«Поднимайся, Бен, — звал Пеннивайз, — я не обижу тебя. У меня есть книга для тебя. Вот книга… и вот шарик! Поднимайся!»
Бен открыл рот, чтобы ответить: «Ты болван, если думаешь, что я собираюсь идти», — и вдруг он осознал, что если бы он сделал это, все вокруг уставились бы на него, все бы подумали: «Что это за сумасшедший?»
«О, я знаю, что ты не ответишь, ты не можешь ответить, — прокричал Пеннивайз вниз и захихикал. — Я почти одурачил тебя, не так ли? Извините, сэр, нет ли у вас «Принс Альберт» в банке?.. Есть?.. Лучше отпустите бедного парня! Извините, мэм, это ваш холодильник потек?.. Да?.. Тогда не хотите ли вы поймать его?»
Клоун откинул голову и закатился от смеха. Его хохот гремел и отдавался эхом в куполе ротонды, как черная ракета, и Бен только огромным усилием воли смог сдержаться от того, чтобы не зажать уши руками.
«Иди сюда, Бен, — продолжал звать клоун. — Мы поговорим. На нейтральной территории. Что скажешь?»
Я не собираюсь подниматься, — думал Бен. — Если я наконец доберусь до тебя, тебе это вряд ли понравится. Мы собираемся убить тебя.
Клоун опять покатился со смеху: «Убить меня? Убить Меня?!»
И вдруг, неожиданно пугающе его голос сделался голосом Ричи Тозиера, передразнивающего голос негритенка: «Не трогайте меня, масса, я буду хорошим негром, не убивайте этого черного мальчишку, Соломенная Голова!» И затем снова истерический хохот.
Дрожащий, бледный Бен прошел через центр ротонды, гремящей эхом. Он почувствовал, что вот-вот завопит. Он встал перед книжной полкой и наугад выбрал одну из книг, перелистывая ее дрожащей рукой. Его холодные пальцы оставляли следы на страницах.
«Это твой единственный шанс. Соломенная Голова! — гремел голос сверху и сзади него. — Убирайся из города, убирайся, пока не стемнело. Сегодня вечером я всюду буду преследовать тебя… тебя и остальных. Ты слишком стар, чтобы остановить меня, Бен. Вы все слишком стары. Слишком стары, чтобы сделать что-нибудь, за исключением того, чтобы позволить себя убить. Убирайся, Бен! Ты что, хочешь полюбоваться на все это вечером?»
Он медленно повернулся, все еще держа книгу в холодных руках. Он не хотел смотреть, но было похоже, что какая-то невидимая рука взяла его за подбородок и поднимает вверх, вверх, вверх. Клоун исчез. На краю левой лестницы стоял Дракула, но не киношный Дракула; это был не Бела Лугоци, и не Фрэнк Лэнгелла, и не Фрэнсис Ледерер, и не Кристофер Ли, и не Реджи Нолдер. Древний человеко-зверь с лицом искаженным и мертвенно-бледным, с пурпурно-красными глазами, цвета запекшейся крови, с разинутым ртом, открывающим синие оскаленные клыки, торчащие под углом; это было похоже на лабиринт зеркал, где любой неверный шаг приведет к тому, что тебя разорвет на части.
«Ки-и-и-Рач», — прокричало оно и клацнуло челюстями. Кровь потекла изо рта красно-черным потоком. Она капала с плотно сжатых губ на белую шелковую рубаху и текла по ней, оставляя кровавые следы.
«Ты знаешь, что видел Стэн Урис перед тем, как умереть? — прокричал вампир, хохоча через кровавую дыру своего рта. — Был ли это Принц Альберт в банке? Был ли это Дэви Крокет — Король Дикого запада? Что он видел, Бен? Что? Ты хочешь увидеть это тоже? То, что видел он?» И опять этот истерический смех. И Бен знал, что и он тоже скоро забьется в истерике, и не было способа остановить крик; он едва сдерживал его. Кровь лилась потоком с лестницы, как из мерзкого душа. Одна капля упала на скрюченную от артрита руку старика, читающего «Уолл-стрит джорнэл». Она текла и текла между его суставами, невидимая и неосязаемая.
Бен затаил дыхание, уверенный, что сейчас вырвется крик, немыслимый в тишине этого мягкого моросящего весеннего полудня, как неожиданный удар ножом… или как рот, набитый лезвиями.
Вместо этого нерешительно и нетвердо, не выкрикнутые, а сказанные, сказанные, как молитва, тихо, пришли слова: Мы сделаем вместо этого шарики. Мы перельем серебряный доллар в серебряные шарики.
Джентльмен в шоферской кепке, который просматривал заметки де Варгаса, посмотрел напряженно.
— Чепуха, — сказал он. На этот раз люди действительно посмотрели вверх: кто-то шикнул на старика, на что тот очень обиделся.
— Простите, — сказал Бен низким дрожащим голосом. Он прекрасно знал, что его лицо покрыто потом и что его рубашка прилипла к телу. — Я думал вслух…
— Чепуха, — повторил старик громче. — Кто сможет делать серебряные шарики из серебряных долларов? Чепуха! Фантастика! Проблемы гравитации…
Неожиданно подошла мисс Дэннер:
— Мистер Брокхил, вы должны соблюдать тишину. Люди читают, — сказала она достаточно вежливо.
— Человеку плохо, — сказал Брокхил, возвращаясь к своей книге. — Кэрол, дайте ему аспирин.
Кэрол Дэннер посмотрела на Бена, и лицо ее заострилось.
— Вы больны, мистер Хэнском? Я понимаю, что это невежливо спрашивать, но выглядите вы ужасно. Бен сказал:
— У меня на завтрак сегодня была китайская еда. Думаю, мне ее не переварить.
