— Прекрати, — сказал Ричи, — я не выношу это зрелище.
— А если так? — спросила она, мягко улыбаясь. Йо-йо забегала теперь взад и вперед, оставляя красный след от своего Дункановского танца, который напомнил Ричи танец в исполнении Бо-Ло Боунсер, который ему довелось однажды видеть. Закончился танец йо-йо двумя круговыми пробежками (Бев почти ненавидела старую даму, которая наблюдала за ними). Йо-йо прекратила вертеться, и ее шнур аккуратно смотался вокруг оси. Бев отдала игрушку Ричи и снова села на скамейку. Ричи сел рядом, от восторга у него даже отвисла челюсть. Бев посмотрела на него и усмехнулась.
— Закрой рот, а то муха залетит.
Ричи закрыл рот так, что он даже щелкнул.
— Эта последняя часть танца была просто превосходна. Первый раз в жизни мне удалось сделать два подряд круговых оборота, не сбившись.
Мимо них проходили дети. Они спешили на сеанс. Прошел Петер Гордон с Марсией Фадден. Считалось, что они идут вместе, но Ричи подумал, что это скорее оттого, что они живут рядом на Западном Бродвее, и потому нуждаются во взаимном внимании и поддержке. Петер Гордон уже был весь в прыщах, хотя ему исполнилось всего двенадцать лет. Он иногда ошивался с Бауэрсом, Криссом и Хаггинсом, сам же он не осмеливался ни на что.
Он посмотрел на Ричи и на Бев, которые сидели на одной скамейке, и стал дразнить их:
— Жених и невеста! Сначала любовь, потом свадьба…
— а потом появляется Ричи с детской коляской! — закончила Марсия, давясь от смеха.
— Перестань, дорогая — сказала Бев и погрозила им пальцем.
Марсия с отвращением отвернулась, как будто ей было стыдно за них.
Гордон обхватил ее рукой и крикнул Ричи через плечо:
— Пока, очкарик!
— Вот достанется тебе ремня от матери, — спокойно ответил Ричи. Беверли задыхалась от смеха. На минуту она наклонилась к плечу Ричи, и в это мгновение Ричи понял, что ее прикосновение и все ощущения, связанные с ней, ему далеко не безразличны. Она выпрямилась.
— Вот сопляки, — сказала она.
— Да уж, думаю, что Марсия Фадден мочится розовой водой, — сказал Ричи, а Беверли снова засмеялась.
— Канал номер пять, — сказала она глухим голосом, потому что зажала рот рукой.
— Даю голову на отсечение, — ответил Ричи, хотя не имел ни малейшего представления, что такое Канал номер пять. — Бев!
— Что?
— Не покажешь, как быстро успокоить йо-йо?
— Думаю, что смогу, хотя мне никогда не приходилось это показывать.
— Как ты научилась? Тебе кто-то показал?
Она пренебрежительно посмотрела на него.
— Никто мне не показывал. Я сама догадалась. Просто нужно покрутить палочку. Мне никто этого не показывал. Но нетрудно догадаться.
— Ты совсем не тщеславна, — сказал Ричи, вращая глазами.
— Это верно, но я действительно этому не училась.
— У тебя с вращением все в порядке?
— Конечно.
— Наверное, можешь быть чемпионом среди юниоров, а?
Она улыбнулась. Такой улыбки Ричи до сих пор никогда не видел. Она была мудрая, циничная и печальная в одно и то же время. Он даже отпрянул от этой неизвестной силы, как он отпрянул от альбома Джорджа, когда изображения в нем стали оживать.
— Это для таких девочек, как Марсия Фаддея, — сказала она, — для нее, для Сэлли Мюллер и Греты Бови. Одним словом, это для девочек, которые мочатся розовой водой. Это им подойдет. А я никогда не буду чемпионом.
— Ну, Бев, это не дело…
— Да нет. Все так, — она передернула плечами. — Не обращай внимания. Кому же нравится кувыркаться и показывать свое нижнее белье миллионам людей, как ты думаешь? Посмотри-ка сюда, Ричи.
Целых десять минут она показывала Ричи, как быстро остановить его йо-йо. Под конец Ричи стал что-то соображать, хотя получалось у него, как правило, только до половины.
— Не нужно резко дергать пальцем, вот и все, — сказала она.
Ричи взглянул на часы на Меррил Траст, через дорогу, и вскочил, запихивая свою йо-йо в задний карман.
— Ого, мне нужно идти, Бев. Я еще должен встретиться с Хейстаком. А то он решит, что я передумал или что-то в этом роде.
— Кто это Хейстак?
— А, Бен Хэнском, но я зову его просто Хейстак. Ну, знаешь, этого борца Хейстак Келхоун.
Бев нахмурилась, услышав это:
— Не очень это хорошо. Мне Бен нравиться.
— Я сражен, мадам, — проговорил Ричи голосом Пиканини, вращая глазами и хлопая руками. — Я в нокауте, мадам! Я…
— Ричи, — взмолилась она.
Ричи перестал придуриваться.
— Мне он тоже нравится, — сказал он. — Мы вместе строили запруду в Барренсе несколько дней назад и..
— Вы были там? Вы с Беном там развлекались?
— Конечно. Там нас была целая компания. Там здорово холодно.
Ричи снова взглянул на часы.
— Мне действительно нужно покинуть сцену. Бен будет ждать.
— О'кей.
Он помолчал и сказал:
— Если тебе нечего делать, пошли со мной.
