Оно — страница 9 из 11

КОМНАТА ДЖОРДЖИ И ДОМ НА НЕЙБОЛТ-СТРИТ

1

Ричи Тозье выключил приемник, где пела Мадонна (ее передавали на волне Бангорской радиостанции «Рок-стерео»), вышел на улицу и сел за руль арендованного в «Бангор Интернэшнл» «мустанга». Стоял звон в ушах — признак повышенного давления. Спину холодил призрак беды.

Заведя мотор, Ричи обогнул автомобиль и положил руку на капот. Ровный стук двигателя успокаивал. Резко протрещал и замолк сверчок. Звук пропал, но в ушах осталось эхо… Да, дурное предзнаменование возвращаться в Дерри. После более чем двадцатипятилетнего отсутствия Ричи-Трепач возвращается в родные пенаты…

Резкая боль в глазах оборвала мысли. Коротко вскрикнув, он поднес руки к лицу. Единственный похожий случай приключился в колледже, но тогда сверлящая боль под контактной линзой пронзила один глаз. Теперь прострелило оба…

Боль так же внезапно отпустила; Ричи не успел даже прикоснуться к лицу.

Руки безвольно упали вдоль туловища. Ричи задумчиво смотрел на дорогу № 7. У него имелись веские причины не проезжать дорожный указатель на Этна-Хейвен, стоявший на пути семейства Тозье, когда родители Ричи решили попытать счастья на Среднем Западе. Да, мимо Этна-Хейвен быстрее, но он там не поедет.

И он повернул на спящие улочки Хейвена по 9-й и, лишь проехав его, вырулил на 7-ю. День только занимался.

Ох уж этот знак! Таких сотен шесть на дорогах Мэна — обозначающих городки и деревеньки, но он единственный из всех вызывает стеснение в груди:

ГРАФСТВО

ПЕНОБСКОТ

Д

Е

Р

Р

И

штат Мэн

Затем потянулись чисто внутренние указатели: промелькнул поворот к бизнес-клубу и стенд с надписью: «ЛЬВЫ» ДЕРРИ ИЩУТ СПОНСОРА». После этого щита Ричи вернулся на дорогу № 7 с ухоженной обочиной; через ветровик доносилось благоухание сосен. Серо-голубая дымка пробуждавшегося дня окутывала сонно застывшие деревья при полном штиле как на фото.

«Дерри, — думал Ричи. — Боже, помоги мне. Дай мне сил вынести это».

Вот он и на 7-й. Через пять миль, если не произойдет что-либо экстраординарное, покажется ферма Рулина, где мать покупала яйца и овощи. А еще через две мили должна быть Уитчем-род, переходящая в Уитчем-стрит (Боже, дай мне сил. Аминь!). Он должен проехать мимо участков Бауэрса и Хэнлона. Через милю от усадьбы Хэнлонов он увидит гладь Кендаскейга и его ядовито-зеленую пойму. Низина, по неизвестным причинам именуемая «Барренс».

«Не знаю, как мы встретимся, — думал Ричи. — Будем справедливы: не знаю, хватит ли у меня сил».

Вся предыдущая его ночь была пропитана тревожной лихорадкой возврата в прошлое. Отмеряя милю за милей, он грезил. Лишь после дорожного указателя это прошло: грезы обретали реальные очертания. Дерри стал очевидностью.

Казалось, поток воспоминаний неудержим; он сводил с ума. Ричи сжал губы и сцепил кисти, будто из боязни быть унесенным в воронку памяти. Но боязнь действительно была: он боялся того, что скоро может случиться. Все его существо сопротивлялось, охваченное тревогой за будущее, и лишь из потаенного уголка сознания что-то с сумасшедшинкой нашептывало: «будь что будет». Он…

На этот раз мысли прервал выбежавший на дорогу лось. Ричи явственно слышал стук копыт по бетону.

Он затаил дыхание и тупо уставился на лося, будто видел такое впервые. Вот уж поистине ради этого стоило выбраться в родные места.

Это была самка («самка, лосиха» — тупо долбил пожелавший остаться неизвестным Голос в голове Ричи). Выйдя из леса, она чуть задержалась на середине дороги — прямо на разделительной полосе. Темные глаза внимательно ощупали Ричи Тозье — с интересом, но без страха.

И он воззрился на самку как на своего рода предзнаменование, всецело погруженный в свои воспоминания. Его память в тот момент совершенно неожиданно вытолкнула из своих глубин мистера Нелла. Ну и задал же он жару им, не врубившимся с ходу в ситуацию после страшных рассказов Билла, Эдди и Бена! С каким трудом они тогда возвращались к действительности…

И вот, глядя на лосиху, Ричи задышал наконец полной грудью и заговорил (привычное дело) — впервые за двадцать пять лет — голосом ирландского копа, вклинившегося в их компанию в тот памятный день. Голос Ричи разорвал утреннюю тишину неожиданно громко даже для самого Ричи: «Мать пресвятая Богородица, какие тут девахи разгуливают! Бо-о-о-же праведный! Не забыть рассказать, как приеду, отцу О’Стэггеру».

Но еще до того, как затихло эхо от его слов, до того, как минутное замешательство сменилось хриплой имитацией голоса ирландского копа, лосиха, показав Ричи зад, растворилась в очертаниях елей по другую сторону дороги, оставив, правда, тридцатисемилетнему Ричи Тозье — Великому Чревовещателю, в память о себе горсть катышков.

Ричи рассмеялся над самим собой — мужчиной, вспугнувшим в 34 милях от дома голосом ирландского полицейского лосиху. Его хихиканье перешло в повизгиванье, и вскоре он уже хохотал как сумасшедший, едва справляясь с управлением из-за застилавших глаза слез и конвульсивных движений. Ему пришло в голову: «Так ведь и штаны можно намочить». Проводив взглядом лосиные экскременты, Ричи успокоился: смех дал необходимую разрядку.

Не в силах избавиться от судорог совершенно, он все же занял прежнее положение на водительском сиденье. Промелькнул грузовик «Оринко» с удобрениями. Разминувшись с ним, Ричи вернулся мыслями в Дерри. Встреча с лосихой развлекла его, но очередные мили дороги вернули к давним событиям…

Это касалось мистера Нелла и дня постройки их запруды. Мистер Нелл поинтересовался, кто же автор этой задумки. Пятеро ребят переглядывались, пока вперед не выступил сильно побледневший и потупившийся Бен, лицо которого выражало сиюминутную готовность разреветься. Наверное, он полагал, что его ожидают 5-10 лет тюрьмы в Шоушэнке, и заранее покорился этому. Его поступок как-то сам собой заставил остальных отойти… Да, они оказались плохими друзьями. А ведь у их любимых киногероев трусость отсутствовала начисто. Но именно она-то и сплотила их. Именно это связало их судьбы в последние двадцать семь лет. И вот — цепь событий прошлого как костяшки домино: одна ложится к другой, в результате — ты здесь…

Когда же, думал Ричи, стало поздно что-либо изменить? Когда появились они со Стэном, с ходу включившись в работу? Когда Билл рассказал всем про фото из школьного альбома своего брата, с которого тот, повернув голову, подмигнул Биллу? Может быть… Однако Ричи считал, что кости легли должным образом, когда выступил вперед Бен Хэнском, признавшийся: «Я показал им…»

2

— …как надо строить. Это моя вина.

Мистер Нелл, плотно сжав губы и засунув пальцы рук за ремень, воззрился на парня. Взгляд его, метавшийся между Беном и построенной ими запрудой, выдавал нежелание верить своим глазам. Мистер Нелл был плотным ирландцем с волнами поседевших волос под форменной фуражкой. В глазах его плескалась яркая синева, а на носу и щеках виднелись ярко-красные прожилки лопнувших сосудов. Рост полицейского вряд ли превышал средний, но мальчишкам, боязливо сгрудившимся перед ним, казалось, что он не меньше восьми футов.

Мистер Нелл открыл было рот, но его опередил Билл Денборо, вставший рядом с Беном.

— Эт-то б-была м-моя идея, — с трудом выговорил он. Поза мистера Нелла выражала полнейшее безразличие; эмблема на его фуражке тускло поблескивала в солнечных лучах. Билл сделал гигантский вдох, чтобы попытаться объяснить, что Бен виноват лишь тем, что показал им, как улучшить то, что уже было построено раньше.

— Я тоже, — неожиданно выступил Эдди, становясь по другую сторону от Бена.

— Что значит «я тоже»? — передразнил коп. — Это что же, имя твое или, может, адрес, а, пацан?

Эдди покраснел до корней волос.

— Мы с Биллом уже были здесь до прихода Бена, вот и все.

Ричи придвинулся к Эдди: его внезапно осенило, что неслабо было бы озадачить мистера Нелла парочкой своих Голосов. Однако, взвесив обстоятельства (что для Ричи было крайней редкостью), он пришел к выводу, что его хохма может лишь усугубить напряженность ситуации. Мистер Нелл вовсе не походил на человека, способного по достоинству оценить талант чревовещателя, заложенный в Ричи. Напротив, казалось, он вовсе не расположен шутить. Потому Ричи кротко заметил:

— Я тоже принял участие, — и закрыл рот.

— И я, — поддержал их Стэн, придвинувшись к Биллу.

Теперь вся пятерка выстроилась в шеренгу перед мистером Неллом. Бен, обведя шеренгу взглядом, не просто изумленный, а растроганный до глубины души, был готов, как показалось Ричи, расплакаться от избытка признательности.

— Мать пресвятая Богородица, — повторил мистер Нелл грозным тоном, никак не вязавшимся с усмешливым выражением лица. — Давненько я не видел малолетних кающихся грешников. Если б ваша родня знала, где вы проводите время, вашим задницам к вечеру было бы жарко. Не думаю, чтоб они оставили это без внимания.

Ричи не смог долго сдерживаться; рот раскрылся сам собой, и оттуда полилось…

— Что за дела творятся, а, мистер Нелл? — протрубил Ричи. — Ох, глаза бы мои не видели, чесслово…

— Чесслово, твоя задница через пару минут перестанет так страдать по ремню, мой юный друг, — холодно заметил мистер Нелл.

— Б-бога ради, Р-р-рич-чи, з-заткнись! — развернулся к нему, зарычав, Билл.

— Добрый совет, мистер Уильям Денборо, — похвалил мистер Нелл. — Держу пари, что Зак не знает, что вы здесь, в Бар’нс, забавляетесь с речкой, а?

Билл сморгнул и потряс головой. Щеки покрылись красными пятнами.

Мистер Нелл перевел взгляд на Бена.

— Не расслышал твоего имени, сынок?

— Бен Хэнском, сэр, — прошептал одними губами Бен.

Мистер Нелл кивнул и указал подбородком в сторону запруды.

— Твоя идея?

— Да, моя — как строить, — шепот Бена стал почти неслышен.

— Ну ты чертовски способный парень, но разве тебе не известно, что по водостокам шляется Джек-потрошитель?

Бен отрицательно помотал головой.

Уже не стараясь казаться строгим, мистер Нелл объяснил ребятам:

— У системы сточных вод две части: одна несет различные твердые отходы — дерьмо, одним словом, — если это не корежит ваши нежные детские ушки. Другая содержит грязную воду — из туалетов, раковин, посудомоечных машин, душей; это тоже попадает в городской водосток…

Ну, с твердыми отходами, слава Богу, нет проблем: они сбрасываются в Кендаскейг вдали от города. Может быть, благодаря вашей запруде где-нибудь в полумиле отсюда они теперь подсыхают на солнышке — твердые отходы, имею в виду. Одно ясно: с потолка у вас дерьмо не закапает…

С грязной водой сложнее… ее не откачивают. Вот она и льется с холмов; инженеры зовут это «естественным стоком». Держу пари, что вы догадались, куда бегут эти сточные воды…

— Сюда, — ответил Бен. Он показал на территорию за их запрудой, которая благодаря их идее оказалась под водой. Показал не глядя: глаза застилали слезы. Мистер Нелл сделал вид, что не обратил внимания.

— Все правильно, мой талантливый юный друг. Стоки начинаются с ручейков, а ручейки бегут в Бар’нс. Многие из них несут только грязную воду, и ничего больше; эти невидимые ручейки вытекают из ваших домов, прячутся под землей и выходят оттуда лишь здесь. Стало быть, с Божьей помощью, для дерьма — одна дорога, для всего остального — другая. Неужто вам не приходило в голову, что вы день-деньской возитесь в этой грязи?

Эдди потянулся за аспиратором.

— Вы добились того, что повернули течение шести-восьми ручейков, образованных стоками с Уитчем, Джексон, Канзас и еще четырех-пяти переулков между ними. — Мистер Нелл пристально взглянул на Билла. — В том числе и вашего дома, мистер Денборо. Получается, что раковины, мойки и все прочее работают вхолостую, а выпускные трубы весело орошают подвалы…

У Бена вырвался рыдающий звук, похожий на лай. Ребята отвернулись, едва взглянув в его сторону. Мистер Нелл положил ему на плечо сильную руку. Тяжелая кисть копа участливо погладила плечо парнишки.

— Ну-ну, не бери в голову, малыш. Не так все плохо, как кажется; может, я и преувеличил чуток. Меня послали проверить, не дерево ли свалилось в реку. Это случается. Кроме меня здесь никому до этого и дела нет; уж вы-то пятеро знаете. В городе есть вещи поважнее, чем следить за стоками. Я укажу в рапорте, что нашел завал, и пять парней помогли мне его разобрать. Не упоминая имен. И не касаясь вашей запруды в Бар’нс.

Полицейский поочередно оглядел их. Бен яростно вытирал глаза носовым платком; Билл задумчиво оглядывал запруду; Эдди застыл, забыв о зажатом в руке аспираторе; Стэн встал вплотную к Ричи, положив ему на плечо руку и готовый вмешаться, если у того вырвется что-либо кроме слов благодарности.

— Ни к чему, парни, ковыряться в этой грязи, — продолжал мистер Нелл. — Здесь легко подцепить любую заразу. Чего только нет в этих сточных водах: моча из сортиров, помои, навоз, дохлые клопы, инфузории разные… не стоит здесь играть, ей-богу. В городе ведь четыре парка; играли бы там в мяч хоть целыми днями. А я вдруг нахожу вас здесь. Ну право же не дело!

— Н-нам з-здесь нравится, — с неожиданным вызовом произнес Билл. — З-здесь н-не н-надо искать м-место…

— О чем это он? — поинтересовался мистер Нелл у Эдди.

— Он имел в виду, что нам здесь никто не указывает, что делать, — объяснил Эдди слегка срывающимся, но достаточно уверенным голосом. — Если бы мы пришли играть в бейсбол в парке, нам бы предложили вторые и третьи роли.

Ричи хрюкнул:

— Ну выдал! Блеск!

Мистер Нелл повернул голову в его сторону. Ричи пожал плечами.

— Простите. Но он прав. И Билл тоже. Нам просто здесь больше нравится.

Ричи ожидал, что такие речи разозлят мистера Нелла, но белоголовый коп к общему удивлению заулыбался.

— Ну-ну. Мне здесь тоже нравилось в вашем возрасте. Я же не запрещаю вам. Но кое-что вам придется зарубить на носу. — Он поднял вверх палец, взывая к всеобщему вниманию, и пятерка устремила на него взгляды. — Если вы собираетесь играть здесь и дальше, то приходите все вместе — как стоите сейчас. Только вместе. Поняли меня?

Они закивали.

— Вместе каждый раз. И никаких пряток или игр, где вы были бы порознь. Вы должны были слышать, о чем говорят в городе. Повторяю, я не запрещаю вам приходить сюда, если вам здесь нравится. Но в ваших же интересах приходить и уходить вместе. — Он взглянул на Билла. — Что-нибудь не так, мистер Билл Денборо?

— Д-да н-нет, ч-что вы, сэр! М-мы б-будем вм-м-м…

— Договорились, — сказал мистер Нелл. — Вашу руку.

Билл протянул руку; коп пожал ее.

Ричи освободился наконец от Стэна, шагнув вперед.

— Ну ей-богу, мистер Нелл, вы прямо король, чесслово!.. Замечательно, замечательно! — Он сунул свою ладошку в пятерню ирландца и яростно потряс ее, раздвинув в ухмылке губы. Ошеломленному ирландцу показалось, что мальчик пародирует Франклина Д. Рузвельта.

— Спасибо, малыш, — сказал он, убирая руку. — Но по-ирландски ты говоришь как Ворчун Маркс.

Мальчики с облегчением рассмеялись. Стэн, тоже улыбавшийся, бросил на Ричи укоризненный взгляд: «Эх ты, тебе еще расти и расти».

Мистер Нелл распрощался со всеми. Последним оставался Бен.

— Тебе нечего стыдиться, малыш, кроме неудачно выбранного места. А ты… вычитал это в книге?

Мальчик покачал головой.

— Сам придумал?

— Да, сэр.

— Ну молодец. Ты далеко пойдешь, парень, не сомневаюсь. Но Бар’нс — не место для экспериментов. — Он в задумчивости оглядел мальчишек. — Здесь это ни к чему. Паршивое место. — Коп вздохнул. — Разберите запруду, парни. Надо разобрать. Я присяду здесь в кустах и подожду малость, пока вам есть чем заняться. — Он бросил иронический взгляд на Ричи, как бы приглашая того выдать что-нибудь.

— Хорошо, сэр, — смиренно произнес Ричи, на удивление ничего не добавив. Мистер Нелл удовлетворенно кивнул, и мальчики приступили к работе, вновь обратившись к Бену как к знавшему кратчайший путь разборки построенного по его проекту. Тем временем мистер Нелл достал из кармана коричневую фляжку и сделал неординарный глоток. Он закашлялся и, переведя дыхание, посмотрел на мальчишек кроткими водянистыми глазами.

— А что у вас в бутылке, сэр? — спросил Ричи, стоя по колено в воде.

— Ричи, заткнулся бы ты, — прошипел Эдди.

— Это? — Мистер Нелл воззрился на фляжку без этикетки, затем на Ричи. — Это напиток королей… А теперь сделай так, чтобы я тебя долго искал.

3

Несколько позже Билл и Ричи возвращались домой по Уитчем-стрит. Билл вел «Сильвера» «в поводу»; после постройки, а затем и разрушения запруды у него практически не оставалось сил крутить педали. Мальчики были грязными, взъерошенными и безмерно усталыми.

Стэн предлагал им поиграть во что-нибудь у него дома, но они отказались. Было уже поздно. Бен, похожий на выжатый лимон, заявил, что собирается посмотреть, не вернул ли кто-нибудь его библиотечные книжки. Он сохранял надежду, поскольку в библиотечном формуляре имелись его имя и адрес. Эдди сказал, что намерен посмотреть по телевизору «Рок-Шоу» и уточнить, не негр ли Нил Седака. Стэн порекомендовал Эдди не пороть чепухи, поскольку Нил Седака — белый; это становится ясным, лишь только послушаешь его. Эдди на это ответил, что нельзя определить по слуху, белый человек или нет; например, Чака Берри считали белым, пока он не «вышел на эстраду» и не оказался негром.

— Моя мать до сих пор считает его белым, — добавил Эдди, — и это здорово, потому что узнай она, что Берри — негр, не дала бы мне слушать его песни.

В конце концов Стэн поспорил с Эдди на четыре книжки, что Нил Седака — белый, и они вместе двинулись к Эдди домой для разрешения спора.

Таким образом, компанию Биллу составил Ричи; домой шли молча, разговаривать было лень. Ричи все еще был под впечатлением рассказа Денборо о фотографии брата. Несмотря на общую разбитость, способность мыслить он не потерял, и теперь у него в голове билась кое-какая мыслишка, неординарная и… определенно привлекательная.

— Старина Билл, — нарушил он молчание, — постой чуток. Отдохнем, я просто с ног валюсь.

— Да иди ты, — угрюмо откликнулся Билл, тем не менее остановившись и аккуратно уложив «Сильвера» на газон богословской семинарии. Мальчики уселись на широких ступенях здания в викторианском стиле.

— Ч-что за д-день, — тем же мрачным голосом произнес Билл. От усталости у мальчика под глазами появились серые полукружья, да и лицо вообще выглядело бледным и изможденным. — П-пойдем лучше к т-тебе. Т-твои п-предки не с-станут нести чушь.

— Да, будь спок. Слушай, Билл… — Ричи смолк, вспомнив о мумии Бена, Эддином сифилитике и о том, что так и не успел рассказать Стэн. Никак не хотела оформиться какая-то идейка насчет статуи Пола Баньяна. Ну и ладно, все равно это, наверно, «пустышка». Ричи прогнал ее.

— Что ты скажешь, если мы все же зайдем к тебе? Давай попробуем еще раз заглянуть в комнату Джорджи. Мне тоже хочется взглянуть на фото.

Билл потерянно глядел на Ричи, даже не найдя сразу, что возразить, — настолько неожиданным было предложение. Придя в себя, он яростно замотал головой: решительно не согласен.

— Но ты же слышал, что сказал Эдди? А Бен? Ты же им веришь? — убеждал Ричи.

— Н-не з-знаю, но н-наверное, ч-что-то б-было.

— Мне тоже так кажется. Больше того, я уверен, что все дети, которые уже стали жертвами, могли многое рассказать. Вся разница между ними и Эдди с Беном в том, что наши ребята не попались.

Билл вопросительно изогнул бровь. Эта мысль, однако, тоже приходила ему в голову. На это и надеялся Ричи: Билл не был тупицей, хотя и разговаривал с большим трудом.

— Ладно, Большой Билл, не будем копать слишком глубоко. У нас есть тип, вырядившийся клоуном — черт его знает зачем, ведь нормальному сумасшедшего не понять, так?

— Т-т-т…

— Так. Будем считать, что он — как Джокер в «Бэтмене». — Собственная мысль привела Ричи в возбужденное состояние. Его поразило, что, доказывая нечто не вполне ясное и напуская словесного дыма, он отчетливо представляет себе комнату Джорджа и фото из альбома. Впрочем, может быть, это и не имеет особого значения. Главное, чтобы этим же проникся и Билл.

— А где с-связь с фот-тографией?

— А как ты думаешь?

Понизив голос и не глядя на Ричи, Билл сказал:

— М-мне к-кажется, что эт-то п-призрак Джу-джорджи.

— Призрак на фото?

Билл кивнул.

Ричи уже думал об этом, и это не слишком тревожило его детский мозг: мальчик был уверен, что призраки существуют. Рожденный в методистской семье, Ричи ходил в церковь каждое воскресенье и принимал участие в собраниях детей методистов по четвергам. Парень неплохо освоил Библию и знал ее трактовку сверхъестественного. Согласно Библии, и сам Бог являл собой триединый Призрак, и это еще только цветочки. А демоны, которых Он изгнал из того мужика — те еще ребятки. Ричи помнил еще, что когда Иисус спросил у мужика, кто сказал ему, как Его зовут, демоны ответили Ему, посоветовав обратиться в Иностранный Легион или куда-то там еще. Библия утверждает, и что колдовство есть, иначе как объяснить, что там говорится о лишении колдунов жизни. Да и вообще Библию порой читать даже интереснее, чем комиксы ужасов. Например, как бросают в кипящее масло или вешаются подобно Иуде Искариоту; как нечестивый царь Ахаз упал с башни, а собаки сбежались, чтобы вылизать его кровь; как происходило массовое убийство детей, когда родился Моисей и сам Христос; как мертвецы выходят из могил и летают по воздуху; как солдаты заколдовывали городские стены; как пророки предсказывали будущее и побеждали чудовищ. Каждое слово в Библии — правда; так говорит преподобный отец Крейг, а значит, и родители Ричи, и сам Ричи. Потому Ричи и стремился так услышать от Билла объяснение: этого требовала логика его рассуждений.

— Но ты сказал, что испугался. Чем тебя напугал призрак Джорджа?

Билл инстинктивно поднес руку ко рту. Пальцы мелко подрагивали.

— Н-наверно, он с-сердит н-на м-меня. П-потому ч-что его уб-били. Эт-то моя вина. Я п-п-послал его на с-с-с… — Он так и не смог выговорить это проклятое слово и просто сделал движение рукой. Ричи кивнул, показывая, что понял, но несогласен.

— Не думаю, — мотнул он головой. — Если бы ты обругал его или побил, другое дело. Или если ты дал бы ему заряженное отцовское ружье, а он вдруг застрелился. Ты же не ружье — ты лодку дал, и не желал ему при этом зла. Так что фактически… — Ричи поднял вверх палец и ткнул им в сторону Билла, — …ты хотел лишь доставить ему маленькую радость, так?

Лицо Билла потемнело: он заново переживал потерю брата из-за упрямства приятеля; вместе с тем слова Ричи принесли некоторое облегчение. И все же какая-то частица сознания твердила: «Твоя вина. Все равно ты причастен».

«А если нет, то как объяснить отчужденность отца и матери? А если нет, то почему ужин каждый вечер проходит в гробовом молчании? Почему слышится лишь стук ножей и вилок, и единственные слова — это его собственные слова извинения, когда он выходит из-за стола, покончив с ужином?»

Будто это он, Билл — призрак, существо, способное говорить и передвигаться, но которое никто не слышит и не замечает его присутствия.

Его ужасно мучило это положение без вины виноватого, но единственное объяснение этой метаморфозы с его родителями было как нож в сердце: их поведение означало, что вся родительская любовь растрачена на них обоих до смерти Джорджа, и младшего любили больше, а на старшего теперь не оставалось ничего, и что бы ни случилось — этого не изменить. Приставив ухо к замочной скважине этой двери, можно услышать почти осязаемое дыхание безумия.

Возвращаясь к своим собственным действиям, словам, надеждам со времени смерти брата, Билл чувствовал, как убежденность Ричи передается и ему, но комплекс вины перед покойным братом не хотел отступать. Конечно же, он как старший брат отнюдь не был святым. Между ними бывали стычки, и даже нередко. Но в тот день?

Нет. Ничего не было. У Билла в тот день просто не хватало здоровья, чтобы всерьез затеять ссору с братом. Он больше дремал, видел сны, и во сне ему привиделось…

(черепаха)

…забавное животное; он никак не мог припомнить, на что оно походило; проснулся Билл, когда дождь заканчивался, а проснувшись, услышал недовольное ворчание Джорджи из гостиной. Он спросил брата, в чем дело. Джорджи поделился с ним, что пытался сделать бумажную лодку по указаниям в книжке «Сделай сам», и ничего не выходило. Билл попросил брата принести книгу… И теперь, сидя рядом с Ричи на ступенях семинарии, он вспомнил, как загорелись глаза брата, когда кораблик был готов, и как приятно ему было следить за восторженным выражением лица брата, в котором угадывалась искренняя любовь и обожание…

Кораблик опосредованно убил Джорджи, но Ричи прав: он — не ружье. И Билл не знал и не мог знать, что произойдет. Мальчик сделал глубокий судорожный вздох, уверовав в свою непричастность к смерти Джорджа. Будто камень с души свалился — пришло облегчение.

Он хотел было ответить Ричи и разрыдался.

Ричи неуклюже пытался успокоить Билла, предварительно осмотревшись вокруг: убедиться, что никто не примет их за парочку «фагов».

— Успокойся, Билл, все в порядке. Закрой краны.

— Я с-совсем н-не хотел п-п-п-пос-сылать его на г-гибель! — всхлипывал Билл. — У М-МЕНЯ И В М-МЫСЛЯХ ЭТ-ТОГО Н-НЕ Б-БЫЛО!

— Господи, Билл, понятно что не было. Если бы ты был сердит на него, то спустил бы со ступенек или что еще. — Ричи продолжал бессмысленно теребить его за плечо. — Пойдем, брось реветь, что ты как маленький.

Понемногу Билл успокоился. Он еще не пришел в себя, но душевная боль отпустила; слезы смыли горький налет постоянного самобичевания, и мальчик почувствовал себя лучше.

— Я с-совсем н-не хотел его с-смерти, — повторил он. — А если т-ты расскажешь, ч-то я п-плакал, я разобью т-тебе н-нос.

— Не скажу, — успокоил его Ричи, — можешь не волноваться. Он все же был твой брат. Если бы такое случилось с моим братом, я бы потерял голову.

— У т-тебя н-нет б-брата.

— Я говорю, если б был.

— Да?

— Да. — Ричи, помедлив, выразительно посмотрел на Билла, пытаясь придать тому уверенность. Билл вытирал глаза «сопливчиком», и Ричи решил, что все позади. — Все же я никак не возьму в толк, зачем Джорджи тебе привиделся. Может, все дело в фото… и оно связано с этим… ну, с клоуном?

— Джу-джорджи н-не м-мог знать. М-может, он д-думал…

Ричи понял смысл и махнул рукой.

— Убийца знает, что о нем думают, Большой Билл. — Слова были произнесены со снисходительностью мастера к подмастерью. — В Библии сказано: даже если мы не увидим в зеркале, то после смерти увидим сквозь него. Это то ли из Первого Послания Салоникийцев, то ли из Второго — Вавилонцев. Я точно не помню. Это значит…

— Я з-знаю, что эт-то з-значит, — негромко прервал его Билл, думая о своем.

— Что ты имеешь в виду?

— А?

— Ладно, давай пойдем в комнату и посмотрим. Может, и разрешим загадку убийцы.

— Я б-боюсь.

— Думаешь, я не боюсь? — спросил Ричи, подумав, что это подтолкнет Билла. Однако внутри что-то шевельнулось, и мальчик понял, как он недалек от истины.

4

Они прокрались в дом Денборо как пара призраков.

Отец еще работал. Шарон Денборо сидела на кухне, читая газету. В холл просачивался запах жареной рыбы. Ричи успел звякнуть домой, что он не умер, а всего лишь в гостях у Билла.

— Кто там? — встрепенулась на кухне Шарон, когда Ричи положил трубку. Мальчики с тревогой переглянулись. Билл крикнул:

— Это я, мам. И Р-р-р…

— Ричи Тозье, мэм, — докончил тот.

— Привет, Ричи, — бесстрастно отозвалась она. — Останешься ужинать?

— Благодарю, мэм. Мама заберет меня через полчасика.

— Передавай ей привет.

— Хорошо, мэм.

— П-пойдем, — шепнул Билл. — Хватит т-трепаться.

Мальчики поднялись в комнату Билла. С первого взгляда становилось ясно, что это обиталище подростка; именно такой художественный беспорядок и приносит матерям мигрени. На полках беспорядочно громоздились комиксы; книги лежали и на письменном столе, соседствуя с моделями, играми и штабелем «сорокапяток». Среди этого выделялся старенький конторский «ундервуд»: подарок родителей на позапрошлое Рождество. Билл время от времени печатал на нем свои рассказы; этим он занялся со дня смерти брата — хоть какая-то возможность разгрузить воспаленное воображение.

На полу перед кроватью стоял патефон, прикрытый ворохом одежды. Билл убрал ее в шкаф и снял со стола пластинки. Порывшись в них, он отобрал с полдюжины «сорокапяток». Положив их на засаленную крышку, он завел патефон. «Флитвуд» заиграл «Войди неслышно, дорогая».

Ричи сморщил нос.

Билл ухмыльнулся, стараясь не обращать внимание на участившееся сердцебиение.

— Они т-терпеть н-не м-могут рока. Эту п-подарили м-мне на день рождения. Вместе с двумя д-дисками П-пэта Б-буна и Т-томми Сэндса. К-когда их нет д-дома, я з-завожу «Маленького Ричарда» или Д-джея Хокинса. Если она услышит п-патефон, т-то п-подумает, что м-мы в м-моей к-комнате. П-пойдем!

Комната Джорджи была напротив; дверь в нее закрыта. Ричи бросил на нее взгляд и облизнул губы.

— Они не закрывают ее? — шепотом спросил он. Внезапно ему захотелось, чтобы она была заперта, он даже поверил в это.