— Если вы хотите прилечь, то в кабинете мистера Хэнлона есть раскладушка. Вы могли бы…
— Нет, спасибо, не стоит, — Не полежать ему хотелось, а послать всю эту чертову библиотеку подальше. Он посмотрел на лестничную площадку. Клоун исчез. И вампир исчез. Но висел шарик, крепко привязанный к низким железным перилам, которые загораживали площадку. На боку у него была надпись: «Всего хорошего! Сегодня ты умрешь».
— Я заполнила вашу библиотечную карточку. Вам она еще нужна? — спросила библиотекарша.
— Да, спасибо, — сказал Бен и глубоко и тяжело вздохнул. — Мне очень жаль, что все так случилось.
— Надеюсь, что это не пищевое отравление, — сказала она.
— Это не сработает, — сказал мистер Брокхил, не поднимая глаз от де Варгаса и не выпуская своей потухшей трубки изо рта. — Фантастика. Пуля будет кувыркаться.
И совершенно неожиданно, не желая что-то сказать, Бен начал:
— Шарики, а не пули. Мы поняли уже тогда, что не сможем делать пули. Знаете, мы были детьми. Это была моя идея…
— Ш-ш-ш-ш, — зашипел кто-то опять.
Брокхил взглянул на Бена, как будто желая что-то сказать, но снова вернулся к своим заметкам.
У конторки Кэрол Дэннер подала ему маленькую оранжевую карточку со штампом Публичной библиотеки Дерри вверху.
Ошеломленный, Бен осознал, что это первая в его жизни взрослая библиотечная карточка. Та, которую он имел в детстве, была желто-канареечного цвета.
— Вы уверены, что не хотите прилечь, мистер Хэнском?
— Я чувствую себя немного лучше. Спасибо.
— Правда?
Он выдавил что-то наподобие улыбки.
— Уверен.
— Вы действительно выглядите немного лучше, — сказала она, но не совсем уверенно, как будто понимая, что нужно говорить так, но в действительности не очень в это веря.
Затем она поднесла книгу под приспособление для микрофильмирования, которое они в то время использовали для записи книг, выдаваемых читателям, и Бен почувствовал почти истерическое изумление. Это та самая книга, которую я снял с полки, когда клоун начал говорить голосом негритенка, — подумал он. — Она решила, что я хотел взять ее. Я впервые за двадцать пять лет взял книгу из Публичной библиотеки Дерри, но даже не знаю, что это за книга. Кроме того, мне это и не надо. Только бы выбраться отсюда. И все, и все!
— Спасибо, — сказал он, забирая книгу.
— Мы будем очень рады видеть вас снова, мистер Хэнском. Вы уверены, что вам не нужен аспирин?
— Совершенно уверен, — сказал он, а затем, поколебавшись, спросил. — Вы случайно не знаете, что случилось с миссис Барбарой Старретт? Она была когда-то заведующей библиотекой для детей.
— Она умерла, — сказала Кэрол Дэннер. — Три года тому назад, у нее был удар, как я понимаю. Очень странно. Она была относительно молодой… 58 или 59 лет, я думаю. Мистер Хэнлон даже закрыл на один день библиотеку.
— О! — сказал Бен, ощущая еще одно пустое место в своем сердце. Вот что случается, когда возвращаешься туда, где ты «жил-да-был когда-то», как поется в песне. Крем на торте сладкий, а внутри — горько. Люди забывают вас или умирают, теряют волосы и зубы. Иногда вы обнаруживаете, что они сошли с ума. О, как хорошо быть живым! Господи, помилуй!
— Извините, — сказала она, — вы, наверное, любили ее.
— Да, все ребятишки любили миссис Старретт, — сказал Бен и почувствовал, что слезы подступают совсем близко.
— Как вы…
Если она спросит еще раз, как я себя чувствую, я на самом деле расплачусь. Или закричу. Или еще что-нибудь. Он взглянул на часы и сказал:
— Мне действительно надо бежать. Спасибо, что были так добры.
— Желаю приятно провести день, мистер Хэнском.
Не сомневайтесь. Потому что вечером я умру.
Он помахал ей на прощанье и пошел обратно через весь зал. Мистер Брокхил взглянул на него еще раз строго и подозрительно.
Он посмотрел вверх на площадку. Воздушный шарик все еще болтался там, привязанный к перилам. Но надпись на боку теперь сообщала следующее: «Я УБИЛ БАРБАРУ СТАРРЕТТ! Пеннивайз Клоун».
Он оглянулся, снова чувствуя, как комок подкатывает к горлу. Он смог выйти на улицу и остановился, пораженный солнечным светом — над головой мчались облака, смятенные и прекрасные в солнечном свете, а теплые майские лучи делали траву невыносимо зеленой и буйной. Бен почувствовал, что в сердце его что-то поднимается, ему казалось, что он оставил в библиотеке какую-то невыносимую ношу… Он посмотрел на книгу, которую взял в библиотеке, и зубы его сжались с неожиданной причиняющей боль силой. Это был «Бульдозер» Стивена Мидера, одна из книг, что он брал в библиотеке в тот день, когда ему пришлось бежать в Барренс, чтобы избавиться от Генри Бауэрса и его друзей.
И, вспоминая Генри, он заметил на обложке книги едва заметный отпечаток своего старого ботинка.
Разминая страницы и перелистывая их, он посмотрел в конец книги. Он знал, что в библиотеке перешли на контрольную систему микрофильмирования, но в этой книге все еще был бумажный пакет в конце с засунутыми туда карточками. На каждой линии после фамилии стояла дата возврата, проштампованная библиотекарем. Бен увидел: