«Живо сюда», – прокричала я по своей связи.
Паника сжала мне сердце острыми когтями.
«Уже в пути», – ответил Тэйрн.
«Как там Шрадх?»
«Он в ярости, но, насколько я могу судить, не страдает от потери всадника».
«Он только что спалил часть леса», – добавила Андарна.
– Риорсон, он не… – начал было Аарик.
– Я услышал тебя и в первый раз.
Ксейден подхватил Гаррика под мышки, стащил со стула, уложил на пол и встал на колени рядом с ним.
– Что ты туда положил? – спросила я Фариса, обходя стол.
Его улыбка сменилась с игривой на жестокую, но он ничего не ответил.
– Приведи Трегера! – рявкнула кому-то Мира.
За моей спиной открылась и закрылась дверь. Ксейден прижал ухо к груди Гаррика:
– Слабо, но бьется.
– Нужно, чтобы он дышал, – начал Аарик. – Он весь синий.
– Я это прекрасно вижу. – Ксейден зажал нос Гаррика рукой и начал делать ему искусственное дыхание.
Грудь Гаррика поднялась.
Я развернулась на каблуках. Талия смотрела на Гаррика полными ужаса глазами.
– Что было в торте? – спросила я.
Талия вздрогнула:
– Ничего. – Нахмурившись, она посмотрела на кусок Гаррика, затем потянулась к своей тарелке. – Это просто…
– Не для тебя, моя дорогая. – Фарис выхватил из ее рук тарелку, затем нахмурился и потер ладонью живот.
– Что ты сделал? – Талия так быстро вскочила на ноги, что ее стул упал, чиркнув спинкой по кристально чистой поверхности стены.
– Я испытал их, как ты и просила, – ответил он с любящей улыбкой. – Здесь, в уединении нашего дома, где они чувствовали себя в безопасности.
Наири и Рослин отодвинули тарелки, обменявшись раздраженными взглядами. Мира нависла над ними, готовая ударить.
– Ты отравил моего сына?! – взвизгнула Талия.
– Твой сын был достаточно мудр, чтобы не есть это, – возразил Фарис. – Наш остров может быть безжалостным. Ты должна гордиться, а не злиться.
Я схватила то, что осталось от Гаррикова куска, и поднесла к носу. Пахло шоколадом, сахаром, и, пожалуй, была нотка ванили, но… Вот оно! Сделав глубокий вдох, я уловила что-то тошнотворно сладкое. Словно фрукты, слишком долго пролежавшие на солнце.
– Его пульс продолжает замедляться, – произнес Аарик.
Оглянувшись, я увидела, что Аарик лежит, прижав ухо к груди Гаррика, а Ксейден продолжает делать искусственное дыхание своему лучшему другу.
Мой разум не просто разогнался – он летал. Это могло быть все что угодно. Добавленный в муку порошок, смешанная с яйцами или глазурью жидкость. Это могло быть что-то местное или завезенное извне. У меня же был только папин путеводитель. Мы были настолько не в своей тарелке, что даже Бреннан вряд ли смог бы нам помочь.
– Вайолет, – взмолился Ксейден, когда наши взгляды пересеклись.
Паника в его глазах потрясла меня. Сделав глубокий вдох, я попыталась успокоить сердцебиение, чтобы замедлить мысли.
– Я найду противоядие, – пообещала я. – Я не дам ему умереть.
Ксейден кивнул и продолжил дышать за Гаррика.
Последний раз вдохнув запах, я положила торт на стол и заметила, что Фарис наблюдает за нами с восторженным любопытством. Талия, обхватив плечи руками и не сводя взгляда с Ксейдена, медленно отступала к стене.
– Это та часть, где ты достаешь оружие? – поинтересовался Фарис, поерзав на стуле. – И угрожаешь убить меня, если я не скажу тебе, что именно проглотил твой нетерпеливый друг?
– Нет. – Я оперлась бедром о стол там, где должна была сидеть Талия. – Это та часть, где я говорю тебе: я тебя убила.
Улыбка Фариса поблекла.
– И все же я дышу, а твой друг – нет.
Однако его тело тем временем содрогнулось так, словно пыталось подавить отрыжку, и Фарис прикрыл рукой рот.
– О, с дыханием у тебя проблем не будет. – Я покосилась на остальную троицу. – У вас троих не будет. Вы умрете от того, что будете блевать до тех пор, пока ваша рвота не превратится в кровь. Должны начать уже через десять минут. Не переживайте, это продлится не дольше часа. Довольно жалкий способ умереть, но я работала с тем, что у меня было.
Наири сползла со стула, упала на колени и изрыгнула содержимое желудка на пол.
– Проклятье, я немного не рассчитала время, – пожаловалась я Мире.
– Она выпила два стакана, – пояснила моя сестра, сморщив нос и отступив на пару шагов, пока Наири продолжала опустошать желудок.
– Вы ели и пили то же, что и все мы, – заметил побледневший Фарис. – Я следил.
– Но ты не видел, что мы ели до ужина. – Я побарабанила пальцами по столу. – Хочешь узнать, что мы все употребили в качестве аперитива, пока спускались по лестнице?
Его глаза вспыхнули.
– Ты лжешь.
– Мечтай об этом.
Краем глаза я заметила, как Талия сползает по стене, прикрывая рот кулаком, чтобы сдержать крик.