— Я же говорила тебе. У меня нет денег.
— Я заплачу за тебя. У меня есть пара долларов.
Она бросила остаток мороженого в ближайшую урну. Ее прекрасные серо-голубые глаза встретились с его глазами. Они оба смутились. Она сделала вид, что поправляет волосы и спросила:
— О, так это приглашение на свидание?
Ричи как-то неестественно засуетился. Он даже почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Он пригласил ее в кино как обычно, он точно так же пригласил бы Бена. Хотя какая-то разница все же была. Он вдруг почувствовал, что все это как-то связано с судьбой. Он оторвался от приятного зрелища, опустил глаза, заметив, что юбка на девушке сморщилась, когда она потянулась к урне, чтобы выбросить остаток мороженого, стали видны ее колени. Тогда он поднял глаза, но и тут его подстерегала опасность — он уперся взглядом в выпуклости ее груди.
Тогда Ричи поступил так, как он всегда поступал, когда смущался, — стал нести околесицу.
— Да, свидание, — пропищал он, опускаясь перед ней на колени и сложив руки. — Пожалуйста, приходи! Приходи, пожалуйста. Если ты не придешь, я повешусь. Понимаешь?
— О, Ричи, ты такой сумасброд, — сказала она, посмеиваясь, но Ричи показалось, что ее щеки слегка порозовели. Это сделало ее еще привлекательнее. — Поднимись, а то меня заберут в полицию.
Он поднялся и снова сел рядом с ней. Равновесие вернулось к нему. «Дурачество всегда помогает, когда попадаешь в странные ситуации», подумал он.
— Ну так придешь?
— Конечно. Большое спасибо, — сказала она. — Знаешь, это мое первое свидание. Я запишу это в своем дневнике сегодня вечером. — Она сложила руки на груди, быстро подняла глаза и засмеялась.
— Не надо это так называть, — сказал Ричи.
Она вздохнула:
— В тебе совсем нет романтики.
— К черту ее!
Он остался доволен собой. Весь мир вокруг вдруг показался ему ясным и добрым. Он все время ловил себя на том, что бросал на нее взгляды. А она разглядывала витрины магазинов — платья и ночные рубашки фирмы «Комел-Хоплей», полотенца и кастрюли магазина «Дискаунт Барн», а он исподтишка бросал на нее взгляды, стараясь рассмотреть ее лицо, волосы, очертания щек. Он разглядывал то место, где блузка прикрывает голые руки. Он был просто в восторге от всего этого. И почему-то, он не мог сказать почему именно, все то, что происходило в спальне Джорджа Денбро, вдруг отдалилось и стало несущественным. Пора было идти встречать Бена, но ему хотелось задержаться и посидеть рядом с ней еще хоть минутку, последить за ней, пока она разглядывает витрины. Потому что ему было очень приятно сидеть рядом с ней и смотреть на нее.
У входа в кинотеатр «Аладдин» и у кассы толпились дети, потом они заходили в вестибюль. Через стеклянную дверь было видно толпу детей у стойки, где продавались конфеты. Автомат, который выдавал кукурузные хлопья, работал беспрестанно, постоянно выкидывая пакеты, его заляпанная крышка двигалась то вверх, то вниз.
Ричи нигде не видел Бена. Он спросил у Беверли, не видит ли она его. Она отрицательно покачала головой.
— Может, он уже вошел?
— Он сказал, что у него совсем нет денег. А без билета его ни за что не пропустят, — Ричи показал пальцем на миссис Коул, которая была билетершей в кинотеатре «Аладдин» задолго до того времени, когда кино стало звуковым. Ее волосы, окрашенные в рыжий цвет, были такие тонкие, что сквозь них просвечивал череп. У нее были толстые oтвиcшиe губы, которые она красила фиолетовой помадой. Брови она подводила черным карандашом. Миссис Коул была демократкой. А всех детей она ненавидела в равной степени.
— Послушай, я не могу идти без него, а сеанс скоро начнется. Где же он бродит?
— А ты купи ему билет и оставь его там, где пропускают, — сказала Беверли достаточно логично. — А когда он придет…
Но в это время на углу Центральной улицы и улицы Маклина как раз показался Бен. Он старался отдышаться, его грудь вздымалась под рубашкой. Он увидел Ричи и помахал ему рукой. А потом он увидел Беверли, и рука его опустилась. Глаза округлились. Он перестал махать рукой и медленно пошел к тому месту, где они стояли около «Аладдина».
— Привет, Ричи, — сказал он и взглянул на Бев так, как будто он боялся долго смотреть на нее. — Привет, Бев!
— Привет, Бен! — сказала она, и зависла странная тишина.
А Ричи подумал, что это неспроста, и волна слабой ревности накатилась на него, потому что теперь что-то разделяло их, что — он не знал, но это что-то, неизвестное для него, существовало.
— Как поживаешь, Хейстак? — сказал он. — Думаю, что этот фильм сгонит с тебя десять фунтов веса. Знаешь, приятель, говорят, что от этого фильма даже седеют. Надо бы взять сюда с собой помощника, чтобы он помог тебе выйти, когда тебе станет плохо.
Ричи направился к кассе, а Бен тронул его за руку и сказал, поглядывая на смеющуюся Бев.
— Я был там, — сказал он. — Я поворачивал за угол и видел, как шли эти ребята.
— Какие ребята? — спросил Ричи, но тут же догадался, о чем идет речь.