исследование второго Кровланского восстания, но, дочь моя, помни, чему я учил тебя насчет истории: это просто набор сюжетов, которые подчинились тем, что случились раньше, и направляют те, что еще случатся. Я написал этот труд, чтобы его читали другие, но поняла только ты. Если времени вдоволь, читай неторопливо: ты найдешь связь между восстанием и перьехвостами и пугающей, и познавательной. Но если время на исходе и ты ищешь оружие, чтобы одолеть тех, о ком знала только из преданий, тогда оставь свой балахон писца и спеши в Кордин. Тебе никогда не давался кровланский, но я проследил, чтобы Даин всегда был рядом, если понадобится… пока, возможно, он не решит пройти по парапету. Если же он пойдет по стопам отца, найди в себе силы отказаться от теплых чувств к нему. Из Кордина отправляйся в Деверелли – там ты будешь в безопасности за пределами действия магии – и незаметно разыщи торговку Нареллу Ансельм. Отдай ей самое дорогое, что у тебя есть, – проследи, чтобы это был воистину исключительный предмет, – и тогда получишь, что тебе нужно. Не шли вместо себя других. Если отправишься под флагом Наварры, берегись их короля: он злопамятен и понимает только язык прибыли. Мне очень жаль, что все это достается тебе, мой самый яркий лучик.
Верь только Мире.
Я перечитывала письмо раз за разом, заучивая текст одновременно с тем, как терялась в догадках. Откуда он знал торговку в Деверелли? «Ищешь оружие…» Он знал об Андарне? О ее роде?
Впервые в жизни я подумала, что, возможно, знала отца намного хуже, чем казалось.
Нарелла Ансельм. Я передала это Тэйрну и Андарне.
«В безопасности за пределами действия магии?» – спросила я, складывая письмо и закрывая книгу.
«За пределами Континента магии нет. Вот почему мы, драконы, остались здесь, – ответил Тэйрн. – Вот почему удивительно, что ириды покинули наши берега».
«Я знаю, что нужно взять с собой», – добавила Андарна.
«Я пришел к тому же выводу, – проворчал Тэйрн, – но не желаю тратить время на детские сказки».
«Ты правда думаешь, что твой род лучше всего искать на островах?» – спросила я.
«Я думаю, это лучше, чем мотаться по северу, пока не умрем», – ответила Андарна.
«Согласен, – подал голос Тэйрн. – Если капитан так уверен, пусть разделит отряд, но мы летим в Деверелли».
Кто-то постучал.
Я вздрогнула, потом быстро закрыла замок на книге, сунула ее под подушку и только после этого подошла к двери и открыла.
На пороге в расстегнутой летной куртке стоял Ксейден, вцепившись руками в оба косяка и склонив голову.
Моя мгновенная радость тут же погибла под обломками логики. Его логики.
– Что ты делаешь? – прошептала я, заглядывая за его спину и проверяя, нет ли кого-нибудь в коридоре, не донесут ли на нас.
– Ты его любила? – Это был не вопрос, а тихий рык.
– Тебя здесь заметят!
– Ты. Его. Любила? – Ксейден поднял голову и пронзил меня взглядом, для которого «дикий» – слишком мягкое описание. – Я должен знать. Я справлюсь. Но я должен знать.
– О, ради Амари. – Я схватила его за куртку и втянула в комнату, и он взмахнул рукой, закрывая за собой дверь. Громкий щелчок сказал мне, что она теперь заперта. – Я была с Холандом много лет назад.
– Да, уж это я заметил. – Ксейден кивнул с мучительно хмурым видом. – Я заметил многое, о чем он думал.
Я моргнула:
– Но твоя печать работает не…
– Ты его любила? – повторил он.
– Твою мать. – Я уронила руки. – Да ты ревнуешь.
– Да, любимая моя, я ревную. – Он обхватил меня за талию и придвинул к себе. – Я ревную к твоим доспехам, которые тебя защищают, когда не могу я; к твоим простыням, которые ласкают твою кожу каждую ночь, и к кинжалам, которые трогают твои руки. И уж когда принц нашей страны входит на мой урок и заговаривает с женщиной, которую я люблю, так, будто знаком с ней весьма тесно, а потом имеет наглость пригласить ее на свидание у меня на глазах, – естественно, что я ревную. – Мы стояли вплотную.
– И впечатываешь его в стену? – Я провела ладонями по холодной коже его шеи, погладила ледяные щеки: он явно долго пробыл на улице.
– Я же предупреждал. – Взгляд Ксейдена буквально пробуравил меня, и мое сердце екнуло. – Еще в Аретии, помнишь? Сразу после того, как посадил тебя на мой трон, раздвинул эти красивые бедра…
Я провела большим пальцем по его идеальным губам:
– Помню.
Как помнило и мое тело, по которому тут же разлилось тепло.
Он куснул подушечку моего пальца, и я убрала руку.
– Я предупреждал, что буду ревновать и надеру ему зад. Может, я изменился, но, когда речь заходит о тебе, я все еще человек своего слова.
– Ты Ксейден Риорсон. – Я приподнялась на цыпочки и поцеловала его в подбородок. – Заклинатель теней. – И в скулу. – Герцог Тиррендора. – Мои губы скользнули под самой его мочкой. – Любовь моей жизни. Тебе незачем ревновать.
Его рука дрогнула на моей талии, но потом он отступил на пару шагов:
– Ты его любила? Вайолет, ты должна сказать.
И меня убило это острое отчаяние в его голосе.
– Не так, как люблю тебя, – тихо призналась я.
Ксейден отступал, пока не уперся в мой стол, потом уставился в пол:
– Ты его любила.
– Мне было восемнадцать. – Я порылась в памяти в поисках слова, чтобы описать, что чувствовала к Холанду, но ничего не нашла. – Мы были вместе месяцев семь – с его дня призыва до декабря. Я была очарована, и тогда я знала слишком мало, так что принимала это головокружение за любовь. Так что да, я его любила.
Он вцепился в край стола, его костяшки побелели.
– Проклятье. И он летит с нами. Это я тоже слышал.
– Да, и я тебя понимаю. – Я подошла к нему. – Мне очень сложно видеть тебя даже рядом с Кэт…
– Я никогда не любил Кэт. – Ксейден вскинул голову. – Да от мысли о том, что, – он сглотнул так, будто его сейчас стошнит, – ты в руках Холанда, мне хочется впечатать его в стену еще раз! Он тебя трогать может, а я – нет, но от знания, что он был здесь, – Ксейден коснулся пальцами моей груди напротив сердца, – я задумываюсь об убийстве, чтобы эта королевская дрянь точно не пробралась обратно.
– Он не может меня трогать. – Я развернула его руку и поцеловала жесткую ладонь, после чего снова положила ее на сердце. – Оно всегда будет твоим. Можешь уйти от меня или даже встретиться с Малеком – и все равно оно будет твоим. Я уже смирилась с тем, что никогда тебя не разлюблю.
Ксейден двигался быстрее, чем я видела: в мгновение ока его руки были на моей заднице, а я – прижата к его груди.
– Останови меня, если я перейду черту.
И это было единственным предупреждением перед тем, как его губы впились в мои.
Он овладевал моим ртом, как в первый раз, проворными умелыми движениями языка, просто-таки уничтожая меня в самом лучшем смысле этого слова.