– Бульк, -сказал Генри и сел. Его рука цеплялась за воздух, как будто за подпорки, которые только он мог видеть. Его выбитый глаз вытекал и капал, его нижняя дужка теперь выкатилась на щеку. Он посмотрел вокруг, увидел, как Эдди, опираясь о стену, пытается подняться.
Он открыл рот, и из него хлынула кровь. Генри снова свалился. С сильно бьющимся сердцем Эдди нащупал телефон и смог только сбить его со стола на кровать. Он ухватился за него и набрал 0. Телефон звонил снова, и снова, и снова.
– Давай, -думал Эдди, – что ты там делаешь, писаешь, что ли? Ну подойди же к телефону!
Гудки продолжались, и продолжались, и продолжались. Эдди не сводил глаз с Генри, ожидая, что в любой момент тот попытается встать. Кровь, Боже мой, как много крови.
– Дежурный, – наконец ответил сонный, раздраженный голос.
– Позвоните в номер мистера Денбро, – сказал Эдди. – Как можно скорее. – Другим ухом он теперь прислушивался к комнатам вокруг. Насколько хорошая здесь слышимость? Не прибежит ли кто-нибудь стучать в дверь и спрашивать, все ли в порядке?
– Вы действительно хотите, чтобы я позвонил? – спросил клерк. – Сейчас десять минут четвертого.
– Да, хочу! – почти закричал Эдди. Рука, которой он держал трубку, конвульсивно дрожала. В другой руке словно свилось гнездо ос, отвратительно жужжащих. Генри опять двинулся? Нет, вроде нет.
– О'кей, о'кей, – сказал клерк. – Умерьте свой пыл, друг мой. Раздался щелчок, и затем хриплое жужжание телефона в номере. Давай, Билл, давай, да...
Внезапная, ужасная мысль пришла в голову Эдди. А вдруг Генри сначала пришел к Биллу? Или Ричи? Бену? Беверли? Или, может быть, он сначала нанес визит в библиотеку? Наверняка он был еще где-то сначала; если бы кто-то не обработал Генри, Эдди бы лежал сейчас мертвым на полу, с лезвием, торчащим из груди, так же как горлышко бутылки «Перье» из кишок Генри. А вдруг Генри сначала нанес визит всем остальным, заставая их расслабленными, полуспящими, как Генри застал его? А вдруг они все мертвы? И эта мысль была так ужасна, что Эдди подумал, что он начнет сейчас кричать, если никто не ответит в номере Билла.
– Пожалуйста, Большой Билл, – шептал он, – пожалуйста, дружище, будь там.
Трубка была снята, и голос Билла, нетипично для него осторожный, сказал:
– Алло?
– Билл, – сказал, вернее, почти пролепетал Эдд. – Билл, слава Богу.
– Эдди? – Голос Билла стал моментально приглушенным, говоря кому-то еще, кто это звонит. Затем он снова сделался четким. – Ччто ссслучилось. Эдди?
– Это Генри Бауэре, – сказал Эдди. Он снова посмотрел на тело на полу. Изменило ли оно положение? На этот раз не так-то просто было убедить себя, что оно не изменило. – Билл, он пришел сюда.., и я убил его. У него был нож. Я думаю... – Он понизил голос. – Я думаю, это был тот же самый нож, который у него был в тот день. Когда мы пошли в сточную трубу. Ты помнишь?
– Пппомню, – сказал мрачно Билл. – Эдди, послушай меня. Я хочу, чтобы ты
12
Барренс, 1.55
ппошел ннназад и ппопросил Бббена ппприйти ссюда.
– О'кей, – сказал Эдди и пошел назад. Теперь они приближались к прогалине. В покрытом тучами небе гремел гром, и кусты шевелились под напором ветра.
Бен присоединился к ним, как только они вошли в прогалину. Люк в штаб был открыт, совершенно невероятный квадрат черноты в зеленом пространстве. Река слышалась очень четко, и вдруг в голову Билла пришла уверенность, что он уже слышал этот звук и был в том месте. Он глубоко вздохнул, обоняя землю, и воздух, и находящуюся вдалеке свалку, вздувающуюся как вулкан, но никак не решающуюся выбросить лаву. Он видел, как стая птиц летит от железнодорожной эстакады в сторону Старого Мыса. Он посмотрел на кипящие облака.
– Что это? – спросил Бен.
– Почему они нне попытались ппоймать нас? – спросил Билл. – Они ттам. Эээдди был прав нннасчет этого. Я ммогу их ччувствоватьтам.
– Да, – сказал Бен. – Может, они настолько глупы, что думают, что мы залезем назад в штаб. Там бы они нас сцапали, как в ловушке.
– Ммможет быть, – сказал Билл и почувствовал внезапную беспомощную ярость на свое заикание, которое не давало ему возможность говорить быстро. Возможно, было что-то, о чем он не сумел сказать – как он чувствует, что может видеть в глазах Генри Бауэрса, как он чувствует, что хоть и с разных сторон, хотя будучи заложником друг друга, он и Генри стали близки.
Генри ждал, что они будут драться....
Оно ждало, что они будут драться...
И будут убиты.
Белый свет холодной вспышкой наполнил его голову. Они будут жертвами убийцы, который устраивает в Дерри облавы со времени смерти Джорджа – за ними семерыми. Может быть, их тела найдут, может быть, нет. Это зависит от того, захочет ли Оно, защитит ли Оно Генри – ив меньшей степени Белча и Виктора. Да. И до конца, до конца существования этого города мы будем считаться жертвами убийцы. Это так, каким-то смешным образом это действительно так. Оно требует нашей смерти. Генри – инструмент для свершения ее, поэтому Оно не должно выходить. Я первый, я думаю – Беверли и Ричи, возможно смогут удержать остальных, или Маш, но Стэн напуган и Бен тоже, хотя я знаю, он сильнее, чем Стэн. А у Эдди сломана рука. Зачем я повел их сюда, вниз? Зачем?