Побледневший Билл отрицательно мотнул головой, поворачивая ручку. Вошел и обернулся к Ричи. Тот последовал его примеру. Билл прикрыл за ним дверь; звуки музыки из комнаты напротив стали едва слышными. Щелкнувший замок заставил Ричи подскочить на месте.

Он огляделся, в равной мере смущенный и взволнованный, и сразу обратил внимание на воздух в комнате: «Очень давно не открывали окон. Черт возьми, да здесь долго не выдержишь — задохнуться можно!» Ричи поежился и опять облизнул пересохшие губы.

Его взгляд упал на кровать Джорджа; он подумал, каково сейчас младшему Денборо на кладбище Маунт-Хоп; руки не сложены, как принято, на груди — у Джорджа оставалась лишь одна.

У мальчика вырвался возглас удивления. Билл вопросительно обернулся к нему.

— Ты прав, — кивнул Ричи. — Здесь неприятно. Не понимаю, как ты мог ходить сюда один.

— Эт-то же м-мой б-брат, — пояснил Билл.

На стенках висели детские рисунки; один из них представлял собой «Страшилу Тома» — персонажа из серии «Капитан Кенгуру». На других были Дональд Дак, Хьюи, Луи и Дьюи в енотовых шапках. Дальше виднелась картинка-раскраска Джорджа, изображавшая мистера Ду. Он включал зеленый свет детям, переходившим дорогу к школе. Под картинкой была подпись: «МИСТЕР ДУ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ ОБ ОПАСНОСТИ!»

«Парнишка не слишком аккуратен», — подумал Ричи и тут же содрогнулся при мысли, что «парнишка» уже никогда не сможет стать аккуратнее. Взгляд перебежал на столик у окна. Там, видимо, рукой миссис Денборо были сложены все табеля Джорджа, оставленные полуоткрытыми. Вновь пришло в голову, что их число никогда не вырастет, потому что линия жизни мальчика неожиданно оборвалась. Следом за этой мыслью шла другая, еще более тревожная, — о собственной смерти. Будто массивный железный ящик свалился набок — так отчетливо плеснулась в голове эта мысль. «И я могу умереть! И каждый из нас. Все мы смертны».

— Ох парень, парень, — потрясенный, только и вымолвил Ричи.

— Д-да-а-а, — полушепотом протянул Билл, садясь на кровать Джорджа. — Гляди.

Ричи проследил за пальцем Билла, наставленным на сброшенный на пол фотоальбом. «МОИ ФОТОГРАФИИ, — прочел Ричи. — ДЖОРДЖ ЭЛМЕР ДЕНБОРО, 6 лет».

«Шесть лет, — опять пронзила его мысль. — Навек шестилетний! И такое может стрястись с каждым!»

— Он б-был открыт, — полушепотом сказал Билл. — Раньше.

— Но теперь-то закрыт, — с видимым трудом выговорил Ричи. Он сел поближе к Биллу, не спуская глаз с альбома. — Почти все книги сами закрываются.

— С-с-страницы — м-может б-быть, но не об-бложка. Она с-сама. — Билл с мольбой посмотрел на приятеля; его темные глаза мерцали на бледном как смерть лице. — Он ждет, ч-что т-ты откроешь. Т-так м-мне к-кажется.

Ричи нехотя поднялся с кровати и осторожно приблизился к альбому. Он валялся у окна — темное пятно на фоне светлых занавесок. За занавесками размеренно покачивала ветвями яблоня в саду Денборо.

Мальчик с усилием перевел взгляд на альбом.

В середине блока страниц проглядывало засохшее каштановое пятно; но это мог быть и пролитый кетчуп. Почему бы и нет. Сознание угодливо нарисовало картинку: Джорджи разглядывает фотографии, перелистывая страницы, и одновременно жует горячие сосиски с соусом или гамбургер; неосторожное движение и — соус проливается на альбом. Вполне могло быть: ведь Джорджа не назовешь столпом аккуратности. Значит, кетчуп?.. Да нет, не в нем дело.

Он неуверенно протянул руку и тут же отдернул ее: от альбома веяло холодом; и это несмотря на теплый летний вечер, на солнечные лучи, бившие в окно в течение длинного дня.

«Черта с два я его открою, — думал Ричи. — Совсем не хочется глядеть на этот дурацкий старый альбом, на совершенно незнакомые лица. Может, сказать Биллу, что я передумал, и пойти с ним почитать комиксы в его комнате перед возвращением домой. Вернусь, поужинаю и лягу спать пораньше — слишком устал сегодня. А завтра проснусь… Конечно, это кетчуп, а что же еще?»

Тем не менее он взял альбом негнущимися пальцами, хозяин которых, казалось, находился в тысяче миль отсюда, и принялся перелистывать фотографии людей и мест, теток, дядек, ребятишек, зданий, «фордов» и «студеров», почтовых ящиков, караульных будок, телефонных кабин, сточных канав, водонапорной башни, развалин заводов Китченера…

Его пальцы, обретя уверенность, споро перелистывали плотные листы альбома, пока не наткнулись на пустые страницы. Ричи вернулся назад. Последним был снимок центра Дерри, Мейн-стрит и канала, датированный 1930 годом.

— Здесь нет фото Джорджи, — заявил Ричи, непонимающе подняв глаза на Билла. — О каком фото ты говорил, Большой Билл?

— Что-о-о?

— Вот последнее фото — Дерри в старину. За ним — пустота.

Билл поднялся с кровати и присоединился к Ричи. Но и ему представилась лишь тридцатилетней давности городская площадь со старомодными машинами, фонарями и почти неузнаваемым каналом. Следующая страница, как и сказал Ричи, была пустой.

Совершенно пустой. Лишь уголок белел, доказывая, что там раньше что-то было.

— Она б-была з-здесь, — сказал Билл, ткнув пальцем в этот белеющий уголок. — Г-гляди.

— Проклятье! Как ты считаешь, что могло произойти?

— П-понятия н-не имею…

Билл принял альбом из рук Ричи и стал искать пропавшую фотографию. Через минуту и он убедился в том, что она исчезла. Затем они вдвоем буквально вывернули альбом наизнанку: фото не было.

Альбом самопроизвольно раскрылся на листе, где изображался их город в старину, когда их обоих не было и в помине.

— Ого! — вдруг воскликнул Ричи, отбирая у Билла альбом. В голосе слышалось изумление, а вовсе не испуг. — Черт возьми!

— Ч-что? Ч-что т-такое?

— Мы. Это же мы! Да ты посмотри только!

Билл уцепился за альбом с другой стороны; в таком положении мальчики стали похожи на хористов перед репетицией. Билл тяжело задышал, и Ричи, заметив это, подумал, что сам сейчас выглядит не лучше, а Билл увидел то же самое.

Под черно-белым глянцем старого фото проявлялось другое: двое мальчиков шли по Мейн-стрит к месту, где канал уходил под землю. Они были четко видны на фоне бетонного парапета. Один — в бриджах, другой — в чем-то вроде матросского костюмчика и кепи из твида. Мальчики были сняты в 3/4 и глядели куда-то в дальний конец Мейн-стрит. Мальчик в бриджах был, без сомнения, Ричи Тозье, а в другом без труда угадывался Билл.

Они зачарованно уставились на собственное фото, где были раза в три моложе. У Ричи пересохло во рту, и язык показался хрупким как стекло. В нескольких шагах от них мужчина на фото пытался удержать на голове фетровую шляпу, полы его пальто распахнулись, раздуваемые порывами ветра. По улицам бежали «пирс-эрроу», «шевроле», «ти»…

— Н-не верится… — начал было Билл, и в это мгновение фотография ожила.

«Ти», захваченная фотографом в момент проезда через перекресток, прошла его, оставив после себя дымный выхлоп, и понеслась к Ап-Майл-Хилл. С водительского сиденья в окно протянулась белая рука, сигнализируя о повороте. Машина прошмыгнула на Корт-стрит и исчезла с фото…

В движение пришли «пирс-эрроу», «шевроле», «паккарды», будто на фотографии зажегся зеленый сигнал светофора. Полы пальто мужчины через двадцать восемь лет опустились; ему удалось поглубже натянуть на голову шляпу…

Двое мальчишек завершили оборот и оказались в фас, и Ричи разглядел предмет их внимания на фото: паршивую дворнягу, перебегавшую Сентер-стрит. Мальчик в матросском костюмчике — Билл — засунул в рот два пальца и свистнул. (Потрясенному Ричи даже показалось, что он слышит этот свист, слышит рев двигателей. Звуки пробивались будто сквозь стеклянную оболочку, но Ричи готов был поклясться, что они были.)

Собачонка повернула голову и потрусила дальше. Мальчики переглянулись и расхохотались, похожие на пару бурундуков. Ричи в бриджах, дернув Билла за руку, указал в сторону канала, и они повернули туда.

«Нет, — пронеслось у Ричи, — не делайте этого, не ходите ту…»

Мальчики уже подошли к парапету, как вдруг через него со стороны канала перепрыгнул клоун с лицом Джорджа Денборо, зачесанными назад волосами, накрашенным ртом и черными дырами глазниц. В руке он держал нитку с тремя шариками. Другой рукой Джордж схватил за шею мальчика в матросском костюме…

— Н-н-не-е-ет! — вскрикнул Билл, протянув руку к Биллу на фото.

Рука беспрепятственно вошла в глянец фотографии.

— Стой, Билл! — моментально среагировал Ричи, схватив его за руку.

Он чуть не опоздал: кончики пальцев Билла уже прошли сквозь фото в потусторонний мир. Ричи увидел, как они угодили прямо в слой грима на лице клоуна и тут же потеряли между собой связь, уменьшившись в размерах. Это было похоже на оптический обман, возникающий, когда опускаешь руку в стакан с водой: рука кажется оторванной от надводной своей части.

В местах соприкосновения с фото пальцы Билла покрылись диагональными ранами, будто это было не фото, а большое бритвенное лезвие.

Ричи схватил Билла за плечо и оттолкнул; оба упали. Альбом Джорджа свалился на пол и захлопнулся с сухим треском. Билл засунул пальцы в рот, слизывая кровь; на глазах выступали слезы боли. Кровь продолжала тонкими струйками стекать по руке.

— Дай-ка посмотреть, — попросил Ричи.

— Жжет, — поморщился Билл. Он протянул руку, повернув ее тыльной стороной. Порезы «лесенкой» задели указательный, средний и безымянный пальцы; мизинец, тоже коснувшийся поверхности фото (если, конечно, считать, что у фотографии была «поверхность»), остался невредимым. Только позже Билл признался Ричи, что на нем срезало ноготь.

— Боже, Билл, — вымолвил Ричи. «Дьявольщина» — единственное, что приходило в голову. Слава Богу, что ему хоть удалось оттолкнуть Билла, а то бы тот просто лишился пальцев. — Надо перевязать. Твоя мама…

— Оставь ее в п-покое, — отрезал Билл. Он потянулся за альбомом, капая кровью на пол.

— Не открывай! — взмолился Ричи, цепляясь за плечо приятеля. — Ты же потеряешь пальцы!

Билл стряхнул его руку. Он с выражением мрачной решимости ожесточенно отбрасывал страницу за страницей. Такая смена настроений напугала Ричи едва ли не больше, чем метаморфоза с фото. Билл с сумасшедшим взглядом искал нужное ему, и кровь — свежая — отпечатывалась на листах, пока еще не похожая на кетчуп, но со временем… кто знает.

А на фотографии был все тот же Дерри.

«Ти» вновь застыла на перекрестке, заняли свои позиции и другие автомобили. Мужчина с разлетевшимися полами пальто нахлобучивал шляпу.

Пара мальчишек исчезла.

Да, их не было. Но зато…

— Взгляни, — шепнул Ричи, показывая на край фотографии. Палец остановился на безопасном расстоянии. Над бетонным парапетом белело что-то полукруглое. Часть чего-то.

Может быть, воздушного шарика…

5

Мальчишкам посчастливилось вовремя покинуть комнату Джорджа: на лестнице уже слышались шаги матери Билла, а на стене отразилась ее тень.

— Вы что там, боретесь? — требовательно спросила она. — Я слышала стук.

— Н-немного, мам, — ответил Билл, стрельнув глазами на Ричи. «Тише», — говорили глаза.

— Я прошу тебя прекратить: того и гляди потолок рухнет.

— Х-хорошо, мам.

Шаги удалились. Билл обернул руку платком, который моментально намок. Мальчики спустились в ванную; Билл держал руку под краном с холодной водой, пока кровотечение не прекратилось. Смыв кровь, он увидел неширокие, но достаточно глубокие порезы. Зрелище розового мяса вызвало у Ричи спазмы в желудке. Он поспешил отвернуться.

— Чертовски жжет, — проговорил Билл.

— Какого черта тебе понадобилось совать туда руку, дуралей?

Билл с серьезным видом разглядывал пострадавшие пальцы. — Эт-то б-был к-клоун, — поднял он взгляд на Ричи. — К-клоун с лицом Джу-джу-джорджа.

— Ну и что? — парировал Ричи. — И Бен видел клоуна-мумию. А Эдди видел больного мудака — тоже клоуна.

— С-сифилитика.

— Неважно.

— М-может, эт-то и впрямь к-клоун?

— Это чудовище, — внятно произнес Ричи. — Разновидность, обитающая в Дерри. И убивающая детей.

6

Как-то в субботу, после инцидента с запрудой в Барренс, мистером Неллом и ожившей фотографией Ричи, Бен и Беверли Марш заплатили за то, чтобы посмотреть на чудовище — и даже не на одно, а на двух. Платил, правда, один Ричи. Чудовища оказались отталкивающими, но не опасными. Они похищали свои жертвы на сцене театра «Аладдин»; Ричи, Бен и Бев занимали места на балконе.

Оборотень, которого играл Майкл Лэндон, был не слишком страшным — наверное, из-за прически, смахивавшей на утиный зад. Другим был Гэри Конуэй, игравший роль головореза. Он напоминал потомка Виктора Франкенштейна, кормившего в подвале аллигаторов. Еще в программе была кинохроника о последней парижской моде и запуске ракет на мысе Канаверал, пара мультиков «Уорнер Бразерс» и еще два других. В перечне фильмов, полученном каждым зрителем (для выделения наиболее полюбившихся), Ричи выделил два: «Я замужем за пришельцем» и «Кляксу».

Бен сидел тихо как мышь во время показа. Ричи был на 99% уверен, что мысли парня заняты Генри, Белчем и Виктором. Однако Бен совершенно забыл о недавних проблемах (троица хулиганов лузгала семечки почти у самого экрана и гигикала). Причиной его молчаливости была Беверли — такая близкая, что Бен чувствовал себя совершенно разбитым. По телу бегали мурашки, и при каждом движении девушки в кресле его бросало в жар. А когда ее рука просительно (она просила кукурузы) дотрагивалась до руки Бена, его бросало в дрожь. Позже три часа, проведенные рядом с Беверли в темноте, показались ему вечностью.

Ричи, которому было совершенно наплевать на телячьи восторги Бена, находился наверху блаженства. Для него было истинным наслаждением смотреть фильмы ужасов в театре, заполненном вскрикивавшими в ключевые моменты ребятами.

В пятницу утром в «Новостях» он смотрел «Твин-Шок-Шоу» и вскоре совершенно забыл, как плохо спал ночью накануне, как вставал среди ночи в туалет, включая свет и чувствуя, что если не опорожнится — ни за что не заснет. Но пришло утро, и все заняло свои места… почти все. Ему даже пришло в голову, что у них с Биллом разыгралось воображение. Хотя раны на пальцах и не были воображаемыми, но может быть, Билл порезал пальцы, неосторожно переворачивая листы. Очень плотная бумага. Вполне возможно… Какого дьявола, не о чем думать больше, что ли? Чушь собачья…

И выбросив это из головы, Ричи встал, съел гигантское число оладьев, ориентируясь на опыт взрослых, посмотрел пару «ужасничков» по «телеку» и подсчитал наличность в кармане. Заключил, что она немного (даже больше подходило «несущественно») поубавилась, и пошел к отцу клянчить добавки.

