Он прошел по винтовой узкой и опасной для жизни лестнице по пути в коридор, ведущий к детской библиотеке, и свернул в стеклянную галерею, замечая и другие изменения: на выключателях висели таблички желтого цвета, гласящие: «ОПЕК любит, когда вы тратите энергию попусту, поэтому берегите каждый ватт!» Картинки в рамочках на стене были новыми в этом мире столов и стульев светлого дерева, в мире, где фонтанчики для питья были не больше четырех футов высотой; это были изображения не Дуайта Эйзенхауэра и не Ричарда Никсона, но Рональда Рейгана и Джорджа Буша. В то время, когда Бен кончал школу, как он помнил, Рейган работал в Театре Джи, а Джорджу Бушу едва исполнилось 30 лет.
Но… это чувство дежавю снова захватило его. Перед ним он чувствовал себя беспомощным. На этот раз его охватил ужас оцепенения, как человека, который обнаружил, что все его усилия приблизиться к берегу не увенчались успехом и он тонет.
Это было время, когда библиотекарь рассказывала сказки, и в углу группа из двенадцати малышей, сидя полукругом в своих маленьких креслицах, слушала затаив дыхание ее таинственный тихий голос тролля из сказки: «Кто там идет по моему мосту?» Бен подумал: Когда она поднимет голову, я увижу мисс Дэвис, и она будет выглядеть такой же молодой, ни на день старше.
Но когда она подняла голову, он увидел гораздо более молодую женщину, моложе даже мисс Дэвис тех времен. Некоторые детишки откровенно хихикали, но другие внимательно наблюдали за ней, в глазах их отражалась вечная таинственность сказки: победят ли чудовище или оно кого-нибудь съест? «Это я — Хриплый Козел Билли иду по твоему мосту», — продолжала библиотекарь. А Бен, побледнев, прошел мимо нее.
Как она могла рассказывать ту же самую историю? Ту самую историю? Случайность ли это?! Потому что, черт возьми, я не верю в это! Он облокотился на фонтанчик для питья, наклоняясь так низко, что почувствовал себя как Ричи, делающий свой салям.
Мне нужно с кем-то поговорить, — подумал он в панике. — С Майком, с Биллом, с кем угодно. Действительно ли что-то сталкивает прошлое с настоящим здесь, или я только представляю себе это? Потому что, если это не мое воображение, то я должен быть готов ко всему.
Он посмотрел на стол, где обменивались книги, и его сердце остановилось в груди, чтобы через несколько секунд с удвоенной скоростью забиться. Объявление было простым и знакомым:
«ПОМНИ О КОМЕНДАНТСКОМ ЧАСЕ.
19.00»
Полицейское управление Дерри
В это мгновение, казалось, все прояснилось для него — понимание пришло с суеверным страхом, он понял, что то, за что они проголосовали, было только шуткой. Не было никакого возврата в прошлое, никакого. Все было предопределено, как след в памяти, который заставил его, например, посмотреть вверх, когда он поднимался по лестнице. Здесь, в Дерри, было эхо, мертвое эхо, и все, на что они могли надеяться, заключалось в том, сможет ли это эхо достаточно измениться, чтобы все сложилось в их пользу, чтобы они смогли избежать опасности.
— Господи Иисусе, — пробормотал он и потер ладонью щеку.
— Могу ли я чем-нибудь помочь вам? — спросил чей-то голос из-под его локтя, и он даже подпрыгнул от неожиданности. Это была девушка лет семнадцати, ее темно-русые волосы локонами обрамляли прелестное лицо школьницы. Наверняка, помощница библиотекаря, такие были и в 1958 году, — старшеклассницы, которые ставили книги на полки, показывали ребятишкам, как пользоваться каталогом, обсуждали доклады по книгам и школьным сочинениям, помогали отстающим и смущенным школьникам разобраться в сносках и библиографиях. Оплата была мизерная, но всегда находились желающие. Это была работа по договору.
Но зная все это и видя добрый, но вопросительный взгляд девушки, он вспомнил, что больше не принадлежит этому миру: он — великан в стране лилипутов. Самозванец. В библиотеке для взрослых он чувствовал себя неловко, ожидая, что на него посмотрят или заговорят, но здесь он получил какое-то утешение. С одной стороны, он получил подтверждение, что он действительно взрослый, а с другой — еще большее утешение доставлял тот факт, что у девушки под рубашкой западного образца не было бюстгальтера; это доказывало, что на дворе 1985 год, а не 1958-й.
— Нет, спасибо, — сказал он, а потом добавил. — Я ищу сына.
— О! Как его зовут? Может быть, я видела его? — она улыбнулась. — Я знаю почти всех детей.
— Его зовут Бен Хэнском, — сказал он. — Но я не вижу его здесь.
— Как он выглядит, скажите, и я скажу ему, если он здесь.
— Ну, — сказал Бен, чувствуя себя неудобно и жалея, что он начал этот разговор, — он такой коренастый, немного похож на меня. Но не беспокойтесь, мисс. Если вы его увидите, скажите, что его отец заедет за ним по дороге домой.
— Хорошо, — сказала она и улыбнулась, но улыбки не было в ее глазах. И Бен неожиданно вспомнил, что она подошла и заговорила с ним из простой вежливости и желания помочь. Она была помощницей библиотекаря в Детской библиотеке города, в котором за последние восемь месяцев через короткие промежутки времени было убито девять детей. Вы видите какого-то незнакомца в этом замкнутом мирке, в котором взрослые появляются довольно редко, только для того, чтобы привезти или увезти ребенка. У вас, конечно, возникают подозрения.
