Она рассказала им о голосах. О том, что она узнала голос Ронни Гроган. Она знала, что Ронни мертва, но все-таки это был ее голос. Она рассказала им про кровь в ванной, что ее отец не видел ее и не чувствовал, и ее мать тоже ничего не заметила сегодня утром.
Закончив рассказ, она взглянула на их лица, боясь увидеть на них насмешку или недоверие, но они выражали один лишь ужас.
Наконец Бен сказал:
— Пошли посмотрим.
Они вошли в дом через черный ход, потому что Беверли сказала, что отец убьет ее, если миссис Болтон увидит, как она направляется в дом с тремя мальчиками, в то время как родителей нет дома.
— Почему? — спросил Эдди.
— Тебе не понять, сосунок, — сказал Стэн. — Успокойся.
Эдди собрался ответить ему, но посмотрел на бледное напряженное лицо Стэна и решил промолчать.
Они вошли в кухню, наполненную лучами послеполуденного солнца и летней тишиной. В сушилке сверкали вымытые после завтрака тарелки. Четверо детей, сбившись в кучу, стояли у стола, и, когда наверху хлопнула дверь, они все вздрогнули и нервно засмеялись.
— Где оно? — спросил Бен. Он говорил шепотом.
В висках Беверли глухо пульсировала кровь. Она отвела мальчиков в небольшой холл, разделявший спальню родителей и ванную комнату. Она толкнула дверь в ванную, быстро вошла и вытащила затычку из раковины. Затем она отошла и встала между Беном и Эдди. Темно-красные пятна крови засохли на зеркале, обоях и раковине. Она смотрела на кровь, потому что ей отчего-то легче было смотреть на нее, чем на лица мальчиков.
Тихим голосом, в котором она едва узнала свой собственный голос, она спросила:
— Вы видите это? Вы что-нибудь видите? Оно там.
Бен сделал шаг вперед, и она опять поразилась, с какой легкостью двигается этот толстый мальчик. Он потрогал одно кровавое пятно, потом другое, затем дотронулся до длинной капли на зеркале. «Здесь. Здесь. Здесь.» Его голос был ровный и уверенный.
— Господи! Похоже, что здесь зарезали свинью, — сказал Стэн с суеверным страхом.
— И вся эта кровь из водостока? — спросил Эдди. При виде крови он почувствовал себя неважно. Его дыхание стало прерывистым. Он снова достал аспиратор.
Беверли стоило немалых усилий, чтобы не расплакаться вновь. Она боялась, что если расплачется, то мальчики будут презирать ее, как и других девчонок. Ей пришлось ухватиться за ручку двери, потому что она почувствовала глубокое облегчение, пришедшее на смену страху. До этого момента Беверли не просто подозревала, а была совершенно уверена: она сходит с ума, у нее галлюцинации.
— И твои отец и мать не видят этого? — удивился Бен. Он потрогал грязное кровавое пятно, засохшее на раковине, отдернул руку и вытер ее о край рубашки. — Бр-р-р…
— Не знаю, смогу ли я еще раз войти сюда, — сказала Беверли. — Ни умыться, ни почистить зубы… ничего.
— Ладно, почему бы нам все тут не вымыть? — неожиданно предложил Стэн.
Беверли посмотрела на него:
— Вымыть?
— Конечно. Может, нам не удастся убрать это с обоев, но мы вымоем остальное. У тебя найдутся тряпки?
— В кухне под раковиной, — сказала Беверли. — Но мама очень удивится, если они пропадут.
— У меня есть 50 центов, — спокойно сказал Стэнли. Он не отрывал глаз от крови, разбрызганной под умывальником. — Мы вымоем, как сможем, потом отнесем тряпки в прачечную-автомат, я видел ее по дороге сюда. Выстираем их, высушим и положим на место до прихода твоих стариков.
— Моя мама говорит, что кровь не отстирывается, — возразил Эдди. — Она говорит, что кровь въедается в ткань или что-то в этом роде.
Бен издал короткий истеричный смешок.
— Какая разница, смоется кровь или не смоется, — сказал он. — Они все равно ее не видят.
Никто не посмел переспросить его, кого он имел в виду. — Ладно, — сказала Беверли. — Давайте попробуем.
Следующие полчаса четверо детей, как зловещие эльфы, мыли окровавленную ванную, и когда со стен, зеркала и умывальника исчезли пятна крови, Беверли почувствовала, что ей стало легче. Бен и Эдди мыли раковину и зеркало, а она скребла пол.
Стэн корпел над обоями, осторожно протирая их чуть влажной тряпкой. Вскоре они почти все отмыли. Бен вынул из кладовки коробку с лампочками и заменил висевшую над умывальником окровавленную лампочку на новую. Лампочек было много: Эльфрида Марш накупила их на два года вперед на ежегодной распродаже компании «Дерри Лайонс».
Они взяли половое ведро, средство для мытья полов «Эджекс» и налили горячей воды. Воду меняли часто, потому что никому из них не хотелось окунать руки в розовую от крови воду.
Наконец Стэнли отошел в сторону, осмотрел ванную критическим взглядом мальчика, для которого аккуратность и порядок — понятия врожденные, и сказал:
— Я думаю, лучше мы и сделать не могли.