Папа сидел за столом в белом халате зубного врача и наливал вторую чашку кофе; перед ним лежала газета, раскрытая на спортивных новостях. Отец Ричи был приятным мужчиной с тонкими чертами лица; он носил очки в металлической оправе, имел плешь на затылке и в 1973 году должен был умереть от рака горла. Он бросил взгляд на подчеркнутые Ричи фильмы.

— Ужасы, — заключил Уэнтуэрт Тозье.

— Точно, — усмехнулся Ричи.

— Считаешь, стоящие, — полувопросительно произнес отец.

— Конечно!

— И ты умрешь в судорогах, если не посмотришь эту муть…

— Точно! Именно так и будет! — Ричи свалился со стула, сжав собственное горло и высунув язык.

— Ричи, перестань кривляться, — одернула его мать, разбивавшая у плиты яйца для очередной порции оладьев.

— Итак, Рич, — произнес отец, когда мальчик занял свое место, — очевидно, я забыл дать тебе в понедельник денег. Иначе что могло побудить тебя спрашивать меня об этом в пятницу?

— Ну-у-у…

— Кончились?

— Ну-у-у…

— Очень глубокая мысль для парня с твоим интеллектом, — поджал губы Уэнтуэрт Тозье. Подперев рукой щеку, он вперил взгляд в сына. — Продолжай.

Ричи отреагировал немедленно — с интонациями Батлера.

— Ну да, ну да, папа, я истратил их, так что с того? Да, вот они были, и нет их. Пусть это будет моим вкладом в нашу… победу. Могу я, в конце концов, купить личного снайпера? За свой счет, а? Или свой собственный бруствер? И…

— Ага, свою собственную стреляющую хреновину, — закивал Уэнт, запустив ложку в земляничное варенье.

— Прошу прощения за вмешательство, — обратилась Мэджи Тозье к мужу, попутно положив на тарелку Ричи вареные яйца, — но мне совершенно непонятно, почему наш сын забивает голову подобной чепухой. — И она повернулась к Ричи.

— Ах мама, — вздохнул сын, натянув маску сокрушенности, но внутренне ликуя: он уже прочел в интонациях голосов родителей как в многократно перечитанных и излюбленных книгах, что достиг всего, что ставил целью на полдень субботы.

Уэнт широко улыбнулся и приблизил лицо к Ричи.

— По-моему, с моей стороны будет справедливым поставить одно условие.

— Да? И какое же, папа? — слегка натянуто улыбнулся в ответ Ричи.

— Да так, чепуховина. Ты же знаешь наш газон, правда, сын?

— Конечно, папа! Что ли подровнять?

— Именно, дорогой мой! — преувеличенно радостно откликнулся Уэнт. — Уж доведи, мой друг, до кондиции.

— Целиком?

— Ну конечно. Подстриги его, Ричи.

— Хорошо, папа, — произнес Ричи, внутренне ужаснувшись, не имел ли в виду отец и лужайку перед входом.

Уэнтуэрт Тозье растянул губы в широкой ухмылке.

— И именно целиком. Для тугодумов растолкую: спереди; сзади; слева и справа. Когда закончишь — протянешь ручонку за двумя зелеными портретами Джорджа Вашингтона с фасада и с пирамидами на обороте. Есть возражения?

— Не понял, папа, — Ричи становилось немного не по себе.

— Два доллара.

— Два доллара за весь газон! — вскричал мальчик голосом подстреленной газели. — Но у нас самый большой газон в квартале! Побойся Бога!

Уэнт, вздохнув, уткнулся в газету. Ричи прочел рубрику на первой полосе: «Пропажа мальчика вызывает тревогу». Моментально память подсказала про альбом Джорджа Денборо. Черт с ним — галлюцинация… даже если нет — статья сегодняшняя, а это было вчера.

— Похоже, тебе не слишком охота посмотреть эти фильмы, — оторвал Уэнт глаза от газеты, изучающе глянув на сына из-под очков. Взгляд старшего партнера в покере.

— Близнецам Кларкам ты платил вдвое: по два доллара каждому!

— Конечно, — согласился Уэнт, — но они не собирались наутро бежать в кино. У них просто не было такой возможности. А ты, мой друг, не только можешь себе это позволить, но и хочешь сделать это с максимальным комфортом. Ты можешь позволить себе съесть на завтрак пяток оладьев и пару яиц, или я неправ? — Произнеся это, Уэнт вновь прикрылся газетой.

— Он шантажирует меня, — кислым голосом обратился Ричи к матери, отправляющей в рот тост без масла: Мэджи решила похудеть. — Это шантаж, ты же видишь!

— Да, мой хороший, я вижу, — сказала Мэджи, — лишнее яйцо у тебя на подбородке.

Ричи машинально вытер подбородок.

— Три доллара, если я закончу завтра к вечеру, — предложил он в сторону газеты.

Газета опустилась, приоткрыв очки.

— Два с половиной.

— Черт возьми, ты как Джек Бенни.

— Мой кумир, — согласился Уэнт. — Совершенствуйся, Ричи. Извини, я все же просмотрю спортивный раздел.

— Дело, — вздохнул сын. Родителям всегда известно, где ты даешь слабину. И никогда их не переубедить… Ну что же, по крайней мере, у него будет время поупражняться в Голосах…

7

Закончить — спереди, сзади, справа и слева — ему удалось к трем часам пополудни, и в субботу Ричи вступил с дополнительными двумя с половиной долларами в кармане джинсов. Чертовски неплохо.

Он решил позвонить Биллу, но тот собрался в Бангор к логопеду. Ричи посочувствовал и, не утерпев, сказал в трубку:

— З-задай им п-перцу, Б-большой Билл!

— Т-твоя рожа — м-моя жопа, Т-тозье, — парировал Билл, повесив трубку.

Следующим абонентом стал Эдди Каспбрак. Он промямлил, что мать, мол, берет его с собой на весь день, и они поедут на автобусе по Эддиным теткам в Хейвене, Бангоре и Хэмпдене. Каждая из трех теток, по словам Эдди, была такая же толстая, как миссис Каспбрак, и все они были одинокими.

— Чмокнут в щеку и будут удивленно восклицать, как же я вырос, — делился Эдди.

— Что ж удивительного, Эд, — ведь ты почти такой же симпатяга, как я. Это просто бросается в глаза.

— Временами ты просто невыносим, Ричи.

— Брось, Эд. Ты собираешься на следующей неделе в Барренс?

— Почему бы и нет, если все соберутся. Будем играть в охоту?

— Может быть… У нас с Биллом есть, что тебе рассказать.

— А что?

— Лучше, если расскажет Билл. Ну пока. Привет теткам.

— Счастливо…

Третий звонок последовал Стэну, но парня наказали за разбитое окно. Окно разбилось во время игры с летающими тарелками. Так что Стэн лишался этих выходных и, возможно, следующих. Ричи принес соболезнования и выразил надежду, что среди недели Стэн все же сможет вырваться в Барренс. Стэн согласился, что это было бы неплохо, если, конечно, к тому времени отец не «уроет» его.

— Бог мой, Стэн, но ведь это всего лишь окно!

— Да, но оно большое!

Уже покидая гостиную, Ричи вспомнил о Бене Хэнскоме. Изучая телефонный справочник, Ричи дедуктивно вычислил, что Арлина Хэнском — мать Бена, поскольку она оказалась единственной женщиной с такой фамилией.

— Я бы рад, но у меня туговато с наличностью, — грустным голосом сказал в трубку Бен; к грусти примешивалось еще и смущение — всю наличность он исхитрился растратить на леденцы, попкорн, соломку и прочие лакомства.

— У меня зато в избытке; хватит нам обоим. — Ричи явно не хотелось идти в кино в одиночестве.

— Не может быть?

— Ну я тебе говорю! — нетерпеливо подтвердил Ричи. — Не веришь, что ли?

— Блеск! — изрек счастливый Бен. — Отлично! Два фильма ужасов… Ты сказал, второй про оборотней?

— Да.

— Обожаю фильмы про оборотней!

— Маэстро, смотри не уписайся.

Бен довольно рассмеялся.

— Встретимся у театра, окэй?

— Заметано.

Положив трубку, Ричи задумчиво поглядел на аппарат. Ему вдруг пришло в голову, что Бен одинок. Вот и весь секрет его геройства. Насвистывая, Ричи спустился вниз — почитать комиксы перед фильмом…

8

День выдался солнечный и прохладный. Ричи танцующей походкой передвигался по Сентер-стрит к театру, прищелкивая пальцами и мурлыча про себя мотивчик «Рокинг Робин». Он был в приподнятом настроении, а уж ходил в кино всегда в охотку; Ричи любил этот колдовской мир, мир чудесных сказок. И было немного жаль, что его друзья не смогли сегодня разделить с ним эту радость по причине занятости: Билл с логопедом, Эдди с тетками, старина Стэн, представлявшийся ему теперь убиравшим осколки перед входом или подметающим территорию перед гаражом.

Ричи вынул из заднего кармана марионетку на резинке и попытался «усыпить» ее. Ему доставляло определенное удовольствие «усыплять» игрушку, хотя порой на это уходило достаточно времени.

На полпути к театру его взгляд скользнул по девочке в бежевой плиссированной юбке и белой безрукавке, сидевшей на скамейке перед аптекой. Девочка была занята чем-то, издалека похожим на фисташковое мороженое. Волны рыжих волос рассыпались по плечам. Ричи был знаком лишь с одной особой, имевшей такой колер: Беверли Марш.

Бев нравилась Ричи. Можно сказать даже «очень нравилась». Но не как особа противоположного пола. Его восхищала манера девушки держаться (и он подозревал, что не одинок в этом; Салли Мюллер и Грета Бови тихо ненавидели Бев именно за это; глупые обезьянки не могли взять в толк, что это всасывается с молоком матери и никак не связано с проживанием в трущобах Лоуэр-Мейн-стрит; принцесса и в Африке принцесса), ее естественность и неплохое чувство юмора. К тому же у нее, как правило, водились сигареты. Вообще-то для Ричи она была «отличным парнем». И тем не менее раза два он задавался вопросами, какого цвета у нее могут быть трусики при столь, в общем-то, бедном гардеробе, — для дружеских отношений весьма нескромно.

И все же, заключал Ричи, Бев чертовски хороша.

Приблизившись к скамейке, на которой Бев поглощала мороженое, Ричи поправил воображаемый пояс, прикоснулся к воображаемой шляпе и… вообразил себя Хамфри Богартом. Добавив к этому необходимый Голос, он становился им — так, по крайней мере, ему казалось. (Со стороны же это был голос Ричи Тозье с небольшим акцентом.)

— Привет, моя сладкая, — сказал он, скользнув на скамейку рядом с Бев и посматривая на дорогу. — Похоже, ждать автобуса бессмысленно. Наци отрезали путь к отступлению. Последний самолет будет в полночь. Ты полетишь на нем. Так надо! Ну… до встречи.

— Привет, Ричи, — откликнулась Бев, развернувшись к мальчику; на правой щеке тенью воронова крыла запечатлелся кровоподтек. Ричи еще раз позавидовал ее выдержке и… ему пришло в голову, что Бев действительно красива. Прежде он не задумывался над вопросом, могут ли быть красивые девушки вне кино. Теперь понял: могут. Пожалуй, именно этот «фингал» заставил Ричи оценить по достоинству красоту Беверли, именно его инородность, неуместность подготовили почву к тому, чтобы мальчик обратил внимание на все остальное — глубину серо-голубых глаз, естественную яркость губ и молочный цвет по-детски гладкой кожи. Вокруг носика Бев рассыпались крохотные брызги веснушек.

— Что-нибудь не так? — дерзко вздернув головку, поинтересовалась Бев.

— Да, моя сладкая. Ты позеленела как лимбургский сыр. Но ничего, когда мы выберемся из Касабланки, ты пройдешь курс лечения в нашем лучшем госпитале. Твоя красота вернется к тебе, клянусь мамой.

— Пряник ты, Ричи. Хамфри Богарт говорит совсем по-другому. — Бев тем не менее улыбнулась.

Ричи придвинулся к ней.

— Ты в кино пойдешь?

— Денег нет. Покажи свою игрушку.

Ричи сунул марионетку ей в руку.

— Только верни потом. Ей время спать.

Как только ее пальцы скользнули к резинке, Ричи поправил очки жестом, который переводился однозначно: «ни фига себе!» Вывернув ладонь, Бев закрутила марионетку вокруг указательного пальца. Резинка вскоре намоталась, и марионетка замерла. Легкое движение пальцев — и она вновь ожила.

— Ну ты смотри! — восхитился Ричи.

— Проще пареной репы, — заявила девочка, продемонстрировав ту же операцию за еще более короткий срок.

— О, прекрати, — поморщился Ричи. — Ненавижу показуху.

— А если так! — озорно склонила головку Бев, вращая марионетку в другой плоскости. Остановив игрушку, она вернула ее Ричи и села на место. У Ричи отвисла челюсть.

— Закрой рот — муха залетит, — не удержалась от смеха Бев. Ричи последовал совету, громко лязгнув зубами.

— Да, напоследок у тебя потрясно получилось. Мне самому такое удавалось лишь дважды.

Дети потихоньку двигались к кинотеатру. Прошли Питер Гордон с Марсией Фэдден. Вероятно, они вышли вместе; Ричи счел, что им удобнее ходить вдвоем, поскольку шпаны на Уэст-Бродвее, где они жили, хватало всегда. Несмотря на свои двенадцать лет, Питер Гордон уже вполне созрел как мальчик, о чем свидетельствовали многочисленные угри на лице. Иногда его видели в компании Бауэрса, Крисса и Хаггинса, но сам по себе реальной угрозы он не представлял.

Заметив сидящих на лавке Ричи и Бев, он заорал:

— Тили-тили-тесто…

— …жених и невеста, — с заливистым смехом докончила Марсия.

— А это видела? — Бев сделала неприличный жест в ее сторону. Марсия смущенно отвернулась; ей не верилось, что Беверли Марш может оказаться столь непристойной. Гордон обнял ее и бросил Ричи через плечо:

— Позже поговорим, четырехглазый.

— Отцепишься от юбки — поговорим, — без выражения ответствовал Ричи. Беверли, содрогаясь от смеха, слегка привалилась к Ричи. Прикосновение Бев вовсе не было ему неприятно.

— Парочка ничтожеств, — процедила Беверли.

— Н-на, штанишки Марсии должны благоухать розовой водичкой, — глубокомысленно изрек Ричи. Беверли чуть не задохнулась от смеха, успев проговорить:

— Может, это «Шанель № 5»? — и скрыла лицо в ладонях.

— Может, ты и права, — рассеянно ответил Ричи, не имея ни малейшего представления, что это такое. — Бев?

— Да?

— Покажешь мне фокус с игрушкой?

— Ну наверное; я не пробовала по заказу.

— Как тебе удается — научил кто-нибудь?

В ее взгляде сквозило презрение.

— Никто не учил. Сама дошла. Это все равно что дирижировать палочкой. Я бы смогла…

— Однако же какой самонадеянный ребенок у твоих родителей, — округлил глаза Ричи.

— Да вот уж такие мы, — с вызовом произнесла она. — И курсов вроде не кончали…

— И взаправду сможешь?

— Конечно.

— Собираешься стать хормейстером в средней школе, ага?

Беверли скривила губы. Гримаса — одновременно циничная и печальная — была совершенно необъяснимой и даже озадачила Ричи своим скрытым напряжением почти как фото из альбома Джорджа, когда предметы на нем вдруг обрели подвижность.

— Оставим это Марсии Фэдден или Салли с Гретой. Розовая водичка. Папы, дающие «баки» на наряды. Они могут себе позволить это, я — нет.

— Да брось, Бев, какое это имеет значение…

— Имеет. — Она пожала плечами. — Да ладно, какая разница. Была охота кувыркаться перед публикой. Лучше смотри сюда.

И в течение следующих десяти минут Беверли демонстрировала Ричи искусство виртуозного обращения с марионеткой. Ближе к концу Тозье уловил принцип, но у него по-прежнему получалось хуже.

— Ты слишком напрягаешь пальцы — в этом все дело. Свободнее, — поправляла его девочка.

