Что будет с Тэйрном и Сгаэль, если ты сдашься?»
Ксейден стиснул зубы.
«Вэйнители получают еженедельные увольнительные? – Я сделала шаг вперед и вскинула подбородок. – Их связь переживет твое обращение? А наша? Мы с тобой связаны до конца жизни, Ксейден Риорсон. Мне нужно будет обратиться вместе с тобой? Разве это не единственный способ сохранить жизнь нашим драконам, если ты сдашься?»
Тысяча эмоций пронеслась по его лицу… а затем все они исчезли.
Он оказался на льду.
Мое сердце ушло в пятки.
– Останься! – потребовала я. – Или встреться со мной в Аретии. Мужчина, которого я люблю, остался бы. Он боролся бы.
– Риорсон? – окликнул его Левеллин из дверного проема большого зала. – Люцерас хочет перекинуться словечком о добыче металла.
– Тебе нужно принять то, что у меня уже есть, – произнес Ксейден. – Мужчина, которого ты любишь, больше не принадлежит тебе полностью.
И прошел мимо Левеллина в большой зал, унося мое сердце с собой.
Я только что применила все виды оружия в моем арсенале, и этого оказалось недостаточно.
Мои плечи поникли, и я, признав поражение, устало привалилась к стене.
– Я не вполне понимаю, что здесь произошло, но я знаю, как трудно бывает любить того, кто оказался у власти. – Левеллин состроил сочувствующую гримасу. – Иногда, когда перед твоим именем стоит титул, как у него, ты чувствуешь себя ветхой веревкой, которую тянут в разные стороны: тебя постоянно разрывает между тем, чего хочешь лично ты, и тем, что нужно твоему народу.
– А как насчет того, что нужно ему? – спросила я.
Левеллин задумался, словно тщательно подбирая слова.
– Ему нужно, чтобы ты не дала ему разорваться. А это иногда означает отказ от того, что ты хочешь – или в чем нуждаешься, – ради блага всей провинции. Ужасно несправедливо просить об этом кого-либо, тем более первого заклинателя молний за целое столетие. – Голос Левеллина смягчился. – Я испытываю к вам величайшее уважение, кадет Сорренгейл, но сейчас настал критический момент, когда решается судьба нашей провинции на все следующее тысячелетие. Ваша цель столь же велика, как и его, пусть и на совершенно другой арене, и если из-за этой цели вы не сможете быть тем, что нужно Тиррендору…
– Тиррендору, не Ксейдену?
Я боролась и за Тиррендор, и за Ксейдена, но Левеллин об этом не знал. Из тех обрывков спора, которые могли случайно достичь его ушей, могло сложиться впечатление, будто я попросила Ксейдена остаться со мной, вместо того чтобы решать проблемы Тиррендора.
Стражник переступил с ноги на ногу, напомнив нам обоим, что мы тут не одни.
– Тиррендор с ним единое целое, – произнес Левеллин с такой теплотой в голосе, что на него невозможно было злиться. – Вы оба так молоды, и у вас обоих такие внушительные печати. И если вы решите не адаптироваться к тем изменениям, которые несет с собой его титул… – Он запнулся и вздохнул. – Я лишь надеюсь, что вы оба сможете достичь гармонии между собой.
Да хера с два я его брошу, пусть даже ничего из того, что он изложил, не казалось равным или гармоничным.
– И под гармонией ты подразумеваешь, что Тиррендор стоит на первом месте, Ксейден на втором, наши с ним отношения борются за третье, а мои личные потребности удостаиваются внимания по возможности? – Произнеся эти слова вслух, я нарисовала довольно мрачную перспективу.
– Что-то вроде того… – В его тоне сквозила печаль.
– Ксейден всегда будет для меня на первом месте. – Это прозвучало так самоотверженно, что у меня мелькнула мысль: сейчас моя мама вернется из небытия и отвесит мне смачный подзатыльник. – Просто чтобы мы с вами друг друга понимали. Но я никогда не перестану быть женщиной, в которую он влюбился, ради того, чтобы превратиться в ту половую тряпку, которая, по вашему мнению, ему нужна. Мы уже достигли гармонии друг с другом, потому что мы остаемся сильными для себя и друг для друга. Ему нужно, чтобы я оставалась собой, и я уверяю вас, что пообещала ему спасти Тиррендор… но не за его счет.
– Он скажет то же самое о вас. Это-то и делает ваши отношения такими опасными. – Левеллин вздохнул. – Как я и сказал, трудно любить кого-то во власти, и это работает в обе стороны.
Он скользнул обратно в зал и закрыл за собой дверь.
Но Ксейден не у власти. Он и есть власть и сила.
И он соскальзывает.
«Дай мне знать, если он улетит», – попросила я Тэйрна и отправилась на занятия.
Ксейден улетел два часа спустя.
Глава 47
Только дракон решает, когда будет его последний полет. И последний полет его всадника.
– Ты уверен, что здесь должна быть именно я? – спросила я Сойера два дня спустя, когда мы в полпятого утра стояли с ним, Тэйрном, Андарной и Слизегом посреди летного поля. – Я не самый лучший вариант, чтобы ловить тебя в случае, если все пойдет плохо.
Он затянул лямки на рюкзаке:
– Не самый лучший. Но ты – единственная, кого я хочу видеть свидетелем моего позора, если я хлопнусь на задницу.
