Генри дергался, как выброшенная на берег форель. Его ботинки ритмично ударялись о ковер. Эдди чувствовал его гнилое дыхание. Затем Генри вытянулся и перевернулся. Из середины его живота нелепо торчала бутылка, ее конец указывал на потолок, как будто бы она росла туда.
— Бульк, — произнес Генри, и больше ничего. Он смотрел в потолок. Эдди подумал, что он, должно быть, мертв.
Эдди боролся с волнами дурноты, которая казалось уносит его сознание. Он встал на колени и наконец на ноги. Появилась свежая боль, когда сломанная рука повисла перед ним, она прояснила немного его голову. Со свистом, с трудом обретая дыхание, он дотянулся до ночного столика. Он взял свой ингалятор из лужи газированной воды, вставил его в рот и нажал кнопку. Он вздрогнул от его вкуса, затем еще раз нажал. Он посмотрел на тело на ковре — мог это быть Генри? Могло это быть? Могло. Постаревший, с ежиком волос, скорее седым, чем черным, с толстым, бледным и опухшим телом, все-таки это был Генри. И Генри был мертв. В конце концов Генри был…
— Бульк, — сказал Генри и сел. Его рука цеплялась за воздух, как будто за подпорки, которые только он мог видеть. Его выбитый глаз вытекал и капал, его нижняя дужка теперь выкатилась на щеку. Он посмотрел вокруг, увидел, как Эдди, опираясь о стену, пытается подняться.
Он открыл рот, и из него хлынула кровь. Генри снова свалился. С сильно бьющимся сердцем Эдди нащупал телефон и смог только сбить его со стола на кровать. Он ухватился за него и набрал 0. Телефон звонил снова, и снова, и снова.
— Давай, — думал Эдди, — что ты там делаешь, писаешь, что ли? Ну подойди же к телефону!
Гудки продолжались, и продолжались, и продолжались. Эдди не сводил глаз с Генри, ожидая, что в любой момент тот попытается встать. Кровь, Боже мой, как много крови.
— Дежурный, — наконец ответил сонный, раздраженный голос.
— Позвоните в номер мистера Денбро, — сказал Эдди. — Как можно скорее. — Другим ухом он теперь прислушивался к комнатам вокруг. Насколько хорошая здесь слышимость? Не прибежит ли кто-нибудь стучать в дверь и спрашивать, все ли в порядке?
— Вы действительно хотите, чтобы я позвонил? — спросил клерк. — Сейчас десять минут четвертого.
— Да, хочу! — почти закричал Эдди. Рука, которой он держал трубку, конвульсивно дрожала. В другой руке словно свилось гнездо ос, отвратительно жужжащих. Генри опять двинулся? Нет, вроде нет.
— О'кей, о'кей, — сказал клерк. — Умерьте свой пыл, друг мой. Раздался щелчок, и затем хриплое жужжание телефона в номере. Давай, Билл, давай, да…
Внезапная, ужасная мысль пришла в голову Эдди. А вдруг Генри сначала пришел к Биллу? Или Ричи? Бену? Беверли? Или, может быть, он сначала нанес визит в библиотеку? Наверняка он был еще где-то сначала; если бы кто-то не обработал Генри, Эдди бы лежал сейчас мертвым на полу, с лезвием, торчащим из груди, так же как горлышко бутылки «Перье» из кишок Генри. А вдруг Генри сначала нанес визит всем остальным, заставая их расслабленными, полуспящими, как Генри застал его? А вдруг они все мертвы? И эта мысль была так ужасна, что Эдди подумал, что он начнет сейчас кричать, если никто не ответит в номере Билла.
— Пожалуйста, Большой Билл, — шептал он, — пожалуйста, дружище, будь там.
Трубка была снята, и голос Билла, нетипично для него осторожный, сказал:
— Алло?
— Билл, — сказал, вернее, почти пролепетал Эдд. — Билл, слава Богу.
— Эдди? — Голос Билла стал моментально приглушенным, говоря кому-то еще, кто это звонит. Затем он снова сделался четким. — Ччто ссслучилось. Эдди?
— Это Генри Бауэрc, — сказал Эдди. Он снова посмотрел на тело на полу. Изменило ли оно положение? На этот раз не так-то просто было убедить себя, что оно не изменило. — Билл, он пришел сюда… и я убил его. У него был нож. Я думаю… — Он понизил голос. — Я думаю, это был тот же самый нож, который у него был в тот день. Когда мы пошли в сточную трубу. Ты помнишь?
— Пппомню, — сказал мрачно Билл. — Эдди, послушай меня. Я хочу, чтобы ты
Барренс, 1.55
ппошел ннназад и ппопросил Бббена ппприйти ссюда.
— О'кей, — сказал Эдди и пошел назад. Теперь они приближались к прогалине. В покрытом тучами небе гремел гром, и кусты шевелились под напором ветра.
Бен присоединился к ним, как только они вошли в прогалину. Люк в штаб был открыт, совершенно невероятный квадрат черноты в зеленом пространстве. Река слышалась очень четко, и вдруг в голову Билла пришла уверенность, что он уже слышал этот звук и был в том месте. Он глубоко вздохнул, обоняя землю, и воздух, и находящуюся вдалеке свалку, вздувающуюся как вулкан, но никак не решающуюся выбросить лаву. Он видел, как стая птиц летит от железнодорожной эстакады в сторону Старого Мыса. Он посмотрел на кипящие облака.
— Что это? — спросил Бен.
— Почему они нне попытались ппоймать нас? — спросил Билл. — Они ттам. Эээдди был прав нннасчет этого. Я ммогу их ччувствовать там.