Ричи взглянул на часы у входа в «Меррит Траст» на противоположной стороне улицы и присвистнул, убирая марионетку в карман.

— Елки зеленые, Бев, надо поторапливаться. Надо же еще встретиться с Копной, а то он решит, что я передумал.

— Кто это «Копна»?

— Да Бен Хэнском. Это я его так прозвал. Ну, как Копна Калхун.

Бев посмотрела на Ричи с укоризной.

— Зачем ты так? Бен хороший парень.

— Не губите, мэ-ем! — возопил Ричи, изображая Пикканинни; он бешено завращал глазами и бил себя в грудь. — Клянусь, мэ-ем, я буду послушен…

— Ричи, — прервала его Бев.

— Да он мне тоже нравится, — пошел на попятный Ричи. — Мы вместе строили запруду в Барренс на днях да и вообще…

— Вы там были? Вместе с Беном?

— Ну да. Целой шарагой. Все вместе и свалили. — Ричи мазнул глазами по часам. — Надо бежать. Бен ждет.

— Окэй.

— Хочешь, пойдем вместе, если ты не слишком занята, — помедлив, предложил Ричи.

— Но я же сказала тебе: нет денег.

— Я плачу: я в них сегодня купаюсь.

Она выбросила пустой стаканчик из-под мороженого в урну и стрельнула в парня своими прекрасными серо-голубыми глазами, в которых плескались смешинки.

— О мой дорогой, а могу я поинтересоваться, когда мне ждать твоего визита?

Такой поворот совершенно не рассматривался Ричи и даже на момент вывел его из равновесия: он покраснел. Ричи считал свое предложение таким же естественным, каким оно выглядело по отношению к Бену… хотя говорил ли он что-нибудь о возврате? Но это в любом случае не должно касаться Беверли.

И Ричи решил положиться на судьбу. Он захлопал глазами, спасаясь от проницательного взгляда Бев, и краем глаза увидел, как слегка задралась ее юбка, когда она выбрасывала стаканчик. Слегка подняв глаза, он наткнулся на ее грудь.

Как обычно в моменты конфуза, Ричи обратился к дурашливым ужимкам.

— А как же! В назначенный срок! — пританцовывая перед Бев, он хлопал себя по коленкам. — Пойдем же, пойдем! Только не говори мне «нет»! Тогда мне останется лишь умереть. Пойдем!

— Ну и чудак же ты, Ричи, — рассмеялась Бев; румянец тронул и ее щеки. Это ей шло. — Вставай, а то нас арестуют.

Ричи встал, чтобы тут же шлепнуться на прежнее место, будто потеряв точку опоры. Он верил, что его чудачество сослужило добрую службу.

— Так ты идешь?

— Ну да, — ответила Бев. — Огромное спасибо. Подумать только! Я занесу твое имя в кондуит.

— Мне казалось, мы закрыли вопрос.

Бев вздохнула.

— Никакой в тебе романтики!

— Да уж, черт возьми!

И тем не менее он был доволен. И все вокруг приобрело розовые тона. Ричи то и дело поглядывал в сторону девушки. Бев же была слишком увлечена витринами магазинов, чтобы обращать внимание на Ричи, украдкой пожирающего взглядом ее рыжие волосы, изгиб шеи. Он даже попытался заглянуть за вырез блузки, но увидел лишь бретельки бюстгальтера… Хотя и это его развлекло. И случай с фотографией в комнате Джорджа Денборо казался таким далеким, давним… Надо было поторапливаться на встречу с Беном, но Ричи хотелось и дальше сидеть на скамейке и ловить взгляд ее широко распахнутых глаз. Как это было приятно…

9

Ребята прошли в фойе. Бросался в глаза ажиотаж вокруг автоматов со сладостями и особенно выбрасывавших пакетики с попкорном. Бена поблизости не было видно. Ричи недоуменно взглянул на Беверли; та пожала плечами.

— Может, он уже прошел внутрь?

— Он сказал мне, что совершенно пустой. А эта дочь Франкенштейна наверняка не пустит без билета. — Ричи кивнул в сторону миссис Коул, билетера в театре Аладдина с незапамятных времен; крашеные волосы этой особы до того истончились, что просвечивал скальп; отвислая губа служила отличной рекламой для помады цвета перезрелой сливы; щеки неумеренно нарумянены, брови подведены черным карандашом. Миссис Коул слыла демократичной: она в равной мере ненавидела всех детей.

— Дьявол, уже пора, но нельзя идти без него, — с тоской озирался Ричи. — И куда он запропал?

— Купи ему билет; мы можем подождать в фойе, — предложила Бев. — Когда он придет…

Бен в это время как раз заворачивал за угол. Он торопился, и брюхо под свитером ходило ходуном. Ричи он заметил сразу и приветственно поднял руку; но затем заметил рядом Бев и… рука застыла в воздухе. Он еще не понял, как ему расценивать эту неожиданность. Рука наконец упала, и парень медленно поплелся к ребятам.

— Привет, Ричи. — Он бросил краткий взгляд на Бев, опасаясь, что покраснеет как рак. — Привет, Бев.

— Здравствуй, Бен, — ответила девочка, и между ними двумя повисло молчание — свидетельство не взаимной неловкости, а скорее серьезного контакта. Ричи слегка кольнуло, что эта незримая ниточка, образовавшаяся между ними, никак не затрагивает его, напротив — исключает.

— Салют, Копна! — вымолвил он. — Я уж было подумал, что ты на меня за что-то бочку катишь. Ну, эти кинишки сгонят с тебя лишний жирок. Еще поседеешь, старина. Тебе определенно пригодится провожатый до дома, чтобы не так заметна была дрожь в коленках.

Ричи подошел; они пожали друг другу руки. Увидев, что Бев ему улыбается, Бен обрел дар речи.

— Я уже был здесь, — объяснил он, — но пришлось уйти и подождать за углом: пришли эти парни.

— Какие? — на всякий случай поинтересовался Ричи, хотя и знал ответ.

— Генри Бауэрс. Виктор Крисс. Белч Хаггинс. И еще с ними…

Ричи присвистнул.

— Наверно, они уже в зале. Что-то я не заметил, чтобы они стояли за конфетами.

— Наверно.

— На их месте я не стал бы тратить деньги на кино, а просто стоял бы почаще перед зеркалом, — изрек Ричи. — Все ж экономия.

Бев расхохоталась, Бен лишь изобразил улыбку; мысли его были заняты Генри, который лишь начал на этой неделе доставать его, а ведь пообещал, что разделается. И Бен верил в это.

— Слушай сюда, — сказал ему Ричи. — Мы идем на балкон. А они наверняка сядут на втором или третьем ряду.

— Ты думаешь? — Бен был убежден, что Ричи все еще не вполне осознает опасность, которую представляет эта троица. Н-да, положение не сахар…

Однако Ричи, лишь слегка познакомившийся с кулаками Генри и его друзей-дебилов (серьезных столкновений ему удавалось избежать), знал гораздо больше, чем казалось Бену.

— Я бы не пошел, если бы не знал наверняка. Я люблю ходить в кино, Копна, но не стану ради этого рисковать жизнью.

— Если они будут приставать, — вставила Бев, — мы попросим Фокси выставить их. — «Фокси» — так за глаза звали мистера Фоксуэрта, болезненного худого директора кинотеатра. Он был увлечен продажей конфет и попкорна, мурлыча под нос строку из псалма. В потертом смокинге и застиранной рубашке он сильно смахивал на агента похоронного бюро, знавшего лучшие времена.

Бен с сомнением переводил взгляд то с Бев на Фокси, то с Фокси на Ричи.

— Нельзя позволять им свободную охоту за тобой, ты согласен? — с ударением сказал Ричи.

— Конечно, — выдохнул Бен. В действительности он продолжал сомневаться, но присутствие девочки дисциплинировало. Не будь ее — он попытался бы уговорить Ричи перенести посещение кино на другой день, и зашел бы внутрь только в случае, если бы тот настоял. Но здесь была Бев, а рядом с ней он не мог позволить себе быть трусом. Сознание же того, что они будут сидеть рядом на балконе (даже если между ними окажется Ричи), приятно возбуждало.

— Подождем здесь до первого звонка, — предложил Ричи. Он вдруг усмехнулся и хлопнул Бена по плечу. — Не дрейфь, Копна, — дольше проживешь.

Брови Бена выгнулись; он подавился смехом. Глядя на него, рассмеялись и Ричи с Бев.

Ричи подошел к кассе. «Синегубка» бросила на него угрюмый взгляд.

— Добрый день, леди, — входил Ричи в очередную роль. — Смерть как хочется три «тики-тики» на эту старую киношку.

— Кончай кривляться и говори что надо, парень! — рявкнула «Синегубка» в круглое окошко кассы, сопроводив это таким движением бровей, что Ричи не оставалось ничего другого, как просто протянуть в окошко доллар и сказать: — Три, пожалуйста.

Билеты вылетели из окошка; вдогонку за ними полетел четвертак.

— Не буянить, не сорить, не бегать по фойе и по залу!

— Хорошо, мэ-ем, — протянул Ричи, поворачиваясь к ребятам. — Поистине сердце тает, когда видишь таких любвеобильных старушек.

Они подождали звонка. «Синегубка» из-за стекла смотрела с нескрываемым подозрением. Ричи познакомил Бев с их приключениями при постройке запруды в Барренс, вновь стараясь изобразить ирландский акцент мистера Нелла. Беверли, нахохотавшись всласть, могла издавать лишь судорожные смешки. Улыбка блуждала и по лицу Бена, хотя внимание его, в равной мере, было поделено между Беверли и пространством за стеклянными дверями…

10

На балконе было здорово. Во время показа первой ленты «Юный Франкенштейн» Ричи заметил Генри Бауэрса и Ко. Они, как и предполагал мальчик, сидели во втором ряду. С ними было еще пять-шесть старшеклассников, упиравшихся ботинками в передние сиденья. Фокси подошел и попросил снять ноги с кресел. Ноги убрались. Фокси отошел. Ноги заняли прежнюю позицию. Через 5-10 минут Фокси возвращался, и процедура повторялась. Парни, видимо, догадывались, что у директора не хватит духу выгнать их из театра.

Фильмы понравились. Сам «Франкенштейн» был очень неплох, хотя казался чрезмерно удрученным. В том, что с ним происходило, оказывался виноват не он, а сволочной гипнотизер, под влиянием которого он превращался в оборотня и совершал дурные поступки. Ричи удивило, что многим в зале очевидно нравились жестокости. Например, такое средоточие мерзости, как Бауэрс, смотрел фильм с видимым удовольствием.

Беверли оказалась сидящей между мальчиками и брала попкорн попеременно из их пакетиков, вскрикивала, закрывала глаза от ужаса, смеялась. Когда оборотень подкрадывался к девушке, занимавшейся в гимнастическом зале после уроков, Беверли даже отвернулась от экрана, придвинувшись к Бену, и Ричи явственно расслышал, как участилось дыхание толстяка.

В конце концов оборотня убили, и устами копа была провозглашена мораль фильма: так кончают все, кто делает неугодные Богу вещи. Опустился занавес, загорелся свет, послышались аплодисменты. Ричи был очень доволен, если бы не легкая головная боль, появившаяся совсем недавно. Возможно, придется менять очки. Усмехнувшись про себя, он подумал, что к окончанию школы будет, наверно, носить очки размером с банку из-под «кока-колы».

Вдруг Бен подпрыгнул в кресле.

— Они заметили нас, Ричи, — тускло произнес он.

— А?

— Бауэрс и Крисс. На выходе они посмотрели на балкон. Они нас видели.

— Ладно, ладно, успокойся, Копна. Олимпийское спа-а-акойствие. Мы выйдем через боковую дверь. Не волнуйся.

И они гуськом — Ричи первым — двинулись к выходу. За Ричи шла Бев. Бен в роли замыкающего оборачивался через плечо на каждой паре ступенек.

— Они серьезно достают тебя, Бен? — спросила Беверли.

— Определенно так, — отозвался Бен. — Мы подрались с Бауэрсом в последний день занятий.

— Ты сильно пострадал?

— Не так сильно, как ему хотелось, и он, наверно, хочет наверстать упущенное.

— Старина Хэнк тоже оставил приличный кусок шкуры, — промурлыкал Ричи. — Так мне показалось; не думаю, чтобы это пришлось ему по душе. — Он толкнул входную дверь, и ребята вышли на боковую улочку, вспугнув кошку, зашипевшую из мусорного бака и сиганувшую вниз по аллее, заканчивавшейся бетонной загородкой. Кошка буквально перелетела через нее, зыркнув в последний раз на детей. Бев вздрогнула, вцепившись Ричи в руку, и нервно рассмеялась.

— Ну и насмотрелась я!

— Да что ты… — начал Ричи.

— Вот и встретились, хрен моржовый, — раздался позади них голос Генри Бауэрса.

Ребята в испуге обернулись на голос. В конце аллеи стояла пятерка парней, среди которых легко угадывались Виктор, Белч и Генри.

— О черт, так и знал, — простонал Бен.

Ричи быстро повернул обратно, но входная дверь защелкнулась за ними, когда они выходили, и снаружи не хотела открываться.

— Прощайся с жизнью, падла, — процедил Бауэрс, бросившись на Бена.

Все происшедшее затем показалось Ричи продолжением фильма — другого. У него и в мыслях не было, что такое могло произойти в действительности. Обычно в подобных ситуациях более слабые получали свою порцию тумаков, теряли часть зубов и с плачем расходились по домам.

На этот раз все было иначе.

Вперед выступила Беверли, преграждая путь Генри с явным намерением перехватить его руку.

— Оставь его в покое! Выбери себе жертву постарше!

— Не встревай, сука, он же здоровый как грузовик, — огрызнулся Генри. — Уйди с…

Ричи выставил ногу — неосознанно, не задумываясь, что из этого может выйти. На нее наткнулся Генри, с ходу растянувшись во весь рост. Булыжное покрытие оказалось скользким: из бачков вытекали жидкие отходы. Потому Генри не просто растянулся, но еще и проехался.

Когда он попытался подняться, на рубахе запечатлелись следы кофейной гущи и гнилого лука…

— Ох и нарываетесь! — взвизгнул Генри.

Бен до этого момента стоял как вкопанный. А тут что-то будто щелкнуло внутри. Он издал что-то вроде рычанья, схватившись за мусорный бачок — поистине Копна Калхун. Лицо побледнело от ярости. Бен с размаху швырнул бак в поднимавшегося Генри и вновь сбил его с ног.

— Линяем отсюда! — крикнул Ричи.

Они побежали к выходу. Дорогу перегородил Виктор Крисс. Пригнувшись, Бен с ходу боднул его в живот.

— У-ух! — Виктор, согнувшись пополам, сел на булыжник.

Белчу повезло больше: он поймал Беверли за «конский хвост» почти у стены кинотеатра. Ударив его по руке, девочка вырвалась и побежала дальше, потирая ушибленное место. Ричи бежал следом, прихватив на всякий случай крышку от бачка, и когда Белч выставил на его пути массивный кулак, с размаху хватил по нему своим оружием. Раздалось звонкое «банг!»; Ричи судорогой свело руку почти до плеча. Белч вскрикнул, раскачиваясь от боли.

— Черт ее знает, из чего она сделана, — пробормотал Ричи про себя, припустив за убежавшими вперед друзьями.

Один из парней в конце аллеи все-таки поймал Бев. На него набросился Бен. Второй зашел к Бену с тыла и принялся дубасить его по спине. Но уже подоспел Ричи; его удар ногой пришелся по заду ближнего. Парень взвыл от боли. Ричи нашел руки приятелей и еще раз крикнул:

— Бежим!

Парень, с которым схватился Бен, выпустил Беверли и дал оплеуху Ричи. Ухо заныло, онемело и стало горячим. В голове зазвенело, будто на Ричи надели наушники.

Ребята выбежали на Сентер-стрит, привлекая внимание прохожих. Вверх-вниз плясал живот Бена; вверх-вниз подпрыгивал «конский хвост» Беверли. Ричи отпустил руку Бена, пытаясь удержать спадавшие с носа очки. В голове все еще звенело; Ричи заподозрил, что ухо распухло. Тем не менее настроение оставалось приподнятым. Его даже разобрал смех. Беверли моментально поддержала его. Хотел было присоединиться к ребятам и Бен, но помешало безнадежно сбитое дыхание.

