Там должны тоже быть дома, -подумал Эндрю Кин, и неожиданно силы покинули его. Он тяжело сел прямо в лужу. Он смотрел на разрушенный каменный фундамент, на котором водонапорная башня стояла всю его сознательную жизнь. Он сомневался, что кто-нибудь, когда-нибудь поверит ему. Он сомневался, верит ли он сам своим глазам.
2
Убийство, 10.02 утра, 31 мая 1985 года
Билл и Ричи видели, как Оно повернулось к ним, рот Оно открывался и закрывался, один здоровый глаз уставился на них, и Билл понял, что Оно истощило все ресурсы собственного освещения, как какой-нибудь светлячок. Но все-таки свет был – мигающий и туманный. Оно было тяжело ранено. Мысли Его гудели и отдавались (отпустите меня! отпустите меня! отпустите меня! и у вас будет все, что захотите – деньги, счастье, карьера, власть – Я все могу дать вам) в голове.
Билл двигался вперед с пустыми руками, его глаза в упор смотрели в единственный красный глаз Оно. Он чувствовал мощь, нарастающую мощь внутри себя, наполняющую его, превращающую руки в натянутые струны, каждый кулак в отдельно взятую силу. Ричи шагал рядом с ним, скривив губы.
(Я отдам тебе твою жену, я могу сделать это, только я – она ничего не вспомнит, как вы семеро ничего не помнили) Сейчас они были близко, очень близко. Билл чувствовал зловонный запах Его и понял с внезапным ужасом, что это был запах Барренса, запах, который они принимали за вонь канализационных труб и грязных ручейков.., но верили ли они когда-либо во все, что с ними тогда случилось? Это был запах Его, и, наверное, самым сильным он был в Барренсе, впрочем, запах этот висел над всем Дерри как облако, и люди уже не чувствовали его, так работники зоопарков привыкают к запаху зверей и только удивляются, почему посетители морщат носы, когда входят.
– Нас двое, – пробормотал он Ричи, и Ричи кивнул, не отрывая глаз от Паука, который сейчас же отпрянул от них.
Оно вращало своими отвратительными конечностями, издавая клацающие звуки; наконец Оно вынуждено было принять бой.
(Я могу дать вам бессмертие – просто коснусь вас и вы будете жить сколько захотите, хотите 200 лет, хотите 300, а хотите 500, – я могу сделать вас богами на земле, если вы меня отпустите, если вы меня отпустите, если вы меня отпустите) – Билл? – спросил Ричи хрипло.
С криком, нарастающим в нем, нарастающим, нарастающим.
Билл пошел вперед. Ричи бежал рядом с ним бок о бок. Они вместе ударили правыми кулаками, но Билл понимал, что на самом деле это не кулаки, это была их общая сила, подкрепленная силой того Другого, это была сила памяти и воли; это была сила их любви и их незабываемого детства.
Визг Паука наполнил голову Билла, будто распарывая его мозги. Он чувствовал, что его кулак глубоко пронзает какую-то содрогающуюся влажность. Рука его погрузилась туда по плечо. Он вытащил ее, отряхивая черную кровь Паука. Из дыры, которую он пробил, потекла сукровица.
Он видел Ричи, стоящего как раз под самым телом Паука, покрытого с ног до головы его мерцающей кровью. Ричи стоял в классической стойке боксера, молотя Паука кулаками.
Паук стремился достать их своими лапами. Билл почувствовал, что одна из них порвала ему рубашку и кожу. Жало Оно бесполезно ударяло по полу. Крики Его колоколами стучали в голове. Оно неуклюже наклонилось вперед, стараясь ухватиться за него, но вместо того, чтобы отступить, Билл рванулся вперед, работая не кулаками, а всем телом, как торпедой. Он влетел в глотку Его, как спринтер на дистанции, наклонив плечи, головой вперед.
На мгновение он почувствовал, что вонючая плоть Его просто поддается, как бы пропуская его насквозь. Со сдавленным криком он стал работать руками и ногами, разрывая внутренности Его. И он выбрался, весь покрытый Его горячими кишками. Жидкость капала по лицу, заливала уши. Он высмаркивал ее из носа тонкими струйками.
Снова он был в черноте, по плечи внутри конвульсивно извивающегося тела Его. А в заложенных ушах раздавалось – бам, бам, бам, бам, -как басовые барабаны, возглавляющие цирковую процессию. Это были звуки сердца Его.
Он услышал крик Ричи, крик неожиданной боли, звук, который поднимался, превращаясь в стон, который внезапно оборвался. Билл выбросил оба своих кулака вперед. Он задыхался, давился в пульсирующем мешке гортани, наполненном жидкостью.
БАМ БАМ БАМ БАМ БАМ бам бам бам
Он вцепился в Оно, разрывая на части, раздирая, в поисках источника звука; он разрушал и крушил органы, пальцы его сжимались и разжимались; казалось, грудь его вот-вот разорвется от недостатка воздуха.
БАМбамБАМбамБАМбам
И вдруг оно было в его руках, огромное, живое, то, что стучало и пульсировало в его ладонях, толкая их туда-сюда.
(НЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТ)
– Да! -кричал Билл, задыхаясь и захлебываясь.
Попробуй уйди, ты сучка! Попробуй удери! ЧТО, НРАВИТСЯ? ТЫ ЭТО ЛЮБИШЬ? А?
Он обхватил пальцами пульсирующую плоть сердца Его, а потом сжал со всей силой, на которую был способен.