– Настало время твоего испытания, Фарис. Ты знаешь, почему эримята запрещена к экспорту? Почему ее нельзя вывозить из Аретии?
– Долбаный чай, – прошипел Фарис, наградив Талию сердитым взглядом.
Я подняла его пустой кубок и перевернула вверх дном.
– И ты выпил его до последней капли. – Я цокнула языком и вернула кубок на стол. – Предлагаю тебе сделку. Я приберегла ее на тот маловероятный случай, если мы провалим твое испытание и нам потребуется рычаг давления, но теперь она звучит так: мое противоядие в обмен на твое.
– Ты меня не одолеешь. – Фарис покачал головой.
Гнев покалывал мою кожу.
– А ты не сможешь безнаказанно отравить моего друга.
Я склонила голову набок, не позволяя бурлящей в сердце панике отразиться на моем лице.
– Твой друг умрет через двадцать минут, и у меня останется еще сорок, чтобы увидеть, как вас перебьют мои стражники. Думаешь, мы не найдем противоядие в твоей комнате? – спросил Фарис, повысив голос.
Оглушительный рев сотряс дом до основания, заставив звенеть лежащие на столе вилки.
– Удачи, ага. – Мне удалось удержать тон своего голоса на прежнем уровне. – У тебя весьма посредственные стражники. А у меня – десять смертельно опасных всадников и летунов, четыре грифона и семь разъяренных драконов. Шансы не в твою пользу.
Фарис побледнел:
– Откуда мне знать, что ты не блефуешь? То, что ты нам дала, может быть не смертельно.
– Ниоткуда. – Я пожала плечами. – Но как только ты или твоя жена начнете блевать кровью, боюсь, противоядие вам уже не поможет. Время идет.
Позади нас резко распахнулась дверь, ударившись о стену.
– Твою мать! – Дрейк мгновенно отошел в сторону, за ним в комнату вбежали Трегер и остальные.
– Что они ему дали? – спросил летун, опускаясь на колени рядом с Гарриком.
– Работаю над этим, – ответила я.
И не справляюсь.
Фарис не реагировал на угрозы собственной жизни и даже на угрозу жизни своей жены. Это противоречило инстинкту самосохранения, и вообще, я бы отдала противоядие в ту же секунду, если бы осознала, что Ксейден в беде.
«Прекрати думать как ты и начни думать как он», – велел Тэйрн.
«Он скорее умрет, чем проиграет. – Из каждого моего слова сочилась паника. – Он мне не скажет».
«Тогда прекрати спрашивать его!»
– Вайолет! – окликнул меня Ксейден.
– Мы должны заставить его сердце биться быстрее. – Трегер положил руки одна поверх другой на грудину Гаррика, затем всем своим весом навалился на него. – Продолжай делать ему искусственное дыхание.
Позади Фариса открылась дверь. Вошедшая служанка ахнула, захлопнула дверь и закричала.
Я перевела взгляд на Миру:
– Разберись со всем остальным в этом доме, что может нас убить. – Затем я посмотрела в сторону двери и заметила Даина, стоящего позади Кэт и Ридока. – Принеси книгу моего отца о Гедотисе. Она в моем рюкзаке справа от моей кровати.
Даин кивнул и убежал.
– Мы немедленно опечатываем дом, – приказала Мира. – На этом этаже три двери. Корделла, займись передней. Кэт и Марен, на вас – дверь в патио. Я направлюсь к боковой. Ридок и Аарик, оставайтесь с Вайолет.
Моя сестра вытащила кинжалы и устремилась к двери в кухню.
«Повар!»
– Ридок, за мной! – крикнула я через плечо, устремляясь к двери, которую Мира оставила открытой.
Пятеро слуг с поднятыми руками столпились вокруг большого, заваленного продуктами стола. Еще двое были у очага, один замер у раковины и еще двое – у каменной печи.
– Где повар?
Слуги тупо уставились на меня.
– Где повар? – повторила я по-гедотски.
Служанка, которая только что заглядывала в комнату, вздрогнула и указала рукой на дверь справа от себя. Я вытащила два клинка, доверила Ридоку прикрывать мне спину и, пролетев мимо слуг, оказалась в кладовке.
Вдоль стен выстроились полки с банками и корзины с фруктами.
Стоявший возле полки высокий тощий мужчина вздрогнул и едва не уронил банку с маринованными яйцами.
– Что ты добавил в торт? – по-гедотски поинтересовалась я.
– То, что мне велели, – ответил он, поставил банку на место, наклонился и вытащил из колоды нож.
– Не делай этого, – предостерегла я его, вскидывая клинки. – Просто скажи, что убивает моего друга, и ты сохранишь себе жизнь.
Повар бросился на меня, и я один за другим метнула в него оба своих кинжала. Клинки глубоко воткнулись мужчине в предплечья, он заревел, выронил нож и уставился на свои трясущиеся руки, по которым полилась кровь.
– Я же велела тебе не делать этого.
Я быстро шагнула к повару, выдернула из его тела оба кинжала и пнула его прямо в живот.
Он отшатнулся назад и врезался в полки.
Ноющий бок тут же взорвался болью, и я начала задыхаться, напрягая все мышцы, словно это могло перемотать последние тридцать секунд и пощадить мое сломанное ребро.
Проклятье, об этом я как-то не подумала.
Повар умоляюще сложил на груди дрожащие руки с синими полумесяцами под ногтями:
– Пожалуйста… Нет… У меня жена и двое детей…
Синие ногти.