такого поворота и вовсе просыпаться не хотелось.
Уже утро. Или день. Потеряла счет времени. В любом случае солнце встало, значит, надо приниматься за работу. Имитировать хоть какую-то деятельность. Забавно, конечно, наблюдать за реакцией окружающих на мое присутствие. Эффектное появление несколько дней тому назад — или недель? Уже совсем потеряла счет времени — отрезвляюще подействовало на старейшин. Знала бы, что это поможет обуздать мини-восстание против моей персоны, давно бы искупалась в крови перед совещанием. Или ягодном соке, что дешевле бы вышло — главное впечатление произвести.
Спорить со мной никто не решался. На вопросы Хаято, что случилось, отвечать было лень. Даже не лень, сил попросту не хватало, как и смелости, озвучить увиденное. Изрезанное тело белого змея, его тело… От шока тогда и не успела испытать всю гамму чувств, уж понадеялась, что обойдет напасть стороной. Но нет, все пришло запоздало. Но я не прекращала попытки отрицать свои переживания. Пусть из-за этого и пропал интерес ко всему, а хотелось лишь лежать бревном, зато ничего не беспокоило. Даже вероятность, что Саске вернется закончить начатое.
Грохот падающего тела и звон бьющейся керамики вернули меня в чувство. Оторвавшись от документа, перевела взгляд на служанку, которая в панике посмотрела на мой завтрак.
— Прошу прощения! — ее голос звенел от ужаса, девушка в спешке уронила голову на пол в знак сожаления.
— Горячая вода испортит татами. И осколки везде.
— Прошу прощения, я сейчас же все уберу!
Не зная, за что браться в первую очередь, девушка начала сгребать осколки, но в спешке поцарапалась об один и пискнула.
— Эй-эй, полегче, не стоит спешить, а то так исцарапаешься.
Ободряющий, я бы даже сказала снисходительный тон Хидеки снизошел на служанку лучом спасения. Старший племянник сидел напротив, мы вместе изучали вопрос привлечения новых торговцев и крупных дилеров в нашу провинцию. В своей манере он простодушно улыбался, что определенно успокоило служанку.
— Уже поранилась… ладно, иди, перебинтуй руку, а потом уберешь, никуда это…
— Нет, убрать надо сейчас, — не разделяя радости парня, обратилась я к девушке, хоть и продолжала смотреть на документы. — Или ты хочешь, чтобы мы по осколкам ходили? И по лужам?
— А? Нет, конечно, нет… извините.
— И чем она вытирать все будет? — вздохнул Хидеки.
— Моя что ли проблема? Пусть использует свой оби.
Стоило оставить родной дом на год, все размякли и стали дружелюбными мальчиками-зайчиками. А прислуга уже не первый раз халтурила. Ладно, оступиться, но когда они прохлаждались на веранде, в то время как полы еще не блестели чистотой, это наглость. Радует, что хоть такая мелочь все еще способна вызвать во мне хоть что-то кроме уныния или… да, все того же раздражения. Безысходность и раздражение. Отлично, с чего начали, к тому и вернулись.
Сосредоточиться на документе не удалось, шумные вздохи-всхлипы служанки и возня под боком утомляли. При работе на Орочимару никто из обслуги не позволял себе издать лишнего звука, все действовали быстро, аккуратно. А здесь…
Воспоминания только сильнее разозлили. Рефлекторно смяв лист бумаги, поднялась с места и открыла створку балкона, впуская в комнату свежий морозный воздух. Верхушки гор покрыл белый снег, холод щипал щеки, существенно бодря и отрезвляя. Здесь и запах стоял особый, чистый, не обремененный городскими новшествами. Металлическими трубами, резиновой защитой проводов. Формальдегидом и спиртом… Надо бы еще раз заглянуть в убежище, за минувшие несколько дней черт его знает, что там могло произойти. Слухи о смерти Орочимару расползались быстро, как змеи. Даже в Белые Горы успели доползти.
Служанка ушла.
— Ох, боже… тетя, ну нельзя же…
Я устало вздохнула. Нет, не устало. Вымученно. На моих плечах словно сидело огромное существо, не перестающее изводить надоедливым шепотом. Только сегодня голоса затихли, и звенящая тишина пугала сильнее обычного. Словно вместе с ними исчезла и надежда.
— Тетя?
— Почему ты такой добрый, Хидеки? Или сказать лучше — жизнерадостный? — чуть обернувшись к племяннику, даже не знала, улыбнуться или заплакать. — Почему спускаешь прислуге ошибки? Почему не злишься моей грубости, почему, как твой отец, не проклинаешь меня?
— Он вовсе не проклинает тебя, — грустно улыбнулся парень, — он беспокоится. Но также и боится. Он хочет держать все под контролем, ведь он ответственен за все здесь. А ты свалилась, как снег на голову, и мы никогда не знаем, что от тебя ожидать.
Неубедительный ответ.
— Ты нам так толком и не рассказала, что случилось.
Что случилось?.. Каждый раз, закрывая глаза, я постоянно проигрывала в голове, что случилось. Вижу белый и красные цвета, слепящий свет молнии и предательски стоящего в стороне Кабуто. Хотя, что он мог сделать? Что я вообще могла сделать?
— Я уже говорила, что случилось.
— Но не то, что случилось с тобой. На тебе лица нет.