– Или кто отправится за помощью, если ты сломаешь ногу?
Сойер слабо улыбнулся:
– Давай надеяться, что обойдется без этого.
– Хочешь поговорить об этом? – Я указала на Слизега.
– Спасибо, я уже говорил с Есинией. Я готов. Ты нужна мне для более… практической части. – Он кивнул в сторону Слизега, затем присел и потянул за рычаг на внутренней стороне своего протеза. Плоский кусок металла шириной в два дюйма и с изогнутым концом выскочил из носка его ботинка. – И это не первый мой раз. Мне нужно второе мнение, потому что вчера все закончилось для меня не так уж и хорошо.
– Это ты сделал? – Выглядело очень круто.
– Ага. – Сойер встал и посмотрел на левую переднюю лапу Слизега. Красный мечехвост был меньше Сгаэль, но, если учесть, что собирался проделать Сойер, когти дракона все равно казались громадными. – Его чешуя в этом ряду не перекрывается. – Он указал вверх. – И в теории крюк просто должен цепляться за верхнюю часть каждой чешуйки, пока я поднимаюсь, но я не могу забраться, не сверзившись…
Слизег поднял над нами голову и выдохнул струйку пара, которую мне придется вытирать с моих очков. Проклятье. Было еще слишком рано для такой липкости.
– Я не о тебе говорил, – возразил Сойер. – Мы же уже обсуждали с тобой узор твоей чешуи, и тебе вовсе не нужно…
Слизег выдохнул очередную струю пара, и мое лицо обдало жаром. Если он добавит еще немного температуры, я заработаю ожог.
Тэйрн выступил вперед и наклонил голову к Слизегу с таким выражением, какого я бы никогда не хотела видеть в свой адрес.
Андарна быстро повторила движение Тэйрна.
– Потому что я не хочу, чтобы тебе приходилось это делать! – крикнул Сойер.
Слизег нехорошо прищурился в ответ.
Это был бы действительно нелепый способ умереть.
«Он не посмеет», – предупредил Тэйрн.
– Просто дай мне попробовать, – упрямо заявил Сойер.
Слизег оскалился.
Сойер оскалился в ответ.
«Я никогда не пойму отношений других всадников со своими драконами», – заявила я по связи.
Я едва понимала свои собственные, но, похоже, моя тактика максимально не трогать Андарну работала, раз уж она была здесь. Хотя она едва ли могла переждать здесь все время нашей ротации в Аретии, но я сочла ее появление своей победой.
«А тебе и не нужно их понимать», – заметил Тэйрн.
– Ну, поехали. – Сойер повел плечами и бросился к когтю Слизега.
Он успел сделать два шага, прежде чем носок его ботинка застрял в грязи, и Сойер рухнул лицом вниз.
Проклятье. Я рванула за ним, схватилась за его рюкзак и потянула на себя обеими руками, возвращая Сойера в вертикальное положение, прежде чем он успел изваляться в грязи полностью. Мои плечи предательски захрипели, но суставы оказали мне любезность и обошлись без вывиха.
– Спасибо… – пробормотал Сойер, уставившись на ботинок. – Видишь?
– Вижу. – Я присела, чтобы осмотреть устройство вблизи. – Ты можешь нажать на рычаг ногой?
– Теоретически, – ответил он. – Но, возможно, он немного маловат для этого. А у меня нет времени вносить в конструкцию какие-то изменения перед сегодняшним перелетом.
– Давай тогда попробуем как есть. Ты можешь доработать его в Аретии. Никто из нас не хочет оставлять тебя здесь. – Грязь чавкнула у меня под ботинками, когда я поднялась на ноги. – Бежать же ты можешь?
Сойер кивнул:
– Я бы не стал это пробовать, если бы не мог бегать. Однако моя походка не такая, как раньше, я не могу сгибать ногу под нужным углом. Мне просто не хватает ловкости, чтобы взбегать по всей длине его лапы, как я привык.
– С этим можно поработать. – Я тоже кивнула. – Как тебе такой вариант? Ты бежишь точно так же, как раньше, а когда начинаешь чувствовать, что тебе не хватает инерции и ты вот-вот упадешь, дергаешь за рычаг и карабкаешься оставшуюся часть пути?
Сойер покосился на меня:
– Ты прошла так Полосу, не так ли?
– Типа того. Я дождалась, пока не стала заваливаться, после чего воткнула кинжал в древесину и подтянулась наверх. Но я почему-то сомневаюсь, что Слизег оценит данный подход. – Я еле заметно ухмыльнулась.
Слизег фыркнул, на этот раз обойдясь без пара, в подтверждение моих слов.
– Я попробую. – Сойер захлопнул рычаг и кивнул. – Ну, поехали.
Он бросился бежать, а Слизег максимально выпрямил лапу, чтобы облегчить ему подъем. Длинные ноги Сойера легко преодолели первые несколько десятков футов, но затем его продвижение замедлилось, и я затаила дыхание.
Где-то на полпути Сойер пнул рычаг и прижался к лапе Слизега, его нога несколько мгновений, на время которых у меня замерло сердце, искала места для захвата и нашла его.
– Получилось! – крикнула я. – Теперь карабкайся!
Левый ботинок держался, как и было задумано, но вот правый соскальзывал, оставляя полоски грязи на красных чешуйках Слизега.