— Спасибо, — сказал он, улыбаясь ей в ответ, надеясь, что он ее убедил, а потом убрался восвояси.
Он прошел через коридор в библиотеку для взрослых, а потом, повинуясь какому-то импульсу, подошел к столу библиотекаря. Конечно, предполагалось, что они все будут следовать своим импульсам сегодня. Следовать своим импульсам и наблюдать, куда они приведут.
Именная табличка над конторкой гласила, что имя молоденькой библиотекарши было Кэрол Дэннер. Позади библиотекарши Бен увидел дверь со стеклянной табличкой, где было написано: «МАЙКЛ ХЭНЛОН. СТАРШИЙ БИБЛИОТЕКАРЬ».
— Чем могу помочь? — спросила мисс Дэннер.
— Надеюсь, можете, — сказал Бен. — Мне хотелось бы записаться в библиотеку.
— Очень хорошо, — сказала она, взяв форму. — Вы живете в Дерри?
— Сейчас нет.
— Ваш домашний адрес?
— Рурал-Стар-роуд, 2. Хэмингфорд-хоум, штат Небраска. Он помолчал немного, несколько смущенный ее взглядом, а затем добавил почтовый индекс «59341».
— Вы шутите, мистер Хэнском?
— Совсем нет.
— Вы что, переезжаете в Дерри?
— Да нет, не думаю.
— Не слишком ли далеко вам придется ездить, чтобы обменять книги? Разве в Небраске нет библиотек?
— Это дань сентиментальности, — сказал Бен. Он думал, это признание поразит ее, но этого не произошло. — Я вырос в Дерри, понимаете? И впервые за много лет приехал сюда, где рос. Я гулял по Дерри, смотрел, что изменилось, а что нет. И неожиданно мне пришло в голову, что отсюда, где я провел десять лет жизни с трех до тринадцати лет, у меня не осталось никакой вещи, чтобы вспомнить годы, прожитые здесь. Хотя бы почтовой открытки. У меня было несколько серебряных долларов, но один я потерял, остальные отдал друзьям. Поэтому мне хотелось бы иметь какой-нибудь сувенир на память о моем детстве. Уже поздно, но, наверное, лучше поздно, чем никогда?
Кэрол Дэннер улыбнулась, и улыбка превратила ее симпатичное лицо в прекрасное:
— Я думаю, это очень трогательно, — сказала она. — Если вы сможете подождать десять-пятнадцать минут, я заполню вашу карточку и вы сможете ее забрать.
Бен усмехнулся.
— Я полагаю, нужна какая-то плата — для приезжих и так далее.
— А в детстве у вас была карточка?
— Наверняка, — улыбнулся Бен. — За исключением моих друзей, я думаю, библиотечная карточка была для меня самой важной вещью…
«Бен, не подойдешь ли ты сюда?» — громкий голос неожиданно прорезал библиотечную тишину, как скальпель.
Он обернулся, чувствуя себя виноватым за нарушение тишины. Но не увидел никого знакомого… и понял, спустя мгновение, что никто не смотрит на него и не показывает никаких знаков недовольства. Он повернулся к молодой женщине, которая с удивлением смотрела на него.
— Что-нибудь не так?
— Нет, все в порядке, — сказал Бен, улыбаясь, — мне послышалось. У меня, наверное, сдвиг по фазе. Извините, что вы сказали?
— Ну, на самом деле это вы говорили. Я просто хотела добавить, что если у вас когда-то была карточка, ваше имя должно еще быть в регистратуре, — сказала она, — мы сейчас все храним на микрофильмах. Еще одно изменение с тех пор, как вы были ребенком.
— Да, — сказал он, — многое изменилось в Дерри… но многое и осталось без изменений.
— Тем не менее, я сейчас посмотрю ваши сведения и дам вам новую карточку. Никакой оплаты.
— Замечательно, — сказал Бен, но, прежде чем он успел сказать спасибо, вновь голос прорезал священную тишину библиотеки, на этот раз более громко и угрожающе весело: «Давай, давай, Бен! Ты, маленькое жирное дерьмо! Это Твоя Жизнь, Хэнском!»
Бен прочистил горло:
— Я вам очень признателен.
— Не стоит благодарности, — она подняла голову, — на улице потеплело?
— Да, немного, — сказал он.
«Бен Хэнском сделал это! — скрипел голос. Он шел откуда-то сверху, из-за стеллажей. — Бен Хэнском убил детей. Хватайте его! Держите его!»
— Вы вспотели, — сказала она.
— Правда? — спросил он по-идиотски.
— Я сейчас все сделаю, — сказала она.
— Спасибо.
Она направилась к старой пишущей машинке в углу ее конторки. Бен медленно пошел прочь, сердце его вырывалось из груди. Да, он потел, он чувствовал, как капли пота ползут по затылку, под мышками, по волосам на груди. Он посмотрел вверх и увидел клоуна Пеннивайза, стоящего наверху левой лестницы и гладящего на него. Лицо его было белым от грима, губы вымазаны кровавой помадой в усмешку убийцы. В одной руке у него была связка воздушных шаров, а в другой — книга.
Не он, — подумал Бен, — а Оно. Я стою здесь, в центре Публичной библиотеки Дерри, в ротонде, поздней весной 1985 года, я — взрослый человек, и я сталкиваюсь лицом к лицу с моим детским кошмаром, самым страшным кошмаром: я столкнулся лицом к лицу с этим Нечто.