– Билл? – встревоженно позвал Бен. Остальные подошли к ним около штаба. Гром снова грянул, и кусты начали шелестеть сильнее. Бамбук стучал под усиливающемся ветром.
– Билл! – теперь это был Ричи.
– Шшшш! – остальные, обеспокоенные, застыли под его ярко горящими глазами, затуманенными этой мыслью.
Он внимательно смотрел на подлесок, и на тропинку, вьющуюся через него назад к Канзас-стрит, и его разум вдруг поднялся на новую высоту, как будто взлетающий выше самолет. В уме он не заикался, он чувствовал, как будто его мысли несло сумасшедшим потоком интуиции – как будто все приближалось к нему.
Джордж – на одном конце, я и мои друзья – на другом. И затем это кончится.
(опять) Опять, да, опять, потому что это случилось раньше и всегда должна быть какая-то жертва, какое-то жертвоприношение в конце, какая-то ужасная вещь, чтобы остановить это, я не знаю, как я могу знать это, но я знаю.., и они.., они...
– Они дадут эээтому случиться, – пробормотал Билл, уставившись широко открытыми глазами на крысиный хвостик тропинки. – Конечно, они дддадут.
– – Билл? – спросила Бев умоляюще. Стэн стоял с одной ее стороны, маленький и аккуратный, в голубой тенниске и брюках военного образца. Майк стоял с другой, напряженно глядя на Билла, как будто читал его мысли.
Они дадут этому произойти, они всегда дают, и все успокаивается, все продолжается. Оно... Оно...
(спит) ...спит.., или находится в спячке.., и затем Оно начинает снова, и они знают.., люди знают.., что Оно должно быть таким, каким Оно может быть.
– Я пппп...
О, пожалуйста, Господи, пожалуйста, Господи, он сжимает кулаки, пожалуйста Господи, он ударяет ими по столбам, дай мне, Господи, Христос, ДАЙ МНЕ СПОСОБНОСТЬ ГОВОРИТЬ!
– Я ппривел вас сюда, ппотому что нет мместа безопасней, – сказал он. Слюна срывалась с его губ, он вытер ее тыльной стороной руки. – Ддерри -это Оно. Вы пппонимаете ммменя?
Он посмотрел на них, они слегка отвели взгляд, глаза их блестели почти в смертельном страхе.
– Ддерри – это Оно! В лллюбом ммместе, куда мы ни ппопадем, когда Ооно доберется до ннас, ллюди нне увидят, ннне услышат, нне узнают.
Он смотрел на них умоляюще.
– Рразве вы не вввидите? Ввсе, что ммы мможем сссделать, – это ппопытаться ззакончить то, что ммы нначали.
Беверли увидела, как мистер Росс поднимается, смотрит на нее, сворачивает газету и просто уходит в дом. Они не увидят, они не услышат, они не узнают. И мой отец...
(сними штаны, потаскушка) Он хотел убить ее.
Майк думал о завтраке с Биллом. Мать Билла витала в своих грезах, не замечая никого из них, читая роман Генри Джеймса, пока мальчики делали сэндвичи и поедали их, стоя у стола. Ричи думал об аккуратном, но очень пустом доме Стэна. Стэн был немного удивлен: его мать почти что всегда была дома во время завтрака. В тех редких случаях, когда ее не было, она оставляла записку, говоря, где ее можно найти. Но сегодня не было никакой записки. Машины не было – и все. «Наверное пошла в магазин со своей подружкой Дебби», – сказал Стэн, нахмурясь немного, и принялся за приготовление сэндвичей с салатом и яйцами. Ричи забыл об этом. До этого момента.
Эдди думал о своей матери. Когда он уходил со своей доской «Парчези», не было никаких ее обычных предупреждений: Будь осторожен, Эдди, стань в укрытие, если пойдет дождь, Эдди, не смей играть ни в какие грубые игры, Эдди. Она не спросила, есть ли у него ингалятор, не сказала ему, во сколько вернуться домой, не предупредила его об «этих ужасных мальчишках, с которыми ты играешь». Она просто ушла смотреть мелодраму по телевизору, как будто его не существовало.
Как будто бы его не существовало.
Вариант той же самой мысли прошел через головы всех мальчишек: они все в промежутке между тем как проснулись и временем завтрака просто стали призраками.
Призраками.
– Билл, – сказал хрипло Стэн, – а если мы срежем? Через Старый Мыс?
Билл покачал головой.
– Я ттак не ддумаю. Ннас ббы ссхватили в ббамбуке. – .или в омммуте.., или ннастоящая рыба-пппирания в Ккендускеаге. – .или ччто-нибудь еще.
У каждого было свое собственное представление о том же самом конце. Бен увидел кусты, которые внезапно становятся растениями, пожирающими людей. Беверли увидела летящих пиявок, которые появились из того старого холодильника. Стэн увидел грязную землю в бамбуке, изрыгающую живые трупы детей, затянутых туда легендарным омутом. Майк Хэнлон представил себе маленьких юрких рептилий со страшными зубами-пилами, вдруг извергающихся из трещины сгнившего дерева, нападающих на них, растерзывающих их на куски. Ричи увидел Ползучий Глаз, заволакивающий их сверху,