И все же когда она потянулась к кубку, ее рука дрожала.
– Скажите мне вот что. Если вы умрете, ваши драконы тоже умрут? – поинтересовался Фарис, меняя тему.
– Это зависит от дракона, – ответила я. – Но обычно нет.
– Грифоны умирают, – добавила Кэт. – Они формируют связь на всю жизнь.
Фарис заморгал.
– Связывать свою жизнь с жизнью другого существа, особенно такого хрупкого и уязвимого, как человек, кажется весьма опрометчивым решением. – Он нахмурил брови. – Вы уважаете своего грифона за принятое им решение?
– Я уважаю ее за то, какая она есть, и доверяю любым принятым ею решениям, – ответила Кэт. – Грифоны и та жертва, которую они принесли, связав свои жизни с людьми, помогли нам выиграть Великую войну и пережить столетия войны после.
– Вы говорите прямо как особа королевских кровей. – Наири с прищуром разглядывала Кэт. – Талия говорит, что вы стоите в очереди на престол Поромиэля.
– Если королева Марайя решит не заводить детей, то после нее трон перейдет к моему дяде. А после него прекрасная королева получится из моей сестры. – Кэт вновь взяла в руки нож и вилку, словно бросая вызов своим собеседникам.
Наири перевела взгляд на Ксейдена, а затем на Аарика.
– За этим столом собралось так много особ королевских кровей. Так много потенциальных союзов. Почему вы не заключили династические браки между собой? Это же так глупо… Ведь вы могли бы обеспечить лучшее будущее и родить наследников, которые объединили бы ваши королевства.
Курица застряла у меня во рту. Во взгляде Миры читался невысказанный вопрос: «Ты можешь поверить в то, что несут эти люди?» – и это меня успокоило.
– Королем станет мой брат, – ответил Аарик, спокойно разрезая курицу, словно это был совершенно обычный ужин. – Пусть и ужасным. Наследники и союзы – не моя забота. Я буду сражаться на этой войне и, скорее всего, на ней и погибну. Но я умру, зная, что пожертвовал своей жизнью ради защиты других.
– Честь никогда не была ровней мудрости. – Наири вздохнула и перевела взгляд на Ксейдена. – А у тебя какое оправдание? Мы еще несколько месяцев назад узнали, что тебе вернули титул.
Получалось, до них доходили последние новости. Они знали о восстании. О казни Фена. Я сделала глубокий вдох, чтобы охладить мгновенный яростный гнев, обжегший мне горло. Я наградила Талию совсем не дружелюбным взглядом. Она знала и все равно оставила Ксейдена там и даже не попробовала вернуться.
Не убирая руки со спинки моего стула, Ксейден ткнул вилкой в ломтик картошки:
– В таком случае вы должны знать, что я не принц, а герцог.
– Тиррендор – крупнейшая провинция Наварры, – пояснила Талия, поспешив на выручку сыну. – Бо́льшая часть его территории лежит за пределами действия защитных чар, поэтому преданность тирцев короне всегда была… не такой сильной, как у жителей других провинций. Меня совсем не удивит, если в ходе этой войны Тиррендор вернет свою независимость, вот почему был проговорен пожизненный союз. – Она перевела взгляд с Ксейдена на меня, ее улыбка померкла. – Но ты не…
Все уставились на Ксейдена. Он положил в рот кусочек картофеля, медленно прожевал и проглотил.
– Я не обязан посвящать тебя в обстоятельства моей личной жизни.
Талия вздрогнула, затем сложила руки на коленях и переключила все внимание на Кэт.
– Да ради всех богов! – воскликнула та, вновь бросив приборы на тарелку. – Я сказала «да», он сказал «нет». А затем он повстречал Вайолет, и теперь они вместе. И так уж получилось, что они – сильнейшие всадники на Континенте, так что с этой точки зрения их союз даже выглядит мудрее. Если они захотят, они смогут спалить весь Континент и отстроить его заново так, как пожелают нужным. И кроме того… я повстречала кое-кого другого.
Мою грудь сдавило от чувства удивленной благодарности, но, когда я посмотрела на Кэт, та лишь закатила глаза.
– Разорвать такой выгодный союз выглядит крайне… – Наири посмотрела на Ксейдена и покачала головой. – Неразумно.
Твою ж мать.
Ужин комом встал у меня в желудке. Они оценивали не наш интеллект, они анализировали наши жизненные выборы.
– Но это легко исправить, – произнес Фарис, посмотрев на Рослин и Наири. – Это бы стало проявлением куда большей мудрости и преданности своим титулам, если бы они, скажем, заключили брачный контракт на три-четыре года.
Рослин кивнула:
– Этого хватит, чтобы обеспечить Тиррендору наследника и добавить в его жилы поромиэльской крови.
«Кажется, меня сейчас стошнит».
Гаррик саркастически рассмеялся:
– Если родословная автоматически приравнивалась бы к верности, мы бы не сидели здесь сейчас как на допросе. – Он взглянул на Талию: – Ксейден же твой сын, верно?
Она молча допила свой чай.
– Брачный контракт был бы самым мудрым решением, – согласилась Наири, проигнорировав слова Гаррика. – Мы можем провести все необходимые юридические процедуры завтра утром в храме. А уже днем мы, без сомнений, услышали бы просьбу о помощи в их войне.
За моей спиной скрипнуло дерево.
