– Я же сказала, лучше бы принимал ванну у нас. Тут полно места, необязательно бегать к Ридоку. – Я постучала большим пальцем ноги по медному крану. – И трубопровод здесь такой современный.
– Ага. – Глаза Ксейдена потемнели, а пальцы, сжимающие ручку двери, побелели. – Я решил, будет вежливо дать тебе расслабиться и прийти в себя после стольких поездок.
– Вежливо? Как любезно с твоей стороны.
Я собрала волосы в руку, положила их на левое плечо, чтобы было проще выжать, потом надавила на рычажок ногой, спуская воду, и постаралась сосредоточиться на чем угодно, кроме Ксейдена и его невероятного тела, в котором он имел наглость существовать.
– И как, пришла в себя? – Его голос прозвучал умопомрачительно низко.
– Немножко ранимая после допроса о моем интеллекте и личной жизни, но в целом ничего.
Под бульканье последней воды в стоке я потянулась направо за мягким белым полотенцем, которое оставила на скамеечке, потом отвернулась от Ксейдена и встала, быстро завернувшись в ткань.
– «Ничего», – повторил он. – Не кружится голова? Ничего не болит? Не устала? А то мы летели сюда всю ночь.
– Не уверена, что смогу подняться по Полосе… – Я наклонилась, выжимая волосы над ванной. – Но да, чувствую себя хорошо, насколько возможно.
– Хорошо, – шепнул Ксейден над моим ухом, и я охнула от удивления, когда он схватил меня за талию и развернул к себе. – Потому что мне надоела эта вежливость.
И его губы впились в мои.
Глава 25
Самым бесполезным словом в языке аристократии было и навсегда останется «любовь». Брак – необходимое зло, чтобы продолжить род. Не больше. Приберегите любовь для своих детей.
Я отбросила полотенце и здравый смысл, обхватив Ксейдена за шею и отдаваясь всей душой поцелую. Какая разница, что мы в доме с множеством слуг и виконтом, которому я не доверяю? Что Ксейден наложил ограничения на наши отношения в последние шесть недель? Он целовал меня, будто задыхается, а я – его воздух, и только это имеет значение – только этому я разрешила иметь значение.
Я поскользнулась на плитке, переступила мокрыми ступнями, а потом под ними не осталось ничего – он поднял меня к своей груди. И от ощущения моей голой груди на его мокрой коже я выдохнула ему в губы.
Ксейден издал стон, подхватил меня одной рукой под задницу, а я обвила ногами его талию. Перед тем как скрестить лодыжки, я столкнула его полотенце на пол, и больше между нами не было ничего, и он целовал меня до безумия, лишая логики и заменяя ее чистейшим желанием.
Наши губы сталкивались вновь и вновь, без всякого изящества или мастерства. Флирту или играм места больше не было. Нет, только голод и наглое, голое требование. Это охренительно идеально, необузданно – абсолютная жадность.
Все вокруг сдвинулось – а может, только мы. Так или иначе, освещение изменилось, а я вдруг оказалась на краю небольшого столика в нескольких шагах от окна спальни. Я оторвала губы от губ Ксейдена, чтобы узнать, где мы, но он тут же поймал меня за подбородок и притянул обратно.
– Нас никто не заметит. Я проверял, – успокоил он и вновь с головой отдался поцелую, одним движением языка убрав из моих мыслей все возражения.
Минутку. Он проверял. Он к этому готовился.
О боги, наконец-то все может случиться.
Во мне пронеслись жар и вожделение, оживляя и оголяя каждый нерв. Мне даже казалось, что прошло не шесть недель с тех пор, как он был надо мной, подо мной, во мне, – казалось, что прошли целые годы.
Ксейден накрутил мои мокрые волосы на руку, потом мягко оттянул мою голову назад, прерывая поцелуй и теперь лаская губами мое горло. Каждое его касание отсылало разряд абсолютного «ДА» по моей спине, а те быстро набирались в ноющий клубок «пожалуйста» у меня между ног.
Мои пальцы зарылись в его волосы, когда я изогнулась в ожидании большего, тихо всхлипнула, когда он ответил, искусно со мной играя. Он пользовался твердыми губами, мягким языком и колючей щетиной в полную силу, и вскоре мне уже казалось, что он может вышибить из меня молнию одним поцелуем в шею.
– Обожаю твою кожу, – сказал он, продвигаясь к ключице. – Ты такая мягкая.
Мое сердце гулко стукнуло, руки опустились на мощные плечи Ксейдена, гладя его теплую кожу. Я хотела уложить его на эту постель и облизать каждый бугорок мышц, который он последние шесть недель скрывал от меня, – но я все-таки не собиралась его прерывать ради смены позы.
Он отпустил мои волосы, обхватил обе груди ладонями. Я прерывисто дышала, а он начал дразнить языком и зубами левый сосок. Твою мать, как же хорошо. Мое тело изголодалось по его прикосновению – и нужны были все силы, чтобы удержаться от громкого стона, когда он перешел ко второй груди.
– Ш-ш, – шепнул Ксейден с игривой улыбкой. – Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь услышал.
Эта улыбка меня и добила – страх на грани исступления прорвался сквозь туман удовольствия.
– Ты не можешь меня просто дразнить! – Я замотала головой.