Раздался последний пронзительный крик боли и ужаса, когда сердце Его трепыхалось в его руках, а затем разорвалось между пальцами, вытекая сквозь них медленными струйками.
Крик, слабее, тише... Билл почувствовал, как тело Его неожиданно сжалось вокруг него, как рука в тесной перчатке. Потом все ослабло. Ему становилось ясно, что Оно опадает, медленно кренясь в одну сторону. Одновременно он стал выбираться, так как начинал терять сознание.
Паук содрогался в последних судорогах на боку – гигантская куча вонючего мяса. Ноги еще подергивались и подрагивали, беспомощно царапая пол в беспорядочном движении.
Билл выбрался наружу, судорожно дыша, отплевываясь, чтобы очистить рот от ужасной плоти Его. Он запнулся в собственных ногах и упал на колени.
И тут он ясно услышал Голос Другого: Черепаха, должно быть, умерла, но это было то, что заменило ее.
«Сынок, ты действительно хорошо поработал».
Затем все прошло. Силы возвращались к нему. Но он все еще чувствовал себя слабым, подавленным, в полубессознательном состоянии.
Он посмотрел через плечо и увидел черную кучу ночных кошмаров, умирающего Паука, все еще подергивающегося и содрогающегося.
– Ричи! -закричал он хриплым сорванным голосом. – Ричи, где ты?
Нет ответа.
Свет исчез. Умер вместе с Пауком. Он похлопал по карману рубашки; там был последний коробок спичек, но он не мог зажечь ни одной – они промокли от крови.
– Ричи! -снова закричал он, начиная рыдать.
Он пополз вперед, одна рука вперед, потом другая – в темноте. Наконец одной рукой он наткнулся на что-то, что вяло отозвалось на его прикосновение. Он стал нащупывать.., и остановился, когда дотронулся до лица Ричи.
– Ричи! Ричи!
Опять нет ответа Едва двигаясь в темноте, Билл одной рукой обхватил Ричи за спину, другой под колени. Он с трудом встал на ноги и медленно, спотыкаясь, поплелся обратно.
3
Дерри/10.15 утра
В 10.00 сильные колебания, которые сотрясали окраины Дерри, усилились и превратились в громыхающий рев. «Дерри Ньюз» позже сообщали, что опорные стойки подземных коммуникаций Канала, ослабли под напором потока воды и просто не выдержали, разрушились. Однако нашлись люди, которые были не согласны с этим мнением.
– Я был там, я знаю, – говорил своей жене Гарольд Гардинер. – Это не опорные стойки сломались. Это было землетрясение, вот что это было. Проклятое землетрясение.
Так или иначе, результат был один. Когда громыхание стало еще сильнее, начали дрожать стекла окон, а потом они разбивались вдребезги, штукатурка стала падать с потолков, и нечеловеческий скрежет и скрип потолочных балок и грохот разрушающегося фундамента слились в пугающем хоре. Кирпичный фасад «Мэтченс» пошел трещинами, как будто его схватила какая-то гигантская рука. Кабель, держащий шатер кинотеатра «Аладдин», лопнул, и шатер с шумом упал на землю. Аллея Ричарда, которая проходила сзади Центральной улицы, внезапно оказалась завалена камнями желтого цвета от дома Брайана Дауда, построенного в 1952 году. Чудовищное облако желтой пыли поднялось в воздух и унеслось, как вуаль на ветру.
В то же самое время взорвалась статуя Поля Баньяна перед Городским Центром. Как будто сбывалась клятва той старой учительницы рисования, что она взорвет эту чудовищную статую. Бородатая улыбающаяся голова взлетела в воздух. Одна нога упала вперед, другая назад, будто Поль попытался сделать прыжок с таким энтузиазмом, что разорвался на части. Части эти разлетелись, как облако шрапнели, гипсовый топор поднялся в дождливое небо, исчез, а потом вернулся обратно, кувыркаясь и поворачиваясь то одним концом, то другим. Он пробил сначала крышу над Мостом Поцелуев, а потом и пол.
А в 10.02 утра окраина Дерри просто была сметена. Почти вся вода из разрушенной водонапорной башни потекла по Канзас-стрит и вылилась в Барренс, но тонны ее прорвались в деловой центр со стороны Ап-Майл-Хилла. Вероятно, это была последняя капля воды, переполнившая чашу.., а возможно, на самом деле, как говорил Гарольд Гардинер своей жене, было землетрясение. Трещины пошли по всей Мейн-стрит. Сначала были узкими.., потом начали расширяться, как голодные рты, и звуки Канала, выходящего из берегов, стали пугающе громкими. Все начало трястись. Неоновая вывеска, рекламирующая «Мокасины Последний Писк Моды» перед магазином сувениров, упала и ударилась о землю, и яма сразу же наполнилась водой на три фута. Минуты через две или три здание Шорти, которое стояло сразу же за магазином мистера Пэйпербека, начало опускаться. Первым это явление увидел Бадди Энгстром. Он толкнул Альфреда Зитнера, который стоял и глазел, а затем Гарольда Гардинера. Через секунду работы по переноске мешков с песком были приостановлены. Люди по обе стороны Канала только стояли и смотрели на окраину города сквозь льющийся дождь, на лицах застыло одинаковое выражение испуганного изумления. Казалось, что сувенирный магазин «Сквайре и Сандрис» был построен на каком-то элеваторе, который сейчас спускается вниз. Он погружался в явно твердый бетон с чувством солидности и собственного достоинства. Когда здание прекратило свое падение, можно было встать на четвереньки на покрытый вод