– Ребята, что это вы сооружаете? – спросил Майк, указывая на квадрат.
– О, это идея недели Соломенной Головы, – сказал Ричи. – В прошлый раз он затопил Барренс, но это был так, пустяк, вот сейчас – настоящий класс. Называется: вырой штаб. В следующем месяце...
– Ннне нннадо обижать Ббена, – сказал Билл, глядя в небо, – это нннехорошо.
– Ради бога, Билл, я просто шучу.
– Иногда ттты сслишком мммного шутишь, Ррричи. Ричи выслушал упрек молча.
– Я так и не понял, – сказал Майк.
– Ну, это очень просто, – сказал Бен. – Они хотели построить штаб на дереве, и это легко сделать. Но у людей дурацкая привычка ломать себе кости, когда падают с деревьев...
– Петушок-петушок, одолжи косточку... – сказал Стэн и снова засмеялся, а остальные озадаченно уставились на него. Чувство юмора Стэна оставляло желать лучшего, и те немногие шутки, которые он отпускал, были в основном такого характера.
– Вы есть сходить с ума, сеньоро, – сказал Ричи. – В вашей голова завелась таракан, я думать.
– В общем, так, – сказал Бен. – Вот что мы делаем. Мы выкопали яму около пяти футов. Глубже сделать нельзя, потому что, как мне кажется, дальше находятся грунтовые воды. Они здесь очень близко к поверхности. Потом мы укрепим края, чтобы они не обвалились, – здесь он выразительно посмотрел на Эдди, но Эдди остался невозмутим.
– И что потом? – спросил Майк, заинтересовавшись.
– Потом мы сделаем перекрытие.
– А-а.
– Наложим сверху досок. Можно сделать люк или что-нибудь в этом роде, чтобы можно было входить и выходить, даже окна, если захотите.
– Ннам нннадо ннесколько ппетель, – сказал Билл, продолжая следить за облаками.
– Можно купить в скобяной лавке у Рейнольдса, – сказал Бен.
– Ребята, у ккого есть ккарманные ддденьги? – спросил Билл.
– У меня есть пять долларов, – сказала Беверли, – я их заработала, когда подрабатывала няней.
Ричи моментально встал на четвереньки и пополз к ней.
– Я люблю тебя, Бевви, – сказал он, глядя на нее преданными собачьими глазами. – Ты выйдешь за меня замуж? Мы будем жить в бунгало среди кипарисов...
– Среди чего? – сказала Беверли, а Бен смотрел на них со смешанным чувством тревоги, удивления и сосредоточенности.
– Среди кипарисов, окружающих бунгало. Пять баксов нам хватит за глаза, любимая, и тебе, и мне, и нашим троим малышам... Беверли рассмеялась и смущенно отошла в сторону.
– Нннадо пподсчитать зазазатраты, – сказал Билл. – Ппполучится ли у ннас штаб?
– После того, как мы перекроем яму досками, – продолжал Бен, – мы намажем их супермощным клеем «Тэнгл-Трек» и обложим дерном. Можно присыпать сосновыми иголками. Мы заберемся туда, и люди типа Генри Бауэрса будут ходить прямо над нами и не будут знать, что мы здесь.
– Это ты сам придумал? – спросил Майк. – Господи, вот здорово! Бен улыбнулся. Настала его очередь краснеть. Неожиданно Билл сел и посмотрел на Майка.
– Хххочешь ппомочь?
– Еще бы.., конечно, – сказал Майк. – Это было бы замечательно.
Остальные переглянулись.
Нас семеро, -подумал он и безо всякой причины вздрогнул.
– Когда вы собираетесь начать?
– Очень сскоро, – сказал Билл, и Майк знал – знал, что Билл говорит не только о подземном штабе Бена. И Бен это знал, и Ричи, и Беверли, и Эдди. Даже Стэн Урис перестал улыбаться, – Очень скоро ммы ссделаем, что ззадумали.
Наступила пауза, и Майк понял две вещи. Они хотели ему что-то сказать, о чем-то рассказать.., и он не был до конца уверен, что хочет это слышать. Бен собрал веточки и теперь бесцельно бросал их в грязь. Волосы свисали ему прямо на лицо. Ричи грыз и без того обгрызенные ногти. Только Билл смотрел прямо на Майка.
– Что-то не так? – с беспокойством спросил Майк. Медленно подбирая слова, Билл сказал:
– Ммы – отряд. Если хххочешь, мможешь вввступить в ннаш отряд, нно тты дддолжен сбудешь хранить ннашу ттайну.
– Ты имеешь в виду штаб? – спросил Майк более тревожно. – Да, конечно...
– У нас есть другая тайна, парень, – сказал Ричи, не глядя на Майка. – И Большой Билл хочет сказать, что этим летом нам предстоит совершить нечто более важное, чем выкопать подземный штаб.
– Он прав, – сказал Бен.
Неожиданно раздался свистящий звук. Майк подскочил. Но это был всего лишь Эдди. Он виновато посмотрел на Майка, пожал плечами и кивнул.
– Ладно, – наконец сказал Майк, – не испытывайте мое терпение. Рассказывайте.
Билл посмотрел на остальных.
– Мможет, ккто-то из присутствующих нне хочет, чччтобы он был в ннашем отряде?
Никто не ответил и не поднял руки.
– Ккто хочет рассказать? – спросил Билл. Снова наступило долгое молчание, и на этот раз Билл не стал его нарушать. Наконец Беверли вздохнула и подняла на Майка глаза.