Миновав Корт-стрит, они плюхнулись на скамью напротив полицейского участка: для ребят теперь это было самое безопасное место в Дерри. Беверли в знак признательности обняла мальчишек за шеи и слегка прижала.

— Это было здорово! — Глаза ее сверкали. — Вы заметили? Вы видели их рожи?

— Я нагляделся, — слегка задыхаясь, откликнулся Бен, — и больше не хочу.

Переглянувшись, они расхохотались. Ричи все же оглянулся — нет ли банды Генри, ведь им плевать будет, есть рядом полицейский участок или нет. «Бев права, — подумал он. — Здорово вышло!»

— Открывается Клуб Беглецов! — заорал вслух мальчик, заулюлюкал, поднеся руки ко рту и сложив их рупором.

— Дети, а ну бегом отсюда! Живее, живее! — крикнул коп, высунувшийся из окна второго этажа.

Ричи открыл было рот — изобразить очередную «жемчужину»: копа-ирландца, но Бен пнул его:

— Хватит, Ричи, — и сам удивился своей дерзости.

— Он прав, Ричи, — серьезно посмотрела на него Бев. — Бип-бип.

— Лады… Что вы намерены делать, ребята? Может, поищем Генри Бауэрса и предложим ему поиграть с нами во что-нибудь?

— Укороти язык, — сухо произнесла Беверли.

— Ого! Что это значит?

— Ничего… неужели непонятно?

Яростно покраснев, Бен тихо вымолвил:

— Этот парень… он не повредил тебе прическу, Беверли?

Девочка дружески улыбнулась ему, решив попутно вопрос, кто мог послать ей такой красивый «хайку» на почтовой открытке.

— Ничего страшного, Бен.

— Может, сходим в Барренс? — предложил поскучневший Ричи.

Вот так… туда они и убежали. Позднее Ричи осознает, что они провели остаток лета именно там. Барренс стал их местом сбора. Беверли, как и Бен — до встречи с шайкой Бауэрса, — не бывала там раньше. Юбка Беверли полоскалась на ветру. Бен ощущал приливы чувства к девочке, сильные как желудочные спазмы. Браслет на ее лодыжке бросал игривые блики в лучах летнего солнца.

Ребята перешли рукав Кендаскейга, недавно перегороженный запрудой (он ответвлялся на 70 ярдов выше по течению и сливался с основным в двухстах ярдах за городом), и по камням перебрались через ее восточный, более широкий, рукав. Слева от них взору представились два бетонных цилиндра со смотровыми люками; под ними выступали трубы канализационной системы, из которых слабенькими и чахлыми ручейками в Кендаскейг стекала загрязненная вода. «Кто-то наложит кучу в своем сортире, — припомнились Бену объяснения мистера Нелла, — а здесь это всплывет на поверхность». Его охватило раздражение — от собственной глупости и недальновидности. Мальчик припомнил, как однажды предпринял попытку что-то поймать здесь. Теперь-то уж такое вряд ли придет в голову. Наверно, значительно проще выловить «пипифакс»[36].

— Как красиво, — вздохнула Бев.

— Н-да, ничего себе, — согласился Ричи. — Облака, похоже, рассасываются, а ветерок прогонит москитов. — Мальчик бросил на Беверли взгляд, полный надежды. — У тебя есть сигареты?

— Нет, к сожалению — вчера выкурила последнюю.

— Жаль.

Свежий ветерок гнал по реке рябь. Ричи представил себе вид на Барренс из окна пассажирского состава: лачуги бедноты в предместье на холмах, бамбуковые заросли поймы и, наконец, городская свалка. Красотища!

Он вдруг вспомнил — наверно, по ассоциации с железнодорожным составом, — рассказ Эдди о сифилитике в заброшенном доме на Нейболт-стрит. Стараясь отогнать эту неприятную мысль, он повернулся к Бену.

— Что тебе понравилось больше, Копна?

— А? — рассеянно отозвался Бен. Пока Бев отрешенно взирала на реку, он позволил себе полюбоваться ее профилем. И синяком на щеке…

— Да из фильмов, тупица! что тебе понравилось?

— Как Франкенштейн бросал трупы крокодилам.

— Да, это сильно, — откликнулась Беверли, поежившись. — Терпеть не могу… Крокодилы, пираньи, акулы…

— Что там насчет пираний? — немедленно среагировал Ричи

— Это такие маленькие рыбешки, — ответила Беверли, — с крошечными, но очень острыми зубками. И если зайдешь в речку с пираньями, они оставят от тебя лишь скелет.

— О!

— Я смотрела однажды фильм, где героям надо было перебраться на другую сторону реки. В ней водились пираньи, а мост рухнул. Так они сначала пустили в воду корову, и пока пираньи отвлеклись на нее, перебрались вплавь. А потом показали, что осталось от коровы — один скелет. Меня целую неделю по ночам кошмары мучили.

— Ох, мне бы такую рыбку, — мечтательно произнес Ричи. — Я запустил бы ее Бауэрсу в ванну.

Бев прыснула.

— Мне кажется, он не слишком любит мыться, — изрек Бен.

— Не знаю, как насчет ванны, но этих парней надо остерегаться, — посерьезнела вдруг Беверли, трогая синяк на щеке. Встретив вопросительные взгляды ребят, она объяснила: — Отец позавчера запустил в меня тарелкой. Думаю, что на этой неделе я уже получила причитающееся.

Помолчали. Затем Ричи поделился тем, что ему больше всего понравилось в сегодняшнем фильме. Оказалось, что это — гипноз. Ребята еще некоторое время обсуждали виденное ими раньше, в том числе и постановки Альфреда Хичкока. Бев заметила на берегу реки цветы, один сорвала и поднесла попеременно к подбородкам мальчиков, объяснив вслух, что теперь они способны чувствовать то же, что она. Лицо девочки на одну-две секунды оказалось в такой близости от Бена, что ее хватило на всю последующую ночь сладких мечтаний.

Их безоблачное времяпрепровождение было нарушено звуками раздвигаемого кустарника и голосами. Дети обернулись на шум, и Ричи с тревогой подумал, что бежать-то некуда — сзади река.

Голоса приблизились. Мальчики поднялись на ноги и инстинктивно заслонили Беверли.

Из зарослей кустарника показался Билл Денборо. С ним был еще парнишка, которого Ричи почти не знал, только имя — Брэдли. Еще он помнил, что парень сильно шепелявит. Вероятно, они вместе ездили в Бангор к логопеду.

— Большой Билл! — воскликнул он и тут же перешел на имитацию. — Рады Вас видеть, мистер Денборо, сэр.

Билл коротко усмехнулся и поверх головы Ричи всмотрелся в остальных — Бена и Бев, остановив взгляд на Брэдли-Как-Его-Там. Беверли их поля ягода, говорил его взгляд, а Брэдли — чужак. Он мог остаться сегодня с ними и играть сколь угодно долго и даже вернуться вместе с ними домой, но полноправным членом их «клуба» не стал бы. У них был закрытый клуб, и Брэдли к нему принадлежать никак не мог.

Мысль принесла с собой какое-то смутное, но сильное чувство страха. Хотя не такое уж и смутное: так, пожалуй, чувствует себя человек, заплывший слишком далеко и внезапно охваченный смертельной, безнадежной усталостью. А вода уже начинает покрывать его с головой. «Мы вовлечены в нечто. Мы избраны. Это все не случайно. Но неужели это явь?» — неслось в сознании Ричи.

Затем все мысли перемешались как стеклянная крошка на каменном покрытии. Ну и черт с ними. Билл здесь, ему и карты в руки. Он уж вожжи из рук не выпустит. Он не только самый высокий — он самый главный. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб определить это, стоит лишь бросить взгляд мельком на Бев и Бена. Билл сильнее остальных, и не только физически. В парне было что-то притягательное и, как полагал Ричи, Билл обладал огромными скрытыми резервами мощи, о которых, вероятно, и сам не подозревал. А еще Ричи подозревал, что если Билл понравится Беверли, если она «положит на него глаз», то Бен не будет ревновать («как стал бы, — закончил Ричи мысль, — положи Беверли глаз на него»); он сочтет это естественным. Было нечто еще: Билл был красив. Глупо, конечно, об этом думать: Билл не девчонка — но факт есть факт. Денборо излучал силу и магнетизм — как рыцарь в историческом фильме, где в конце и плачешь, и кричишь, и хлопаешь в ладоши… Сильный и красивый. (Через пять лет, вспоминая о своем родном городе, Ричи Тозье придет в голову, что Джон Кеннеди имел определенное сходство с Биллом-Заикой. «С кем?» — удивится он собственной неожиданной мысли и, задрав голову, потрясет ею, пытаясь стряхнуть наваждение. «Да с одним парнем, которого я хорошо знал, — подумает он, со вздохом водружая очки на нос, и вернется к домашней работе. — С одним парнем, кого я хорошо знал сто лет тому назад».)

Билл Денборо, уперев руки в боки, одарил присутствующих широкой улыбкой и произнес:

— Н-ну вот, м-мы и з-здесь… Ч-что будем д-делать?

— А у тебя сигареты есть? — с надеждой спросил Ричи.

11

Через пяток дней, когда июнь уже отлетал, Билл поделился с Ричи намерением провести рекогносцировку окрестностей дома на Нейболт-стрит, где Эдди встретил своего сифилитика.

Они только что отъехали на «Сильвере» от дома Тозье. По дороге сюда — сумасшедшей гонке через Дерри — Ричи сидел на велосипеде, но за квартал до цели Билл ссадил его и повел «Сильвера» в поводу — во избежание ахов и охов матери Ричи.

Корзина багажника «Сильвера» изобиловала игрушечными шестизарядными револьверами — двумя Билла и тремя Ричи. Большая часть дня мальчиков прошла за игрой в стрельбу в Барренс. Компанию им составляла подошедшая позже Беверли Марш; на сей раз она пришла в линялых джинсах и со старенькой духовушкой «Дейзи», давно утратившей былую привлекательность и при нажатии на спуск издававшей вялый вздох, будто это не ружье, а надувной матрац. Беверли определили японским снайпером. Она неплохо лазила по деревьям и всегда неожиданно стреляла. Синяк на щеке девочки пожелтел…

— Что ты говоришь? — переспросил Ричи, слегка заинтригованный.

— Хочется з-заглянуть п-под к-крыльцо, — повторил Билл. Хотя Ричи не видел его лица, но в голосе явственно расслышал упрямство. Румянец на щеках подтверждал, что Билл не отступится. Мальчики подошли к дому. Мать Ричи сидела на веранде, читая книгу. Она помахала им рукой, позвав:

— Привет, мальчики. Как насчет холодного чаю?

— Сейчас подойдем, мам, — отозвался Ричи и повернулся к Биллу. — Но там же ничего нет. Он увидел бродягу и сделал ноги — ты же знаешь Эдди.

— Д-да, я з-знаю Эдди. А п-про фото в альбоме т-ты н-не з-забыл?

Ричи переминался с ноги на ногу, чувствуя себя весьма неуютно. Билл поднял правую руку: пластыря не было, и на трех пальцах краснели отчетливые рубцы.

— Ну и…

— С-слушай в-внимательно, — медленно начал Билл, заглядывая Ричи в глаза. Вернувшись к случаю с Эдди, он провел параллель между ним и происшедшим с Беном и связал оба случая с ожившей фотографией. Билл упорно настаивал на версии, что этот клоун — убийца детей, причем всех найденных в городе мертвыми с прошлого декабря. — А ч-что если н-нашли не всех? Ч-что если т-те, к-кого не н-нашли, т-тоже убиты к-клоуном? Скажем, Эдди К-коркоран?

— Но его же отчим затуркал, — возразил Ричи. — Ты что — газет не читаешь?

— М-может б-быть, а м-может и н-нет, — упорствовал Билл. — Я з-знал н-немного п-парня и з-знал, ч-что отчим бьет его. А еще я з-знал, что он убегал н-на н-ночь, ч-чтобы не встречаться с н-ним…

— Ты хочешь сказать, что клоун изловил его, когда Эдди убежал из дома, так? — задумчиво спросил Ричи.

Билл кивнул.

— Ну и что ты хотел там найти? Его автограф?

— Если это к-клоун, з-значит, он уб-бил и Джу-джу-джорджи, — упрямо сощурившись, Билл поедал взглядом Ричи. Во взгляде читались бескомпромиссность и беспощадность. — Я уб-бью его.

— Боже правый, — вздрогнул Ричи. — И как ты хочешь это сделать?

— У м-моего отца есть п-пистолет, — заявил Билл. С губ парня слетала слюна, но Ричи не обращал внимания. — Он н-не д-догадывается, ч-что я з-знаю. Н-на верхней п-полке в шкафу.

— Это пройдет, если он — человек, и мы найдем его сидящим на груде детских скелетов, — вновь возразил Ричи.

— Я налила чай, мальчики! Идите! — раздался голос матери Ричи.

— Идем, мам! — отозвался Ричи с фальшивым энтузиазмом и обернулся к Биллу. — Я не смог бы убить человека только за то, что на нем костюм клоуна, Билли. Ты мой лучший друг, но здесь я тебе не компания.

— А если т-там д-действительно г-груда к-костей?

Ричи промолчал, облизнув губы.

— А если это не человек, Билли, что тогда ты намерен делать? Если это какой-нибудь оборотень? Вдруг так оно и есть? Бен Хэнском рассказывал, что видел мумию, а шарики плыли против ветра и не давали тени. Фото в альбоме… это же нам не привиделось, Билли, я не думаю, что такое можно вообразить. А твои пальцы — тоже фантазия?

Билл угрюмо покачал головой.

— Так что делать, если он не человек, Билл?

— Т-тогда п-придумаем ч-что-нибудь еще.

— Ну да. Могу себе представить. Ты стреляешь в него раз 5-6, а он продолжает идти на нас как Франкенштейн в фильме, что мы смотрели с Беном и Бев. У тебя кончаются патроны, ты бросаешь пистолет, достаешь рогатку, стреляешь, а он все идет. Тогда я бросаю в него горсть чихательной пудры, и если уж он после этого не останавливается, тогда мы говорим ему: «Ну все, стоп. Так не бывает, мистер оборотень. Это мы проходили. Извините, но нам надо уйти». Так ты скажешь, Большой Билл?

Ричи пристально смотрел на приятеля; в голове часто пульсировало. Хотя в идее Билла осмотреть место под крыльцом брошенного дома и было что-то, но Ричи хотелось — и отчаянно хотелось — отговорить Билла от этого. Он действительно пытался сравнить это с тем, что видел в субботнем кинофильме, подстроить под него, но разум подсказывал, что все значительно серьезнее. То — кино, там чувствуешь себя в безопасности, можешь уйти в любой момент и сохранить свою шкуру в целости. Но фото в альбоме Джорджи — не кино. Он было полагал, что забыл об этом, и вот на тебе — шрамы на пальцах друга. А если Билла не остановить…

Невероятно, но Билл усмехался. Самым натуральным образом.

— Т-ты хотел п-посмотреть н-на фото. Т-теперь я хочу, ч-чтобы т-ты с-со-ставил м-мне к-компанию осмотреть д-дом. Б-будем в расчете.

— Черт тебя дери, — вырвалось у Ричи. Оба рассмеялись.

— З-завтра утром. — Билл считал вопрос решенным.

— А если все же оборотень? — допытывался Ричи, ловя взгляд командора. — Если пистолет твоего отца не причинит ему вреда, не остановит?

— П-придумаем ч-что-нибудь еще, — упрямо повторил Билл. — Д-должны п-придумать. — Запрокинув голову, он закричал как лунь. Через секунду его поддержал Ричи: проигнорировать было невозможно. Ребята спустились на веранду. Мать Ричи приготовила им два огромных бокала холодного чая с мятой и блюдце с ванильными вафлями.

— Т-тебе не хочется?

