— Извините, — выдавил из себя Эдди, и они вытащили его наружу. Дверь захлопнулась снова.
Относительно долго все было спокойно. Дым продолжал сгущаться, пока не превратился в плотный туман. Похоже на суп из зеленого горошка, Ватсон, — подумал Ричи, представив себя на миг Шерлоком Холмсом (Холмсом, похожим на Бэзила Рэтбуна и удручающе черно-белым), идущим по своим делам по Бейкер-стрит, а где-то неподалеку Мориарти, в стороне ждет карета, и вот-вот начнется игра.
Мысли были удивительно ясными и четкими. Казалось, они имеют вес, как будто это были не простые «карманные» дневные мечтания, каких у него бывало на дню по сто раз (сделать уборку до девяти, вынести мусор, и вот это подходит, все кончено… ИСЧЕЗЛО! Беги домой, Тозиер… и разбили пластинку Бэйб!), но здесь все было почти настоящим.
У него хватило здравого смысла понять, что если все упирается в видение Бэзила Рэтбуна как Шерлока Холмса, то вся идея видения становится никчемной.
Конечно, если бы не было там Мориарти. Там снаружи какое-то Оно, настоящее. Оно…
Дверь снова распахнулась, — это выскочила Беверли, сухо кашляя и зажимая рот рукой. Бен схватил ее за одну руку, Стэн — за другую. Наполовину вытащенная, наполовину выкарабкавшаяся сама, она поднялась вверх и исчезла.
— Увеличивается, — сказал Билл.
Ричи огляделся. Он увидел сложенный из камней круг, из которого валил дым, собираясь в облака. Прямо напротив он видел Майка, сидящего со скрещенными ногами, как идол, сделанный из красного дерева, уставившегося на него, хотя дым и разъедал его глаза. Казалось, Майк находится ярдах в двадцати от него, а Билл и того дальше. Подземный клубный домик стал казаться залом для бальных танцев.
— Не имеет значения, — сказал Майк. — Я думаю, скоро начнется. Что-то уже есть.
— Да, — сказал Билл. Ннно я я я…
Он начал кашлять. Он старался сдержаться, но кашель усиливался, становился сухим и лающим. В дыму Ричи видел, как Билл неуверенно встал на ноги, вскарабкался к двери и распахнул ее.
— Ссссчччасттли…
А затем исчез, поддерживаемый остальными.
— Похоже, мы с тобой остались вдвоем, старина Майки, — сказал Ричи, а потом зашелся от кашля сам. — Я был уверен, что это будет Билл…
Приступ кашля становился все сильнее, перехватывало дыхание. Голова стала как ватная, она была как репа, сочащаяся кровью. Из глаз за очками текли слезы.
Откуда-то издалека он слышал голос Майка:
— Поднимайся, если надо, Ричи. Не надо, угоришь. Не убивай себя.
Он протянул руку к Майку и помахал ему
(не надо этих дурацких слов)
отказываясь. Мало-помалу он стал справляться со своим кашлем. Майк был прав — что-то должно было произойти. Очень скоро. И он хотел быть здесь, когда это произойдет.
Он откинул голову назад и посмотрел на дымовое отверстие. Приступ кашля прошел, голова стала легкой. И у него появилось ощущение, что он парит в воздухе. Это было приятное чувство. Он неглубоко вздохнул и подумал: Когда-нибудь я стану звездой рок-н-рола. Наверняка стану, — подумал он. — Я буду знаменит. Я буду записывать пластинки, музыкальные альбомы, буду сниматься в кино. Я буду носить черную спортивную куртку и белые туфли, у меня будет желтый «кадиллак». И когда я вернусь в Дерри, все они лопнут от зависти, даже Бауэрc. Я ношу очки, кому какое собачье дело, Бадди Холли тоже носит очки. Я буду прыгать и плясать до посинения. Я буду самой яркой звездой рок-н-ролла, самой яркой из всех в Мэне. Я…
Мысли медленно поплыли. Все потеряло значение. Он обнаружил, что теперь ему не нужно стараться дышать неглубоко, его легкие адаптировались. Он мог вдыхать сколько угодно дыма. Может, он с Венеры?
Майк подбросил палочек в огонь. Чтобы не отставать, Ричи бросил еще одну охапку.
— Как ты себя чувствуешь, Ричи? — спросил Майк.
Ричи улыбнулся.
— Лучше, почти хорошо. А ты?
Майк кивнул и улыбнулся в ответ.
— Я нормально. У тебя были какие-нибудь забавные мысли?
— Ага. Сначала я думал, что я Шерлок Холмс. Потом, что я могу танцевать как Дауэлс. У тебя такие красные глаза, ты не поверишь.
— У тебя тоже. Как два кролика в клетке — вот кто мы такие.
— Да?
— Точно.
— Ты хочешь сказать, что все в порядке?
— Все в порядке. А ты хочешь сказать, что нашел подходящее слово?
— Нашел, Майк.
— Да. О'кей!
Они усмехнулись, глядя друг на друга. Ричи откинулся назад к стене и опять стал смотреть на дымовое отверстие. И вскоре он почувствовал, что медленно воспарил. Причем движется вверх. Он поднимался вверх, как
(плывем вниз мы все)
воздушный шарик.
— Пппарни, вввсе в порядке?
Голос Билла шел из дымового отверстия. С Венеры. Беспокоится. Ричи почувствовал, что пришел в себя.