— Да, — сказал Бен. — Может, они настолько глупы, что думают, что мы залезем назад в штаб. Там бы они нас сцапали, как в ловушке.
— Ммможет быть, — сказал Билл и почувствовал внезапную беспомощную ярость на свое заикание, которое не давало ему возможность говорить быстро. Возможно, было что-то, о чем он не сумел сказать — как он чувствует, что может видеть в глазах Генри Бауэрса, как он чувствует, что хоть и с разных сторон, хотя будучи заложником друг друга, он и Генри стали близки.
Генри ждал, что они будут драться….
Оно ждало, что они будут драться…
И будут убиты.
Белый свет холодной вспышкой наполнил его голову. Они будут жертвами убийцы, который устраивает в Дерри облавы со времени смерти Джорджа — за ними семерыми. Может быть, их тела найдут, может быть, нет. Это зависит от того, захочет ли Оно, защитит ли Оно Генри — и в меньшей степени Белча и Виктора. Да. И до конца, до конца существования этого города мы будем считаться жертвами убийцы. Это так, каким-то смешным образом это действительно так. Оно требует нашей смерти. Генри — инструмент для свершения ее, поэтому Оно не должно выходить. Я первый, я думаю — Беверли и Ричи, возможно смогут удержать остальных, или Майк, но Стэн напуган и Бен тоже, хотя я знаю, он сильнее, чем Стэн. А у Эдди сломана рука. Зачем я повел их сюда, вниз? Зачем?
— Билл? — встревоженно позвал Бен. Остальные подошли к ним около штаба. Гром снова грянул, и кусты начали шелестеть сильнее. Бамбук стучал под усиливающемся ветром.
— Билл! — теперь это был Ричи.
— Шшшш! — остальные, обеспокоенные, застыли под его ярко горящими глазами, затуманенными этой мыслью.
Он внимательно смотрел на подлесок, и на тропинку, вьющуюся через него назад к Канзас-стрит, и его разум вдруг поднялся на новую высоту, как будто взлетающий выше самолет. В уме он не заикался, он чувствовал, как будто его мысли несло сумасшедшим потоком интуиции — как будто все приближалось к нему.
Джордж — на одном конце, я и мои друзья — на другом. И затем это кончится.
(опять)
Опять, да, опять, потому что это случилось раньше и всегда должна быть какая-то жертва, какое-то жертвоприношение в конце, какая-то ужасная вещь, чтобы остановить это, я не знаю, как я могу знать это, но я знаю… и они… они…
— Они дадут эээтому случиться, — пробормотал Билл, уставившись широко открытыми глазами на крысиный хвостик тропинки. — Конечно, они дддадут.
– Билл? — спросила Бев умоляюще. Стэн стоял с одной ее стороны, маленький и аккуратный, в голубой тенниске и брюках военного образца. Майк стоял с другой, напряженно глядя на Билла, как будто читал его мысли.
Они дадут этому произойти, они всегда дают, и все успокаивается, все продолжается. Оно… Оно…
(спит)
…спит… или находится в спячке… и затем Оно начинает снова, и они знают… люди знают… что Оно должно быть таким, каким Оно может быть.
— Я пппп…
О, пожалуйста, Господи, пожалуйста, Господи, он сжимает кулаки, пожалуйста Господи, он ударяет ими по столбам, дай мне, Господи, Христос, ДАЙ МНЕ СПОСОБНОСТЬ ГОВОРИТЬ!
— Я ппривел вас сюда, ппотому что нет мместа безопасней, — сказал он. Слюна срывалась с его губ, он вытер ее тыльной стороной руки. — Ддерри — это Оно. Вы пппонимаете ммменя?
Он посмотрел на них, они слегка отвели взгляд, глаза их блестели почти в смертельном страхе.
— Ддерри — это Оно! В лллюбом ммместе, куда мы ни ппопадем, когда Ооно доберется до ннас, ллюди нне увидят, ннне услышат, нне узнают.
Он смотрел на них умоляюще.
— Рразве вы не вввидите? Ввсе, что ммы мможем сссделать, — это ппопытаться ззакончить то, что ммы нначали.
Беверли увидела, как мистер Росс поднимается, смотрит на нее, сворачивает газету и просто уходит в дом. Они не увидят, они не услышат, они не узнают. И мой отец…
(сними штаны, потаскушка)
Он хотел убить ее.
Майк думал о завтраке с Биллом. Мать Билла витала в своих грезах, не замечая никого из них, читая роман Генри Джеймса, пока мальчики делали сэндвичи и поедали их, стоя у стола. Ричи думал об аккуратном, но очень пустом доме Стэна. Стэн был немного удивлен: его мать почти что всегда была дома во время завтрака. В тех редких случаях, когда ее не было, она оставляла записку, говоря, где ее можно найти. Но сегодня не было никакой записки. Машины не было — и все. «Наверное пошла в магазин со своей подружкой Дебби», — сказал Стэн, нахмурясь немного, и принялся за приготовление сэндвичей с салатом и яйцами. Ричи забыл об этом. До этого момента.
Эдди думал о своей матери. Когда он уходил со своей доской «Парчези», не было никаких ее обычных предупреждений: Будь осторожен, Эдди, стань в укрытие, если пойдет дождь, Эдди, не смей играть ни в какие грубые игры, Эдди. Она не спросила, есть ли у него ингалятор, не сказала ему, во сколько вернуться домой, не предупредила его об «этих ужасных мальчишках, с которыми ты играешь». Она просто ушла смотреть мелодраму по телевизору, как будто его не существовало.