На обоях слева от раковины, где бумага была такой тонкой и потертой, что Стэнли решился лишь слегка промокнуть ее, еще остались небольшие следы крови. Но даже здесь кровь потеряла свою зловещую густоту; пятна были ненамного темнее бессмысленного пастельного цвета.
— Спасибо вам, — поблагодарила всех Беверли. Она не помнила, что была кому-нибудь так благодарна, как сейчас. — Спасибо вам.
— Мне нравится, — пробурчал Бен и снова смутился.
— И мне тоже, — согласился Эдди.
— Давайте уберем эти тряпки, — сказал Стэнли. Его лицо было спокойным, почти суровым. Позднее Беверли поняла, что такое лицо бывало у Стэнли, когда они одерживали очередную маленькую победу в своей невероятной борьбе.
Они отмерили у миссис Марш чашку стирального порошка «Тайд» и высыпали его в пустую майонезную банку. Бев нашла бумажный пакет и положила в него окровавленные тряпки. Четверо детей направились в прачечную на углу Главной и Меховой улиц. Через два квартала они дошли до Канала, мерцающего ярким голубым светом в лучах послеполуденного солнца.
В прачечной никого не было за исключением женщины в белом медицинском халате, которая ждала, когда остановится сушилка с ее бельем. Она подозрительно посмотрела на ребят и снова уткнулась в книгу в мягкой обложке.
— Нужна холодная вода, — тихо сказал Бен. — Моя мама говорит, что кровь нужно отстирывать в холодной воде.
Пока они закладывали тряпки в стиральную машину, Стэн разменял две четвертьдолларовые монеты на четыре десятицентовые и две пятицентовые. Он вернулся и стал наблюдать, как Беверли засыпает стиральный порошок и завинчивает крышку машины. Потом он опустил в отверстие две монеты по десять центов и нажал на кнопку включения.
Беверли потратила большую часть выигранных денег на коктейль, но в левом кармане джинсов уцелели четыре монеты. Она выудила их из кармана и предложила Стэнли, который посмотрел на нее со страдальческим выражением.
— Господи, — сказал он, — я привел девушку на свидание в прачечную, и теперь она желает поехать в свадебное путешествие.
Беверли рассмеялась:
— Ты уверен?
— Уверен, — как обычно сухо ответил Стэн. — Я имею в виду, что хоть я и оторвал от сердца эти четыре цента, но я уверен.
Ребята направились к пластмассовым стульям, стоящим в ряд у кирпичной стены прачечной, и молча уселись. Стиральная машина пыхтела, брызгаясь грязной водой. Мыльная пена белыми плевками налипала на толстом круглом стекле. Сначала пена была красноватого цвета. Глядя на нее, Беверли почувствовала легкое подташнивание, но вдруг обнаружила, что не может от нее отвести глаза.
Кровавая пена ужасала своей привлекательностью. Женщина в медицинском халате все чаще и чаще поглядывала на них поверх книги. Видимо, сначала она приняла их за хулиганов; но они вели себя очень тихо и она нервничала из-за этого. Когда ее сушилка остановилась, она забрала белье, сложила его, положила в голубой фирменный пластиковый пакет прачечной и ушла, у дверей бросив на них последний озадаченный взгляд.
Как только она ушла, Бен сказал почти грубо:
— Ты не одна.
— Что? — переспросила Беверли.
— Ты не одна, — повторил он. — Понимаешь…
Он замолчал и посмотрел на Эдди, который кивнул головой. Потом он посмотрел на Стэна, сидящего с несчастным видом, который пожал плечами и тоже кивнул.
— О чем ты говоришь? — спросила Беверли. Сегодня она слишком устала от недоговоренностей. Она взяла Бена за руку чуть ниже локтя. — Если ты что-то об этом знаешь, скажи мне!
— Рассказать? — спросил Бен у Эдди.
Эдди тряхнул головой и, достав из кармана аспиратор, с ужасным шумом задышал.
Медленно подбирая слова, Бен рассказал Беверли, как он познакомился с Биллом Денбро и Эдди Каспбраком в Барренсе в последний школьный день — трудно поверить, что это было меньше недели назад. Он рассказал ей, как на следующий день они строили запруду в Барренсе. Он рассказал о происшествии с Биллом, как на школьной фотографии его покойный брат повернул голову и подмигнул Биллу. Он рассказал его собственную историю с мумией, разгуливавшей в разгар зимы по льду Канала с воздушными шариками. Беверли слушала, и ее охватывал ужас. Она чувствовала, как расширяются ее глаза и холодеют конечности.
Бен замолчал и посмотрел на Эдди. Эдди хрипло задышал в аспиратор и повторил историю с прокаженным. Он говорил быстро, слова наталкивались друг на друга, словно стараясь столкнуться и разбежаться навсегда. Он закончил говорить с легким всхлипом, но, на этот раз не заплакал.
— А ты? — спросила она, глядя на Стэна Уриса.
— Я…
Внезапно наступила тишина.
— Стирка закончена, — сказал Стэн.
Он поднялся — маленький, бережливый, аккуратный — и открыл машину. Он достал слипшиеся в ком тряпки и осмотрел их.
— Остались небольшие пятнышки, — сказал он, — но в целом неплохо. Похоже на пятна от клюквенного сока.
Он показал им тряпки, и все мрачно кивнули, как будто проверяли важные документы. Беверли почувствовала облегчение, как в прошлый раз, когда они вымыли ванную. Ее уже не тош