— Все в полном порядке, — услышал он свой собственный голос, отдаленный и сердитый. — Все в порядке, мы говорили, что все хорошо, не беспокойся, Билл, дай нам найти слово, мы хотим сказать, что мы нашли
(мир)
слово.
Штаб стал больше, чем когда-либо, пол покрылся каким-то полированным деревом. Дым стоял, как густой туман, сквозь него с трудом можно было различить костер. Этот пол! Господи, помилуй! Такой же большой, как пол в зале для бальных танцев в этой музыкальной фантастической феерии. Майк смотрел на него с противоположной стороны, его очертания были уже трудно различимы.
Ты идешь, старина Майки?
Вместе с тобой, Ричи.
Ты все еще хочешь сказать, что все в порядке?
Да… но держи руку… ты можешь схватить?
Думаю да.
Ричи протянул свою руку и, хотя Майк был в самом дальнем конце этой огромной комнаты, он почувствовал, как сильные коричневые руки держат его за запястья. О, это было приятное прикосновение — приятно было почувствовать даже само желание уюта и покоя, и с другой стороны — найти покой и уют в желании, найти некое вещество в дыму и дым в веществе…
Он откинул голову назад и посмотрел на дыру для дыма, такую белую и крошечную. Сейчас она была так далеко и высоко, в милях отсюда. Небесный свет Венеры.
Обряд свершался. Он начал парить. Ну что ж, давай! — подумал он, и начал подниматься все быстрее и быстрее сквозь дым, туман, мглу, как бы это ни называлось.
Теперь они находились где-то в ином месте.
Они вдвоем стояли в центре Барренса. Смеркалось.
Он знал, что это Барренс, но здесь все было по-другому. Зелень стала гуще и пышнее, все вокруг девственно благоухало. Вокруг цвели растения, которых он прежде никогда не видел. А то, что он вначале принимал за деревья, было на самом деле гигантскими папоротниками. Слышалось журчание льющейся воды, но оно было слишком громким — вода в ручье Кендускеаг текла с мягким и нежным звуком, а это журчание скорее напоминало шум реки Колорадо в том месте, где она пересекает Большой Каньон.
Было очень жарко. Но не так, как бывает в Мэне летом (хотя и здесь влажность бывает такая, что ночью можно обливаться потом в постели). В том месте, где они сейчас находились, было так жарко и влажно, что и представить себе нельзя. Плотные клочья тумана стелились по земле и окутывали ноги мальчиков. Едко пахло кислотой, как от сгоревших зеленых деревьев.
Они с Майком направились в сторону журчащей воды. Они молча шли, прокладывая себе дорогу сквозь странную зелень. Толстые веревки лиан свисали с деревьев, как огромные гамаки. Ричи услышал, как кто-то продирался сквозь кусты. Судя по звуку, этот кто-то был гораздо больше оленя.
Он постоял, чтобы оглядеться вокруг, поворачиваясь по сторонам и изучая горизонт. Он знал, где должна была находиться толстая белая труба Стэндпайпа, но ее там не было. Не было и ветки железной дороги, ведущей к депо, в самом конце Нейболт-стрит, а на месте домов Старого Мыса тянулись только низкие овраги со скальными выступами обнаженных пород красного песчаника среди гигантских папоротников и высоких сосен.
Сверху что-то захлопало. Мальчики едва-едва успели пригнуться, как над ними пронеслась стая летучих мышей. Ричи никогда в жизни не видел таких гигантских летучих мышей; на мгновение он жутко испугался, больше даже, чем тогда, когда они с Биллом убегали на Сильвере от оборотня, а он преследовал их по пятам. Безмолвие и чужеродность этой земли наводили страх, но ее привычность пугала еще больше, они узнавали ее.
Нельзя бояться, — сказал он сам себе. — Запомни, что это сон, видение или назови как хочешь, а на самом деле мы со стариной Майки сидим в нашем штабе, наполненном дымом. Очень скоро Большой Билл занервничает, почему мы больше не отвечаем, они с Беном зайдут и вытащат нас оттуда. Как Цветик-Семицветик — если поверишь и захочешь, все сбывается.
Но он видел огромные крылья летучих мышей, и как сквозь их перепончатую кожу просвечивало солнце; а когда они проходили под высокими папоротниками, он увидел жирную желтую гусеницу, ползущую через лист, оставляя за собой следы. По телу гусеницы прыгали и шипели какие-то крохотные черные существа. Если это был сон, то это был самый правдоподобный и ясный сон в его жизни.
Они пошли на звук воды. Там был густой, доходящий до колен туман, и Ричи не мог сказать, касается он земли или нет. Они дошли до места, где обрывался туман и открывалась земля. Ричи не поверил своим глазам. Этот поток не мог быть Кендускеагом, но это был он. Река бурлила и шумела в своем узком русле, ограниченном каменистым берегами. Глядя на противоположную сторону, он видел скалистые берега; по обнаженным пластам можно было судить о возрасте земляных пород, сначала красных, потом оранжевых, потом опять красных. По камням нечего было и думать перейти эту реку, для этого нужен был как минимум веревочный мост. Рокот и рев реки напоминали рык разгневанного глупого существа, и Ричи заметил, открыв от изумления рот, что серебряные с розовым отливом рыбы неправдоподобно высоко выпрыгивают из воды, ловя мошек. Они шумно плюхались в воду, и Ричи успевал рассмотреть их и убедиться, что он никогда в жизни не видел таких рыб и даже не читал о подобных в книгах.