– Я не знаю, – сказала она, понижая голос. – Прошу тебя. Она мне не сказала. Прошу тебя, не делай мне больно. Он отшвырнул вазу в мусорное ведро и поднялся.
Он ушел не оглядываясь, опустив голову, походкой большого неуклюжего медведя.
Она устремилась за ним и заперла дверь. Затем бросилась на кухню и заперла ту дверь тоже. После небольшого раздумья она, хромая, поднялась наверх, насколько быстро позволяла боль в животе, и заперла застекленную створчатую дверь на веранду; в этом не было необходимости – ему бы не пришло в голову карабкаться по столбу, чтобы таким образом снова проникнуть в дом. Он был не просто болен. Он был безумен.
Первый раз, когда она подошла к телефону, она положила на него руку и тут вспомнила, что он ей сказал.
Меня выпустят под залог, и я вернусь прямо сюда.., твои соски на обеденном столе, а глазки в судке для рыбы...
Она отдернула от телефона руку.
Кэй пошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Расквашенный нос напоминал помидор, глаз почернел. Она не заплакала; слишком сильны были пережитый позор и страх, чтобы она могла заплакать. О, Бев, я сделала все, что могла, дорогая, -подумала она. – Но мое лицо.., он сказал, что порежет мое лицо...
В аптечке она обнаружила дарвон и валиум. Немного поколебавшись, она наконец проглотила по одной таблетке каждого. Потом она направилась в госпиталь Сестер милосердия, чтобы там ей оказали медицинскую помощь, и познакомилась со знаменитым доктором Геффином, который сейчас был для нее единственным мужчиной, о котором она могла спокойно думать и которого ей не хотелось стереть с лица земли.
А отсюда снова домой, снова домой, ничего не поделаешь.
Она подошла к окну спальни и выглянула на улицу. Солнце уже клонилось к горизонту. На восточном побережье сумерки наступают поздно – в Мэне, должно быть, уже часов семь.
Ты можешь потом решить, обращаться в полицию или нет. Сейчас самое главное – предупредить Беверли.
Насколько, черт возьми, было бы легче, -подумала Кэй, – если бы ты сказала мне, где остановишься, моя любимая Беверли. Но я догадываюсь, что ты и сама этого не знала.
Несмотря на то, что Кэй бросила курить два года назад, она достала из ящика аптечки пачку «Пэлл-Мэлл». Вынула одну сигарету, закурила, поморщилась. Последний раз она курила из этой пачки примерно в декабре 1982 года, и эта малышка выдохлась больше, чем спикер сената штата Иллинойс после заседания. Тем не менее она продолжала курить, прикрывая от сигаретного дыма один глаз. Другой глаз закрывался сам. Спасибо Тому Рогану. Осторожно шевеля левой рукой (этот сукин сын вывихнул ее рабочую руку), она набрала номер справочного штата Мэн и попросила названия и номера телефонов всех гостиниц и мотелей Дерри.
– Мэм, вам придется немного подождать, – поколебавшись, ответила оператор справочного.
– Это займет больше времени, чем ты думаешь, сестренка, – сказала Кэй. – Мне придется писать другой рукой. Моя рабочая рука взяла отгул.
– Обычно мы не...
– Послушай, – беззлобно сказала Кэй. – Я звоню из Чикаго и пытаюсь отыскать свою подругу, которая только что ушла от мужа и уехала в Дерри, где она родилась и выросла. Ее муж знает, где ее искать. Он узнал это от меня, потому что так избил меня, что вытряхнул все дерьмо. Этот человек – ненормальный. Она должна знать, что он едет.
Последовало долгое молчание, и потом оператор справочного сказала решительным, но более человечным голосом:
– Я думаю, что сейчас вам нужен номер телефона отделения полиции Дерри.
– Прекрасно. Я его тоже запишу. Но ее надо предупредить, – сказала Кэй. – И... – Она вспомнила порезанные щеки Тома, шишку на лбу, еще одну у виска, его тяжелое дыхание, отвратительные распухшие губы. – Если она узнает об его приезде, этого будет достаточно.
Опять последовало долгое молчание.
– Ты здесь, сестричка? – спросила Кэй.
– "Армингтон-мотор-лодж", – сказала оператор, – 643-8146, «Бассей-парк ин», 648-4083, «Баньян-мотор-корт»...
– Помедленней немного, ладно? – попросила она, торопливо записывая. Она поискала глазами пепельницу, не нашла и стряхнула пепел с сигареты прямо на промокашку. – 6 кей, продолжай.
– "Кларендон ин"...
4
Удача улыбнулась ей с пятого раза. Беверли Роган зарегистрировалась в «Дерри-Таун-Хауз». Но удача была лишь наполовину, потому что Беверли куда-то ушла. Она назвала свое имя, номер телефона и передала для Беверли записку, в которой просила позвонить ей сразу же, как только она придет, во сколько бы она ни вернулась.
Служащий гостиницы перечитал записку. Кэй поднялась наверх и приняла еще таблетку валиума. Она легла и приготовилась уснуть. Сон не приходил. Прости, Бев, -думала она, глядя в темноту, накатывающую из наркотического дурмана. – Но он что-то собирался сделать с моим лицом. Я просто не могла этого вынести... Позвони скорее, Бев. Пожалуйста, позвони скорее. И следи в оба за сукиным сыном, за которого ты вышла замуж.