— А мне радоваться, что ли? — позволила я прорваться грубости. Даже не позволила, я хотела нагрубить. Но пыл как-то быстро испарился, глядя на Хидеки злиться невозможно. — Я понятия не имею, что со мной. Такое чувство, будто весь мир рухнул, и я не знаю, что делать. Такого не было, даже когда погиб отец и Кото… твой дедушка и… парень, который пытался помочь мне. Избежать всего этого.
— Терять близких всегда тяжело.
— Не перегибай палку, Орочимару вовсе не был мне близок.
Моя резкая реакция чуть удивила парня, и, если он вновь улыбнется, клянусь, я его ударю. Ибо черта с два этот ублюдок хоть что-то для меня значил. Не мог даже попросить помощь, так пусть не жалуется, что сдох. Да, только не он сейчас в могиле переворачивается, а я едва не рву на голове волосы.
— Я польстилась на сладкие слова уголовника, так что нечего жалеть ни его, ни меня.
— Да будь ты хоть сто раз чертом, это ведь не мешает нам любить тебя.
Чертом?
От моего пристального взгляда Хидеки растерялся и снисходительно улыбнулся.
— У вас с отцом, конечно, напряженные отношения. А мы с тобой не так много общались, но Каору определенно от тебя без ума.
— Боюсь, что этой любви не хватит, чтобы возместить все то, что я натворила. И, возможно, еще натворю.
— Но…
— Хидеки, — пусть и негромко, но холод моего голоса заставил парня замолчать. — Нет в мире такой любви, которая смогла бы ослепить сильнее ненависти.
Вот что правда, то правда. За всю свою жизнь я практически и не знала любви, только и смотрела сквозь призму ненависти: к людям, к своему положению, к Риндзину, к отцу и порой к Хаято. Только под крылом Орочимару хоть ненадолго удалось передохнуть и увлечься чем-то интересным и новым. Хотя Кабуто со своими финансами и бюджетом поначалу жутко бесил. Могу понять, когда-то также бегала за избалованным — мной же — Каору.
Шаги в коридоре помогли избавиться от неловкой паузы. Но некто бежал так быстро и целеустремленно, что это проблемы вполне могли отрастить ноги. Глухой звук падения на колени, шумное дыхание и тревожный голос:
— Кушинада-сама, разрешите.
Переглянувшись с Хидеки, получила легкий кивок, чтобы не возникло путаницы с тем, кто будет вести разговор.
— Войдите.
Дверь тихонько отъехала, показывая мужчину в облачении стражника. У меня закралось нехорошее предчувствие.
— Что случилось?
— В деревню прибыли посланники лордов феодалов.
— Посланники? — я уточнила у Хидеки: — Хаято что ли опять без меня собрание созвал?
— Нет, я ничего о таком не слышал.
— Это… — вмешался мужчина, но смекнув, что это довольно грубо, виновато склонил голову и продолжил: — Прошу прощения. Но это не посланники феодалов Белых Гор. Они из страны Земли, из деревни Скрытого Камня.
— Что?! — признаться, услышать о таком я хотела в последнюю очередь. Мне стало не по себе, дурное предчувствие не обмануло. — С чего вы решили, что это Скрытый Камень?
— Среди них есть сопровождающие в красной униформе и протекторами Скрытого Камня.
— Дела… — невесело протянул Хидеки.
Дела — мягко сказано.
— Они уже здесь?
— Сейчас, наверное, уже на подходе к особняку.
— Понятно. Тогда встретьте их и проведите в зал для гостей. Вперед.
— Да, госпожа.
Столь неожиданно нагрянувшая ревизия без ведома Хаято означало одно — они пришли по мою душу. Во всяком случае я надеялась, что брат здесь действительно не причем, что нельзя сказать о старейшинах. Иначе как объяснить подобное совпадение? Хаято с Каору сейчас находился за пределами деревни, даже если им уже бежали с новостью, прибудут они не раньше, чем через пару часов. Это и хорошо, и плохо.
— Хидеки, отправляйся за отцом. Предупреди его и возвращайтесь как можно быстрее.
— Нет, я пойду с тобой.
— Это не просьба, а…
— Тетя, — поднявшись с места, парень преградил мне дорогу к выходу и нахмурился. — Я понимаю, что ты хочешь сделать. Не выйдет.
— Эта орава в любом случае пришла за мной. Тебя я в это втягивать не позволю.
— А я не позволю, чтобы ты натворила глупостей, — произнес он это довольно сурово, мне даже показалось, что со мной разговаривает Хаято. Но мелькнувшая следом улыбка смягчила восприятие. — В конце концов, когда вы с отцом умрете, разгребать ваши проблемы придется мне.
— Да ты сама проницательность.
Парень виновато ухмыльнулся и пошел вперед, но едва я успела покинуть комнату, как в голове раздался голос:
«И ты серьезно думаешь, что отделаетесь одним разговором?»
По черепу будто пробежала трещина, оглушая отвратительным хрустом. На мгновение перед глазами все поплыло, плечо уколола обжигающая пульсация.
«Прямо ностальгия берет. Все повторяется, как и в тот раз, — мечтательно затянул Риндзин, — люди пришли за головой демона».
Игнорируя издевательства Риндзина, направилась встречать незваных гостей. Надеялась, что выглядела не настолько отвратно, как себя чувствовала — когда демон подавал признаки жизни, на его присутствие моментально реагировала проклятая печать. Два сознания резонировали друг с другом, пытались уничтожить, борясь за главенство, а в итоге страдала я. А хуже всего, что вместе с недомоганием приходила сильная раздражительность. Разговор обещает быть любопытным.