– Готовьте бумаги, – велел Ксейден, сжимая спинку моего стула.
К моему горлу подкатила желчь. Какого хрена он делает?
Кэт резко повернулась в нашу сторону. Мира и Гаррик ошарашенно вытаращились на Ксейдена. И лишь Аарик продолжал невозмутимо есть.
Как же мне не хватало нашей долбаной связи прямо сейчас.
– Ну вот и договорились. – Фарис дважды хлопнул в ладоши. – Какое великолепное решение. Остановимся на трех или четырех годах?
– Пожизненно. Все, что меньше, для меня неприемлемо. – Ксейден провел ладонью мне по затылку. – И для документов ее полное имя – Вайолет Сорренгейл. Две «р».
Меня разрывало между желаниями швырнуть ему в грудь кинжал и зацеловать до смерти.
Мира пыталась сдержать ухмылку.
– Моя фамилия привязана к титулу, но я могу взять твою, – предложил Ксейден, и, когда он посмотрел мне в глаза, его взгляд самую чуточку смягчился.
– Или возьмите двойную фамилию, – подхватил Гаррик. – А еще можно объединить. Риоргейл? Сорренсон?
– Они не это имели в виду, – прошептала я Ксейдену.
– Да мне насрать, что они там имели в виду, – громко ответил он. Его пальцы скользили по моему затылку вверх и вниз, и он с вызовом уставился на Триумвират. – Вы можете испытывать наши знания, проверять нашу честь или нашу преданность как всадников. Загадывать нам загадки, разыгрывать фальшивые сценарии или шахматные партии – мне все равно. Но если вы думаете, что я брошу единственную женщину, которую когда-либо по-настоящему любил, ради брачного договора с женщиной, с которой мы даже не смогли найти общий язык, то это вам не хватает мудрости, а не мне.
– Всего три года, – взмолилась Талия, в глазах которой нарастала паника. – И вы снова сможете быть вместе. Разумеется, потенциал нашего союза, возможность получить наши знания сделают эту жертву стоящей. Подумай о Тиррендоре.
Ксейден наклонился вперед, и его пальцы соскользнули с моей шеи.
– Ты даже представить себе не можешь, чем я пожертвовал ради Тиррендора. Я потерял отца, свободу, самого… – Он осекся, а я уставилась в пол, практически ожидая увидеть клубящиеся у его ног тени. – Вайолет – единственный выбор, который я сделал для себя сам. Я не собираюсь отказываться от нее на три года. Даже на один-единственный день. Ты бы понимала это, если бы не бросила меня, если бы вообще хоть сколько-то меня знала.
– Я не хотела тебя оставлять! – Талия покачала головой, и Фарис неодобрительно нахмурил брови. – Твой отец не позволил бы мне забрать тебя…
– Не рассказывай мне про моего отца. Я видел, как он умирает. – Ксейден указал на метку на шее. – Ты оставила ребенка противостоять надвигающейся войне, о которой ты знала, на Континенте, который, как ты опять-таки знала, просто кишит темными заклинателями.
– Я не могла тебя забрать, – повторила Талия. – Ты – наследник Тиррендора.
– Ты могла бы остаться, – возразил Ксейден, и мое сердце сжалось от холода, сквозившего в его тоне, холода, который, как я знала, скрывал его настоящую боль. – Ты могла бы остаться моей матерью.
Я положила руку ему на колено, жалея, что не могу впитать хотя бы часть его боли.
– Они бы казнили меня рядом с твоим отцом, ну или втайне, как они сделали с мужем Майри. Я сделала то, что посчитала нужным, – решительно заявила Талия.
– Для тебя. – Губы Ксейдена искривились в презрительной насмешке. – Должен признать, ты хорошо постаралась. Кому нужна вдовствующая герцогиня Тиррендора, когда можно стать женой члена Триумвирата и матерью двоих его детей? Жить на мирном пляже, в мирном городе, на мирном острове, который служит лишь самому себе.
– Столь бурное проявление эмоций во время собеседования неприлично, – заметила Наири, цепляя вилкой последний кусочек курицы.
– Ваше собеседование закончилось, не начавшись, – заметила Мира, крутя ножку бокала между пальцами. – Вам все равно, что Вайолет – самый умный человек в этой комнате. Или что Ксейден едва не разрушил Басгиат до основания, чтобы спасти ее, а затем вернулся сражаться за Наварру, потому что так было правильно. Или что Кэт ради спасения своего королевства живет в самых суровых условиях, какие только можно представить. Вам все равно, что Аарик вышел в свет, чего он терпеть не может, ради того, чтобы с нами был представитель королевской семьи. Или что Гаррик всегда любой ценой поддерживает Ксейдена. Мы проявили отсутствие мудрости тем, что вообще сюда явились. Вы и не собирались делиться знаниями или заключать с нами союз.
– Это правда. – Наири достала из кармана своего балахона нефритовый камень и положила его рядом с тарелкой. – И это первая истинная мудрость, произнесенная здесь, что пробудило мой интерес. А теперь скажите мне, что вы думаете о нашем городе?
Мира покосилась на меня, и я поняла, что она хочет сказать.
«Моя очередь».
– С воздуха он выглядит идеально. – Я выпрямилась. – Он состоит из примерно одинаковых по площади районов, в каждом из которых есть центральное место для рынков и собраний.