— Нет, конечно, но… я пойду.

Билл дружески хлопнул его по плечу — мол, все в порядке, не трусь. Однако Ричи знал, что этой ночью ему трудно будет заснуть.

— У вас такой вид, мальчики, будто вы о чем-то жарко спорили, — заметила миссис Тозье — с книжкой в одной руке и стаканом в другой. Усаживаясь в шезлонг, она выжидательно смотрела на них.

— А, чудак Денборо считает, что «Ред Сокс» вылетят в низшую лигу, — с ходу придумал Ричи.

— М-м-мы с п-папой считаем, ч-что им место в т-третьей, — уточнил Билл, расправляясь с чаем и вафлями. — П-потрясающе вкусно, миссис Т-тозье.

— Благодарю, Билл.

— «Сокс» вылетят в первую лигу не раньше, чем ты перестанешь заикаться, кашеед, — ухмыльнулся Ричи.

— Ричи! — прикрикнула на него мать, чуть не пролив остатки чая. Однако мальчики лишь расхохотались оба. И ей осталось лишь переводить недоуменный взгляд с одного на другого. Страх и недоумение тонкой холодной иглой вошли куда-то внутрь нее и вибрировали там.

«Я совершенно не понимаю их, — думала она. — Куда они уходят, что делают, чего хотят… и что с ними будет. У них такие отсутствующие лица и… я чувствую, что даже боюсь их… и боюсь за них».

Уже не впервые ей в голову приходило, что уж лучше бы у них с Уэнтом была дочь, этакая хорошенькая блондинка. Ходила бы в юбке, носила бы бант, лакированные туфли по воскресеньям. Она пекла бы пирожные и играла в куклы, а не в машины.

Хорошенькая белокурая девочка, которую она могла бы понять…

12

— Достал? — встревоженно спросил Ричи.

Мальчики ехали на велосипедах по Канзас-стрит мимо Барренс. Было десять утра. Небо затянула облачность. К полудню обещали дождь. Ричи накануне не смог заснуть до полуночи, да и у Билла набрякли мешки под глазами — каждый размером с сумку «Сэмсонайт». Видно, тоже плохо спал.

— Д-достал, — сквозь зубы выговорил Билл, похлопав себя по карману охотничьей куртки цвета хаки.

— Дай глянуть, — попросил заинтригованный Ричи.

— Позже, — усмехнулся Билл. — Еще к-кое-что. Н-ну-ка, п-посмотри. — Он потянулся и достал из кармана «булси».

— О черт, даже не верится, — рассмеялся Ричи.

Билл притворился задетым.

— Т-твоя идея, Т-тозье.

Эту алюминиевую штуковину Биллу подарили на предыдущий день рождения. Так сказать, компромисс, на который пошел Зак, имея в виду пожелание Билла обладать револьвером двадцать второго калибра и настоятельное требование жены «не давать ребенку его возраста играть с огнестрельным оружием». Инструкция указывала, что «рогатка вполне может служить оружием для охоты», если соблюдать все, что в ней написано. «В хороших руках «булси» ничуть не хуже лука или дробовика», — было написано в ней. Вместе с тем имелось и предостережение: рогатка обладала достаточной убойной силой, чтоб при неосторожном обращении нанести серьезную травму.

Билл еще не научился как следует пользоваться ею (и парню казалось, что теперь это уже вряд ли произойдет), но сознавал, что предостережение было нелишним; туго натянутая резинка придавала снарядам приличную скорость.

— Ну и как она тебе, Большой Билл?

— Т-так себе. — Это было полуправдой. После изучения картинок в инструкции и практики в парке он научился попадать в картонную мишень (была в комплекте) приблизительно раза три из десяти.

Ричи взял рогатку, взвесил на руке и молча вернул. Он сильно сомневался, что «булси» в деле расправы с монстром окажется оружием того же уровня, что и 22-й калибр.

— Та-а-к, — протянул он. — Ты, значит, принес рогатку. Отлично… А теперь глянь, что принес я! — И Ричи вынул из кармана своей куртки пакет. Картинка изображала лысого мужчину, говорящего «апчхи!» «Чихательная пудра», — гласила надпись выше.

Они переглянулись и расхохотались, похлопывая друг друга по спине от избытка чувств.

— М-мы хорошо п-подготовились, — наконец смог вымолвить Билл, все еще содрогаясь от смеха и вытирая глаза платком.

— Мы с тобой два идиота, Заика-Билл.

— Мне хочется п-поехать д-другой д-дорогой, — посерьезнел Билл. — Слушай. М-мы оставим т-твой велик в Б-барренс. Г-где я б-бросаю «С-сильвера». Т-ты с-сядешь сзади, если п-придется улепетывать.

У Ричи не было возражений. Конечно же, его «роли» в подметки не годился мощному «Сильверу». К тому же и Билл сильнее Ричи.

Мальчики заехали под мост, и Билл помог Ричи запарковать его «роли». Они сели, думая об одном и том же. Билл вынул пистолет отца.

— Ради Б-бога, осторожней, — предупредил он Ричи, вкладывая оружие ему в руку. — Эт-то н-небезопасно.

— Он что — заряжен? — спросил Ричи, замерев. «Вальтер» Зака Денборо, оставшийся с послевоенных времен, казался неимоверно тяжелым.

— Н-нет еще. — Билл хлопнул себя по карману. — Я взял н-несколько п-патронов. От-тец любит п-повторять, ч-что у н-неосторожного владельца п-пистолет з-заряжается с-с-сам. И с-стреляет. — Билл хитро посмотрел на друга, решив, что достаточно напугал.

Ричи понял. Конечно, это смертоносная штука, будь она 22, 30 калибра или вообще винтовка (хотя как раз винтовка-то у них в гараже лежала), и с огнестрельным оружием всякий почувствует себя уверенней. Но этот «вальтер»… от него исходили убийственные флюиды. Ричи остро ощутил его предназначение. Да, это не зажигалка.

Ричи повернул оружие к себе дулом, стараясь держать руку как можно дальше от спуска. Взгляд в черную пропасть воскресил в памяти недавнюю значительную ухмылку Билла. А еще он вспомнил слова отца: «Имей в виду, Ричи: незаряженных ружей не бывает. Это научит тебя быть с оружием осторожней».

Он вернул Биллу пистолет, про себя облегченно вздохнув. Тот вернул оружие в карман.

Теперь дом на Нейболт-стрит уже не так пугал Ричи… вместе с тем возросло опасение, что будет пролита кровь.

Мальчик поднял взгляд на Билла с намерением поделиться с ним этим соображением, но вслух произнес лишь:

— Пойдем?

13

Манера езды Билла каждый раз вызывала у Ричи опасения, что они в любой момент могут пропахать носами мостовую. Монстр-велосипед раскачивался из стороны в сторону. Одиночные выстрелы спиц превращались в бесконечную очередь. Машина со свистом рассекала воздух. Ричи закрыл глаза в ожидании неизбежного…

А Билл орал привычное:

— Вперед, «Сильвер»! С дороги!

Велосипед набирал обороты; раскачивание прекратилось. Ричи смог перевести дух, укрывшись от ветра за спиной Билла. Тот в крейсерском режиме оставлял позади улочку за улочкой, пока не показалась Уитчем-стрит, на которой было легко разгоняться… Что он и сделал, издав очередной боевой клич.

— Гони, Большой Билл! — возопил Ричи, еще не вполне оправившийся от испуга, но уже увлеченный скоростной гонкой. — Заставь его, наконец, ехать!

И Билл встал на педали, изогнувшись над рулем дугой. Глядя на приятеля, всем своим весом нажимавшего на педали, на его плечи, попеременно ходившие в такт, Ричи вдруг подумал, что сегодня им все нипочем… что они еще поживут на белом свете. Ну если и не оба — так Билл, по крайней мере. А Билл работал педалями, даже не подозревая о мыслях приятеля.

Бежали мимо ряды строений, перекрестки…

Кричал, подгоняя сам себя, Билл; кричал и Ричи — высоким и визгливым Голосом негра Джима…

Жилые дома кончились; пошли поля — унылые, как и небо над ними. Вдали показалась станция. Дугой от депо тянулся ряд одноколеек.

А вот и Нейболт-стрит. «ДЕПО-СОРТИРОВОЧНАЯ ДЕРРИ», — гласила пыльная и погнутая голубая табличка под названием улицы. Еще ниже был большой желтый знак с черными буквами, дополнявший верхний: «ТУПИК».

Билл повернул на Нейболт-стрит, подъехал к тротуару и, затормозив о бордюр ногой, слез.

— Д-дальше п-пешком.

Ричи медленно слез с велосипеда, прислушиваясь к самому себе: поднялось у него настроение или упало. Мальчики шагали по грязному, в трещинах тротуару. Впереди гудел, изредка смолкая, дизель.

— Т-ты не боишься? — почему-то заикнувшись, спросил Ричи.

Билл всмотрелся в приятеля и кивнул.

— Д-да. А т-ты?

— Конечно.

Билл рассказал Ричи, как накануне вечером расспрашивал отца о Нейболт-стрит. Зак говорил, что до войны на этой улице жили железнодорожники — механики, кондукторы, стрелочники, грузчики, носильщики. Чем дальше заходили мальчики, тем более грязными и неухоженными казались строения. Последние три-четыре по обе стороны улицы оказались попросту заколочены. На крыльце одного висела табличка «продается». Ричи подумал, что табличке не менее тыщи лет. Тротуар кончился; пошла разбитая дорога, из которой пучками росли сорняки.

Билл остановился и мотнул головой.

— Эт-то з-здесь.

Да, это был 29 дом по Нейболт-стрит. Ричи пришло в голову, что раньше здесь мог жить холостяк-машинист; его гардероб составляли джинсы, несколько пар рукавиц и пяток форменных фуражек. Этот работяга появлялся дома один-два раза в месяц, работал в саду, включив на полную громкость в доме радио, ел, наверное, торопясь и всухомятку (и абсолютно без овощей и фруктов — хотя и выращивал их для друзей, что иногда здесь бывали), а по ночам предавался воспоминаниям о знакомых девушках, оставленных в точках маршрута…

Красная краска дома давно выцвела, лишь местами сохранялись розоватые пятна. Окна с выбитыми стеклами заколочены досками. Дранка на крыше нуждалась в серьезном ремонте. Отовсюду пучками торчал мох. Лужайка перед домом заросла сорняками. Высокая изгородь, раньше беленая, теперь цвета хмурого неба едва виднелась поверх разросшегося кустарника и гигантских подсолнухов, насквозь пропыленных. Ветер качал их: казалось, они кивали друг другу головками: «Вот и мальчики пришли. Разве это не чудесно? Ведь это наши мальчики». Ричи поежился.

Пока Билл привязывал «Сильвера» к вязу, Ричи осмотрел дом. В толще травы у крыльца он увидел колесо и указал на него Биллу: об этом упоминал Эдди. Тот кивнул.

Не сговариваясь, мальчики окинули взглядом Нейболт-стрит — в обе стороны. Улица казалась вымершей. Лишь размеренный гул дизеля нарушал тишину. Редкие невидимые автомобили проезжали по дороге № 2.

Дизель пыхтел и стихал.

Качались подсолнухи. «Свежие мальчики. Хорошие мальчики. Наши мальчики».

— Т-ты г-готов? — голос Билла прозвучал совершенно неожиданно и заставил Ричи подскочить на месте.

— Ты знаешь, я подумал, что библиотечные книжки — я их уже давно взял — могут понадобиться. Наверное, надо…

— Н-не м-мели ч-чепухи, Ричи. Т-ты готов или нет?

— Ну да, — помявшись, ответил тот, прекрасно сознавая, что говорит чушь: к такому нельзя подготовиться.

Они пошли по траве к крыльцу.

— П-посмотри-ка.

Решетка в дальнем конце была отогнута в сторону розовых кустов. Рядом валялись ржавые гвозди, которыми она была закреплена. Цветущие и разраставшиеся по обе стороны кусты в этом месте были высохшими и мертвыми.

Приятели мрачно переглянулись: все, о чем говорил Эдди, сбывалось. Будто и не было двух прошедших месяцев.

— Неужели тебя и впрямь туда тянет? — умоляюще спросил Ричи.

— Н-н-неохота, но н-надо, — откликнулся Билл.

Сердце Ричи упало: Билл настроен решительно. В глазах приятеля сверкал металл; черты лица заострились: оно как бы повзрослело. «Наверное, он действительно готов убить ЕГО, если ОНО там до сих пор. Убить, отрезать голову, принести отцу и сказать: «Вот ЭТО убило Джорджа. А теперь поговори со мной, расскажи, как прошел день, кто проиграл и платил за утренний кофе…»

— Билл… — начал Ричи, но того и след простыл. Его приятель переместился к правой стороне веранды — месту побега Эдди. Ричи поспешил за ним, чуть не упал, споткнувшись о колесо, и нагнал Билла, когда тот присел, всматриваясь в темноту подвала. Доски были оторваны — видимо, тем бродягой, скрывавшимся здесь от январских холодов либо ноябрьских дождей.

Ричи тоже присел, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Внизу ничего не было, кроме прелой листвы и пожелтевших обрывков газет.

— Билл, — повторил он.

— Ч-что? — тот достал отцовский «вальтер», четыре патрона и зарядил пистолет. Ричи зачарованно наблюдал за действиями приятеля, затем еще раз вгляделся в полумрак. Увидел то, на что раньше не обратил внимания: битое стекло. Тускло поблескивавшие осколки. Желудок болезненно сжался. Рассказ Эдди был точен до деталей; все — правда. Осколки свидетельствовали, что стекло разбито изнутри. Из подвала.

— Ч-что? — переспросил Билл, подняв взгляд на приятеля. Лицо его побледнело и посерьезнело. Просто дышало нетерпением. И решимость на лице Билла заставила Ричи капитулировать.

— Ничего.

— Т-ты ид-дешь?

— Конечно.

Мальчики полезли в подвал.

Запах прелой листвы, которым в других обстоятельствах Ричи наслаждался, здесь раздражал. Листва подалась под его руками и коленями: слой листьев достигал, наверное, двух, а то и трех футов. А вдруг оттуда вылезет чья-то когтистая лапа?..

Билл разглядывал разбитое окно. Осколки стекла валялись повсюду. Фрамуга, видимо, разлетелась в щепки. Верх окна торчал как сломанная кость.

— Чертовски сильный удар, — выдохнул Ричи. Билл согласно кивнул.

Ричи толкнул друга локтем: мол, подвинься. Покрытие было неровным, в выбоинах. Земляной пол, как и листва, источал сырость. Печь слева упиралась в низкий потолок. А за ней… стойло, что ли? Это была первая мысль, пришедшая Ричи в голову, но кому придет в голову держать в подвале лошадь? Тут до него дошло, что в старых домах печи топили углем. Конечно же, это деревянный бункер для угля. В дальнем конце лестница наверх.

Билл слегка подвинулся вперед, и пока Ричи соображал зачем, ноги приятеля исчезли за разбитым окном.

— Билл! — громко прошептал он. — Боже, что ты делаешь? Вылазь!

Билл не отвечал, скользя вниз. Он слегка приподнял полы куртки и старательно избегал осколков. Через секунду Ричи услышал, как тот приземлился.

— А… насрать, — пробормотал Ричи, подбадривая самого себя, и всмотрелся в тьму, где только что исчез его приятель. — Билл, да ты из ума выжил!

— Ост-тавайся т-там, если хочешь, Р-ричи. С-стой н-на с-стреме, — донесся голос Билла.

Пришлось Ричи лечь на живот и просунуть ноги в окно подвала, пока они еще не отказались ему служить. Он успел подумать, что хорошо бы не порезаться при этом, как что-то схватило его за ноги. Ричи вскрикнул и замер.

— Эт-то всего лишь я… — раздался из темноты шепот Билла, и уже через секунду Ричи стоял на земле, отряхивая рубашку и жакет. — А т-ты ч-что п-подумал?

— Пришелец, — нервно усмехнулся Ричи.