– Дети, которых убили, – сказала она. – Мы знаем, кто это делает, и это – не человек.
3
Они рассказали ему все по очереди: о клоуне на льду, о прокаженном под балконом, о крови и голосах в водостоке, о мертвых мальчиках в водонапорной башне. Ричи рассказал о том, что случилось, когда они с Биллом возвращались по Нейболт-стрит. Последним был Билл, который рассказал об ожившей школьной фотографии и о картинке, которая схватила его за руку. В конце рассказа он объяснил, что Оно убило его брата Джорджи и что отряд Неудачников собирается уничтожить чудовище.., что бы оно из себя ни представляло.
Позднее, когда Майк возвращался вечером домой, он вспоминал, что сначала он слушал с недоверием, которое потом переросло в страх, и подумал, что тут в конце концов он мог вскочить и убежать без оглядки в полной уверенности, что либо попал в компанию белых детей, которые не любят черных, либо что находится среди шестерых сумасшедших, которые нахватались друг от друга безумных фантазий, подобно детям, заразившимся в школе друг от друга опасной болезнью.
Но он не убежал, потому что, несмотря на весь ужас, у него появилось странное чувство успокоенности. Или какое-то другое, очень простое чувство, словно он пришел домой. Нас здесь семеро, -снова подумал он, когда Билл, наконец, закончил свой рассказ.
Он открыл рот, еще не зная, что собирается сказать.
– Я видел клоуна, – сказал он.
– Что? – одновременно спросили Ричи и Стэн, а Беверли так резко повернула голову, что ее лошадиный хвост перепрыгнул с левого плеча на правое.
– Я видел его четвертого, – медленно сказал Майк, в основном обращаясь к Биллу. Билл пристально смотрел прямо в зрачки Майка. – Да, четвертого июля.
На мгновение он замешкался и подумал: Но я узнал его. Я узнал его, потому что видел его не в первый раз. И не в первый раз я видел что-то.., что-то не то.
Затем он вспомнил о птице; впервые с самого мая он позволил себе подумать о ней, если не считать ночных кошмаров. Он решил, что сходит с ума. Какое он испытал облегчение, когда понял, что он не сумасшедший.., но это облегчение было пугающим. Он облизал губы.
– Продолжай, – нетерпеливо сказала Бев. – Поживее.
– Ладно, дело в том, что я участвовал в параде. Я...
– Я видел тебя, – сказал Эдди. – Ты играл на саксофоне.
– Вообще-то это тромбон, – сказал Майк. – Я играю в оркестре нейболтской церковной школы. Короче, как бы там ни было, я видел этого клоуна. Он раздавал детям шарики. Он был таким же, как о нем рассказывали Бен и Билл. Серебристый костюм, оранжевые пуговицы, белый грим на лице, большая красная улыбка. Не знаю, что это: помада или грим, но выглядит как кровь.
Остальные кивнули, взволнованные рассказом Майка, а Билл продолжал пристально смотреть ему в глаза.
– И рыжая пппакля нна гголове? – спросил он, бессознательно шевельнув над головой пальцами. Майк кивнул.
– Когда я увидел его такого.., я испугался. И пока я смотрел на него, он повернулся и помахал мне рукой, как будто прочитал мои мысли, или чувства, или как там это называется. И я.., еще больше испугался. Я не знаю почему, но за пару секунд он так меня напугал, что я даже не мог больше играть на тромбоне. У меня пересохло во рту, и я почувствовал... – Он мельком взглянул на Беверли. Теперь он отчетливо вспомнил, как нестерпимо ярко вспыхнуло солнце на меди тромбона, а музыка показалась очень громкой, а небо – слишком синим. Клоун поднял руку в белой перчатке (в другой он держал нитки шариков) и медленно помахал ему на прощанье; его кровавая улыбка была такой красной и такой широкой, что Майк чуть не закричал. Он вспомнил, как у него свело живот, а в кишечнике стало тесно и горячо, и он чуть не наложил прямо в штаны. Но при Беверли он не мог об этом рассказать. Никто никогда не скажет подобной чепухи при девчонках, даже при таких, при которых можно сказать «стерва» или «дрянь»... – Я испугался, – закончил он, чувствуя, как его рассказ прозвучал очень слабо, но он не знал, как рассказать об остальном. Но они кивнули, словно все поняли, и он почувствовал невероятное облегчение. Почему-то этот клоун, который смотрел на него и улыбался красной улыбкой, медленно машущий ему вслед рукой в белой перчатке.., испугал его больше, чем Генри Бауэре и его дружки. Намного больше.
– Потом мы прошли, – продолжал Майк. – Мы промаршировали к Мейн-стрит, и я опять увидел его. Он раздавал детям шарики. Но почти все дети не хотели их брать. Некоторые малыши плакали. Я не мог понять, как он так быстро добрался туда. Я решил, что их, видимо, двое, просто они одеты одинаково. Команда. Но он повернулся, и снова мне помахал, и я узнал его. Это был тот же человек.
– Он не человек, – сказал Ричи, и Беверли вздрогнула. Билл на минуту обнял ее, и она с благодарностью посмотрела ему в глаза.
– Он помахал мне.., и потом подмигнул. Как будто знал какую-то тайну. Или как будто понял, что я узнал его.Билл снял руку с плеча Беверли.
– Ттты узнал его?
– Мне кажется, да, – сказал Майк. – Мне надо кое-что проверить, и потом я скажу наверняка. У моего отца есть кое-какие открытки... Он их собирает... Послушайте, ребята, вы тут еще будете играть?