5
Сумасшедший сукин сын, за которого Бев вышла замуж, выбрал более удобный путь, чем накануне его жена. Он вылетел из О'Хара на самолете континентальной коммерческой компании авиации США.
Прилетев в международный аэропорт Бангора, он направился в агентство по прокату автомобилей; девушки, одни в желтых, другие в красных, третьи в зеленых платьицах, с беспокойством посмотрели на его избитое злое лицо и с еще большим беспокойством ответили, что, извините, но машин напрокат нет.
Том подошел к газетному киоску и купил бангорскую газету. Он развернул страницу объявлений и, не обращая внимания на взгляды прохожих, выделил для себя три наиболее подходящих. Он дозвонился со второго раза.
– В газете написано, что у вас есть фургон «76 ЛТД». Тысяча четыреста баксов.
– Совершенно верно.
– Вот что я вам скажу, – продолжил Том, потрогав бумажник в кармане пиджака. Бумажник был набит деньгами: шесть тысяч долларов. – Пригоните машину к аэропорту и прямо здесь совершим сделку. Вы даете мне машину, товарный чек и вашу регистрационную карточку. Я плачу наличными.
В десять часов вечера он уже ехал на восток по маршруту №2 согласно лежавшей на соседнем сиденье карте дорог штата Мэн. Радио в машине не работало, и он ехал в полной тишине. Это было даже к лучшему. Ему многое предстояло обдумать. Например, придумать, что он сделает с Беверли, когда наконец доберется до нее.
В глубине души он был уверен, совершенно уверен, что Беверли уже близко.
Впервые с тех пор, как эта грязная сучка сбежала от него. Том почувствовал себя лучше.
6
Одра Денбро летела в Мэн первым классом на самолете ДС-10 британской авиакомпании. Она вылетела из аэропорта Хитроу вечером, в десять минут шестого и с тех пор следила за солнцем. Солнце одерживало победу – фактически уже одержало, но это уже не имело значения. По чистой случайности она узнала, что самолет британской авиаслужбы, следующий рейсом из Лондона в Лос-Анджелес, останавливается на дозаправку.., в международном аэропорту Бангора.
День был сущим кошмаром. Фрэдди Файерстоун, продюсер фильма «Мансарда», хотел, чтобы Билл переписал полностью всю последнюю сцену. Одра вынуждена была признаться, что Билла нет в Англии.
– Что? – произнес Фрэдди. Нижняя челюсть у него отвисла. Он посмотрел на Одру так, словно надеялся, что она просто сошла с ума. – Что ты говоришь?
– Его вызвали обратно в Штаты – вот что я говорю. Фрэдди сделал жест, как будто намеревался схватить ее, и Одра отпрянула, немного испуганная. Фрэдди опустил глаза на свои ручищи, засунул их в карманы и лишь посмотрел на нее, ничего не сказав.
– Мне очень жаль, Фрэдди, – кротко сказала она. – Правда. Она встала, чтобы налить себе чашку кофе из «Силекса», стоящего на подносе Фрэдди, и заметила, что руки ее слегка дрожат. Когда она села, то услышала усиленный громкоговорителем голос Фрэдди, который объявил, что все могут отправляться по домам или в пивные; закончился еще один съемочный день. Одра поморщилась. Как минимум десять тысяч фунтов выброшены псу под хвост.
Фрэдди выключил в студии селектор, встал и тоже налил себе кофе. Затем он снова сел и предложил ей сигарету из пачки «Силк Кат».
Одра покачала головой.
Фрэдди взял одну сигарету, прикурил и искоса взглянул на нее сквозь сигаретный дым.
– Это серьезно, я правильно понял?
– Да, – сказала Одра, собрав все свое самообладание.
– Что случилось?
И потому, что Одра беззаветно любила Фрэдди и беззаветно ему доверяла, она рассказала все, что знала. Фрэдди выслушал внимательно и серьезно. Рассказ не занял много времени; когда она закончила, еще продолжали хлопать двери и с автостоянки доносился шум моторов.
Некоторое время Фрэдди молча смотрел в окно. Затем он повернулся к ней.
– У него что, нервный срыв? Одра покачала головой.
– Нет. Не похоже. На него не похоже. Она сглотнула и добавила. – Может быть, тебе самому надо было это увидеть. Фрэдди криво улыбнулся.
– Ты должна понять, что взрослые люди редко чувствуют себя обязанными перед обещаниями, данными ими в детстве. Ведь ты читала произведения Билла, ты знаешь, как много в них посвящено детству, и в этом их большое достоинство, несомненно. Все написано очень толково. И сама мысль, что то, о чем он забыл, случилось с ним снова абсурдна.
– А как же шрамы на руках? – спросила Одра. – У него их никогда не было раньше. До сегодняшнего утра.
– Чепуха! Просто до сегодняшнего дня ты их не замечала. Она беспомощно пожала плечами.
– Я бы заметила.
Тем не менее она видела, что он не верит.
– И что дальше? – спросил ее Фрэдди, но она была в состоянии лишь покачать головой. Фрэдди зажег другую сигарету от тлеющего конца предыдущей. – Нам осталось снимать четыре недели, а твой муж где-то в Массачусетсе...
– В Мэне...
Он махнул рукой.
– Все равно. Как ты будешь работать без него?