— Иди сюда, и я…

— Пошел ты… — откликнулся Ричи; молот в груди повлиял и на голос, который теперь походил на блеяние. — Да ведь ты не отвяжешься, Большой Билл.

Они направились к бункеру: Билл с пистолетом в руке слегка впереди; Ричи, озираясь, шел по пятам. Дойдя до деревянного ограждения, Билл вдруг рванул по периметру, сжимая пистолет двумя руками. Ричи закрыл глаза и зажал уши в ожидании пальбы. Но ничего не происходило.

— Н-ничего к-кроме угля, — подтвердил Билл, издав нервный смешок.

Ричи застыл рядом с приятелем, всматриваясь. Угольная куча возвышалась почти до потолка в дальнем углу бункера; отдельные куски, черные как вороново крыло, валялись у самых ног мальчиков.

— Давай… — сказал Ричи, и тут дверь перед лестницей распахнулась, с грохотом ударившись в стену; на ступеньки пролился дневной свет.

Мальчики вскрикнули.

До слуха Ричи долетело недовольное ворчание, довольно громкое — как зверь в клетке. Появились на ступеньках ноги в джинсах… затем показались руки — руки? — лапы! Огромные и уродливые…

— З-залезай на кучу! — заорал Билл, но Ричи, повергнутый увиденным в шок, не мог двинуть ни рукой, ни ногой, вдруг, внезапно осознав, ЧТО идет к ним, ЧТО намерено похоронить их в подвале, ЧЕЙ запах доносился из углов его… осознав, но не двигаясь. — З-за к-кучей окошко!

Лапы были заросшими, мохнатыми; шерсть вилась спиралью; пальцы оканчивались неровными когтями. Ричи уже разглядел серебристую куртку — черную с оранжевым: цвета средней школы Дерри.

— Б-бежим! — кричал Билл, дергая Ричи и пытаясь вывести его из оцепенения. Ричи пополз наверх. Острые края больно задевали его; уголь осыпался под его руками. А ворчание приближалось.

Ричи охватила паника.

Охваченный ужасом, он изо всех сил карабкался наверх, не обращая внимания на осыпи и порезы, подвывая от страха. Вот показалось закопченное от угольной пыли окно. Ричи нащупал глазами едва различимую защелку и попытался отодвинуть ее. Запор подавался с трудом, а ворчание было совсем рядом.

Пистолет с грохотом выстрелил. Струя пороховых газов ударила в нос Ричи. Отшатнувшись, он понял, что крутит не в ту сторону. Изменив направление, он нажал, и окно со скрипом стало отходить. Руки мгновенно покрылись угольной пылью.

Пистолет еще раз выстрелил. Раздался крик Билла:

— ТЫ УБИЛ МОЕГО БРАТА, ПОДОНОК!

И здесь — показалось, что призрак, спускавшийся по ступеням, то ли смеется, то ли лает. Если это была человеческая речь, то очень слабо различимая. Но Ричи показалось, что ОНО сказало: «И тебя тоже убью».

— Ричи! — крикнул Билл, и Ричи услышал, как покатились куски угля под карабкавшимся вверх другом. Рычание и рев возобновились. Треснуло дерево. Со стороны призрака раздалась целая какофония звуков.

Ричи с силой толкнул окошко; его уже не беспокоило, разобьется ли стекло, поранит ли он руки — не до этого. Стекло не разбилось. Ржавый запор отлетел, и окно с треском распахнулось. Теперь уже весь Ричи был в угольной пыли. Он ужом юркнул на задний двор, чуть не задохнувшись от свежего воздуха, и уткнулся носом в сорняки. Инстинктивно отметил, что идет дождь. Гигантские подсолнухи размеренно качались над его головой…

«Вальтер» выстрелил в третий раз, и донесся яростный рев существа, затем голос Билла:

— ОНО достало меня, Ричи! Помоги!

Ричи развернулся на карачках и увидел округлившееся от ужаса лицо друга, белевшее в оконном проеме.

Билл лежал, распростертый, на куче угля. Его руки царапали, тянулись к оконной раме и не доставали. Рукава рубашки и куртки задрались. Он соскальзывал… нет, его тащило вниз нечто, не видимое Ричи; лишь позади Билла металась массивная тень, существо невнятно ворчало, но звуки походили на человеческую речь.

У Ричи не было нужды видеть ЕГО: он достаточно насмотрелся ужасничков в «Аладдине». И хотя то, что происходило теперь, было больше похоже на безумие, совершенное безумие, разум подсказывал Ричи, что все происходит наяву.

Оборотень схватил Билла Денборо. Не Майкл Лэндон со слоем грима на лице и искусственной шерстью. А натуральный.

Как бы в подтверждение кошмара Билл вновь закричал.

Ричи, придвинувшись, поймал руки друга. В одной намертво был зажат пистолет, и уже во второй раз за день на Ричи глянул черный зрачок… только теперь он был заряжен.

Они тащили Билла в разные стороны: оборотень за ноги, Ричи за руки.

— Исчезни, Ричи, — крикнул Билл. — Проваливай!

Из полумрака неожиданно вынырнула морда оборотня; низкий скошенный лоб, череп, покрытый жидкой растительностью, впалые волосатые щеки, темно-коричневые глаза, светящиеся умом и беспощадные. Рот (пасть?!) раскрылся в свирепом рыке. Белая пена струйкой стекала по углам толстых губ на подбородок. Ричи отметил, что волосы зачесаны назад — пародия на молодежную моду. ОНО откинуло голову назад, зарычав и не отрывая глаз от Ричи.

Билл беспомощно елозил по угольной куче. Ричи по-прежнему тащил его за руки, и ему показалось даже, что он перетягивает. Но вот существо перехватило инициативу, и Билл стал сползать. ОНО было безусловно сильнее. ОНО крепко держало друга и вовсе не стремилось его отпустить.

И вдруг Ричи услышал собственный голос: жаргон ирландского копа. Мистера Нелла. Не просто имитацию Ричи Тозье, а точь-в-точь мистера Нелла. Так полицейский говорил, проверяя сохранность запоров магазинов в ночное дежурство.

— Оставь его, сынок, пока я не разнес твою черепушку! Клянусь Иисусом! Брось его, пока я не сделал форшмак из твоей задницы!

Существо издало рык; Ричи послышались в нем новые нотки. Страх? Боль?

Еще рывок — и Билл вылетел из окна в траву, уставившись на Ричи полными ужаса глазами. Вся его куртка спереди была черной от угля.

— Б-быстро! — выдохнул Билл. — Н-нам н-надо…

Уголь продолжал осыпаться, и в окне появлялась морда, постепенно заполнившая все пространство. ОНО зарычало, царапая когтями траву.

Билл покосился на зажатый в руке «вальтер», поднял его двумя руками, тщательно прицелился и выстрелил. Пуля попала в голову оборотня; по скуле на куртку потекла кровь.

Рыча, чудовище продолжало лезть в окно.

Ричи безотчетно полез в карман и нащупал пакет с чихательной пудрой. Пока оборотень пролезал в окно, Ричи вскрыл пакет и с криком:

— Возвращайся в свою берлогу, малыш! — высыпал порошок перед существом. Морда скрылась в белом облачке. Рычание прекратилось. ОНО уставилось на Ричи с нескрываемым удивлением и чихнуло. Глаза покраснели, затуманились, завращались и остановились на Ричи, как бы запоминая его.

Затем оно чихало уже безостановочно, извергая потоки слюны и слизи. Чихнув в очередной раз, существо попало в Ричи. Слизь, коснувшись кожи, зашипела и задымилась как кислота. Ричи отскочил с возгласом испуга и отвращения.

Злобное выражение существа явственно сопровождалось теперь гримасой боли — от выстрелов Билла, попавших в цель, и (еще больше?!) от имитации голоса полицейского и чихательной пудры Ричи.

«Боже, будь у меня еще пакет и какая-нибудь игрушка-пищалка, мне бы удалось нейтрализовать его!» — пронзило сознание Ричи; Билл дергал его за полу куртки, оттаскивая в сторону.

И как раз вовремя: оборотень прекратил чихать так же внезапно, как начал, и ринулся к Ричи. Тот споткнулся и сел с пустым пакетом из-под пудры, обескураженно глядя на существо, подсознательно отмечая его коричневую шерсть, алую кровь и такое сочетание черного и белого цветов, какого не встретишь в природе; он так и сидел бы, пока лапы оборотня не сомкнулись на его шее и когти не вцепились в горло, если бы Билл не вывел его из комы, рывком поставив на ноги.

Ричи, спотыкаясь, засеменил за другом. Они обежали дом. В сознании Ричи билось: «ОНО не может преследовать нас дальше — ведь мы уже почти на улице, ОНО не посмеет, не посмеет, не посмеет…»

Но ОНО продолжало преследование; за их спинами не прекращалось глухое ворчание. Билл с ходу запрыгнул на прислоненного к дереву «Сильвера», бросив пистолет в багажник вместе с игрушками. Оглянувшись, Ричи увидел оборотня, скачками приближавшегося к ним через лужайку. Он был менее чем в двадцати футах. Кровь на его куртке смешалась со слюной. Неестественно белела оголившаяся кость правого виска. На носу и щеках хлопьями висели остатки чихательной пудры. Ричи подметил еще две детали, которых раньше не было: вместо застежки на куртке красовались большие оранжевые пуговицы-помпоны; увидев другую, Ричи похолодел. Имя, вышитое золотом на школьной куртке, было его именем — Ричи Тозье.

Существо бежало прямо на ребят.

— Поезжай же, Билл! — не своим голосом заорал Ричи.

«Сильвер» поехал, но медленно, слишком медленно. Пока еще Билл раскатится…

Оборотень бежал наперерез и достиг улицы одновременно с мальчиками. Кровь струилась по его вылинявшим джинсам; постоянно оборачивавшийся Ричи заметил сквозь дырки в джинсах пучки бурой шерсти.

«Сильвер» раскачивался, Билл налегал на педали, привычно изогнувшись всем корпусом; от чрезмерного напряжения вздулись шейные мышцы. Но спицы стреляли все еще одиночными…

Чудовище мазнуло Ричи лапой; мальчик вскрикнул, отшатнувшись. Оборотень оскалился и взревел. Он был так близко, что Ричи мог разглядеть даже желтоватый налет в уголках глаз и почувствовать его тяжелое, смрадное дыхание. Оборотень щелкнул кривыми клыками.

Лапа вновь настигла мальчика, и опять Ричи закричал: ему показалось, что чудовище пытается оторвать ему голову, но промахивается. Лапа рассекла воздух совсем рядом, вогнав Ричи в холодный пот.

— Вперед, «Сильвер»! — крикнул Билл.

Он уже забирался на невысокий подъемчик, с которого удобнее было разгоняться. Быстрее затрещали спицы, а Билл все жал и жал на педали. «Сильвер» перестал раскачиваться, проскочив переулочек между Нейболт-стрит и дорогой № 2.

«Слава Богу, слава Богу…» — бессвязно повторял про себя Ричи.

Чудовище издало дикий рев («О Боже, ОНО настигает нас!»), и внезапный порыв ветра чуть не вырвал Ричи из багажника. Судорожным движением вцепившись в талию Билла, он сумел удержаться, и в этот момент оборотень лапой зацепил его куртку. «Сильвер» мотнуло, но Билл не выпустил руль. Ричи с ужасом представил себе, что будет, если тяжелый велосипед занесет, и их обоих выкинет на дорогу… Но куртка с треском порвалась, и у Ричи вырвался вздох облегчения.

Он оглянулся: прямо на него глядели мутные глаза убийцы.

— Билл! — пискнул он севшим голосом.

Билл услышал его и еще подналег — ровно настолько, чтобы было ясно: на карту поставлены их жизни. Внутри у него клокотало, на зубах появился металлический привкус, губы пересохли, а глаза буквально вылезали из орбит. Казалось, он хочет заставить «Сильвера» лететь, — такое у него было выражение.

Велосипед, почувствовав дорогу, набирал скорость. Он раскатывался, будто угадывая настроение хозяина.

— Вперед, «Сильвер»! — кричал Билл. — Вперед!

Ричи повернулся на тяжелое буханье обуви по дороге и тут же получил страшный удар лапой между глаз. Мальчику показалось, что треснул череп. Земля поплыла, появился звон в ушах, все остальные звуки померкли, и Ричи безотчетно приник к спине Билла. Теплая струйка крови затекала в правый глаз — теплая и жгучая…

Лапа взлетела и опустилась, на этот раз попало крылу велосипеда. «Сильвер» затрясся как в лихорадке, но сохранил прямолинейную траекторию. Ричи закрыл глаза в ожидании близкого конца…

14

Билл слышал, как их нагоняют, но не рисковал оборачиваться, чтобы не терять скорость. Он прекрасно понимал, что с ними может произойти, стоит клоуну настичь велосипед.

«Давай, дружок! — подгонял он мысленно. — Покажи, на что ты способен! Жми на всю железку! Вперед, «Сильвер»!»

Вот таким образом Биллу пришлось состязаться с дьяволом — на сей раз в клоунском обличье, с шаржированной красногубой улыбкой вампира и блестящими как серебряные монеты глазами. И, что было совершенно невероятно, поверх своей серебристой униформы с оранжевыми помпонами чудовище нацепило куртку ученика средней школы Дерри.

«Давай, дружок, давай, «Сильвер», ну что же ты!»

Нейболт-стрит осталась позади, и бежал велосипед вполне прилично. Не отстало ли чудовище? Билл не смел обернуться. Ричи вцепился в него мертвой хваткой, чуть мешая управлять, и Билл уже хотел было попросить приятеля ослабить захват, но боялся сбить дыхание.

Вот и стоп-сигнал: пересечение Нейболт с дорогой № 2. По Уитчем туда-сюда сновали автомобили. Это было как будто в другом мире.

Теперь, раз уж все равно надо тормозить, Билл рискнул бросить взгляд через плечо.

То, что он увидел, заставило его затормозить. Заднее колесо пошло юзом; голова Ричи болезненно толкнула Билла под правую лопатку.

Улица позади была пуста.

Лишь ярдах в 25, где обветшавшие домишки вытянулись похоронной процессией вплоть до депо, мелькнуло оранжевое пятно. Рядом с водосточной решеткой…

— Ух-х-х…

Слишком поздно Билл уяснил, что Ричи соскальзывает с «Сильвера». Глаза мальчика закатились; очки сидели криво, грозя свалиться; со лба медленно стекала струйка крови.

Билл схватил его за руку, отпустив при этом руль; «Сильвер», естественно, потерял равновесие, и мальчики свалились на мостовую, не успев сгруппироваться. Билл вскрикнул от колющей боли в предплечье. Ресницы Ричи дрогнули.

— Я покажу вам сокровища, сеньор, но остерегайтесь Добса, — простонал Ричи Голосом Панчо Ванилья, но Билла это не занимало: его заинтересовали вьющиеся коричневые волоски, прилипшие ко лбу Ричи рядом с раной. Билл стряхнул их. Голова Ричи дернулась.

— Ой! — вскрикнул он. Глаза, затрепетав, раскрылись. — Ты чего дерешься, Большой Билл? Ты же разобьешь мне очки! К твоему сведению, они и так на ладан дышат.

— Я б-было п-подумал, ч-что т-ты умер.

Ричи медленно сел и поднес руку ко лбу. У него вырвался тяжелый вздох.

— Что проис… — и тут к нему вернулась память. В глазах появился ужас, он крутнулся на коленках, часто задышав.

— П-перестань. Он от-т-стал, Ричи. Ушел.

Ричи смотрел на опустевшую улицу, и по щекам его катились слезы облегчения. Билл взглянул на друга и обнял его за плечи. Ричи прижался к Биллу. Ему хотелось выдать что-нибудь значительное, что-нибудь насчет «булси» применительно к оборотню… Но слова не шли, лишь рыдания.

— П-прекрати, Ричи, — пытался успокоить его Билл, — П-п-п-… — у Билла слезы оказались тоже не слишком глубоко запрятаны. Так они и сидели обнявшись, подле валявшегося на пустынной мостовой «Сильвера», и ручейки слез прокладывали светлые дорожки на их закопченных лицах…

Глава 9