Его руки сдвинулись ко мне на бедра, и он встал во весь рост, наморщив лоб, пока его красивые глаза наполнились непониманием.
– В смысле, конечно, можешь, – тут же выпалила я, уронив руки на столик. – Просто я хочу тебя. Ты мне нужен, и мне трудно соблюдать наши правила про отказ от секса, и если ты меня только дразнишь…
И он, сука, усмехнулся, и я уже подумывала, не вернуться ли к ножеметательному периоду наших отношений.
– Здесь нет магии.
– Да, знаю. – Я сложила руки под грудью и хотела сдвинуть ноги, но между ними стоял он.
– Здесь нет магии, – повторил Ксейден, опуская голову и легонько касаясь губами моих. – Я могу трахаться с тобой, сколько мы хотим, сколько ты выдержишь… и не потеряю контроль.
– А. – И все мое тело натянулось туже тетивы, дыхание перехватило. – А.
Он провел большими пальцами по внутренней стороне моих бедер и встретился со мной глазами.
– Тебе это интересно?
Я пробежалась языком по своей нижней губе, и его руки дрогнули.
– Только если тебе интересно. Я… – Я сглотнула. – Я просто не хочу вынуждать тебя делать то, чего тебе не хочется.
Ксейден взял меня за руку и положил мои пальцы на свой твердый член.
– А тебе кажется, что не хочется?
Я машинально сомкнула пальцы, и Ксейден издал низкий стон, прикрыв глаза. Мое тело словно сжалось от того, насколько он горяч, насколько мощен, насколько идеален.
– Блядь, Вайолет, если ты это повторишь, мы останемся без секса. – В глазах Ксейдена, когда они открылись, читалось отчаяние, и он зашипел сквозь зубы, отводя мою руку прочь. – Поверь, я держал тебя на расстоянии ради тебя же, не ради меня. Я хочу тебя с той секунды, как просыпаюсь, до секунды, когда засыпаю. Ты мне снишься.
Мои губы приоткрылись, тепло разлилось по моей груди.
– Я люблю тебя.
– А я люблю тебя. – Он накрыл ладонями мои колени. – И здесь у меня нет сраной магии. Не пойми меня неправильно, отчасти я этому только рад… – Внутри меня все провалилось. Он о своем превращении. – Но никаких теней, – продолжил он, – никакого чтения намерений, никакой малой магии… Я даже не могу создать звуковой экран, чтобы все в этом доме не узнали твой голос, когда ты кончаешь, и это для меня… – Он стиснул зубы.
– Знаю, – прошептала я, проводя тыльной стороной ладони по его щетине.
Без постоянного потока силы у меня под кожей и я чувствовала себя… неполноценной.
– И я не могу поговорить со Сгаэль, – добавил он. – Не могу даже чувствовать тебя, что меня просто убивает. Но взамен? – Его бровь со шрамом поднялась. – Я могу заняться своим самым любимым делом в мире, то есть трахаться с тобой. Так. Мне надо наверстать эти шесть недель, и, любовь моя, сейчас ты только тратишь зря время.
Его глаза потемнели при взгляде на мое тело, и я уперлась руками в стол и улыбнулась:
– Ну, если ты так настаиваешь…
Губы Ксейдена медленно искривились в улыбке, и он раздвинул мои колени еще шире:
– Настаиваю.
Мой смех тут же перешел в стон: он упал на колени и взялся за меня ртом.
О-о. Проклятье.
Он не дразнил и не играл – нет, он сразу обвел мой клитор языком и запустил в меня два пальца.
– Проклятье. Как я скучал по твоему вкусу.
– Ксейден!
Удовольствие прострелило мой организм, как магическая энергия, загудело в венах и опустилось в низ моего живота. Я с силой зажала свой рот ладонью, чтобы удержать следующий стон, когда исключительно талантливые пальцы Ксейдена приступили к делу, а его язык работал с ними в одном ритме, играя на моем теле, как на созданном специально для него инструменте.
Напряжение натягивалось, как пружина, и я с трудом оставалась в неудобном положении, балансируя на одной руке и подавляя стоны другой. Я задрожала, и Ксейден потянулся рукой к моему рту.
Я прижала его ладонь к своим губам и с силой поцеловала, а потом мои бедра задвигались навстречу его губам и второй руке, гонясь за удовольствием, что становилось все ближе с каждым нажимом пальцем, каждым выпадом языка.
Но я хотела больше. Я хотела его внутри меня, его руки – вокруг меня, его голос – в моей голове… Мы могли иметь все, кроме последнего, но и этого было более чем достаточно.
Как же хорошо. Как же охрененно хорошо. У меня захватило дух, ноги застыли.
Ксейден поджал пальцы, ударил упругим языком по клитору – и я рассыпалась на части. Оргазм подхватил меня внезапно и быстро, и я кричала в его ладонь, когда раскаленное удовольствие утащило меня за край, под яркие волны, что рушились снова и снова, лишая меня дыхания.
Он неустанно вытягивал из меня повторные приступы удовольствия, не прекращая до моей последней судороги.
– Словами не передать, что за хаос могут учинить твои губы. Иди сюда.
Я поцеловала его запястье, и он встал, проведя большим пальцем по моей нижней губе. Моя температура приподнялась еще на градус, от его вида захватило дух.